Жестокая параллель. Тайна горы Холатчахль. Приключенческий роман

Работа по возвращению товарища в более-менее нормальное состояние кипела, ребята даже развеселились, по очереди растирая Воську. Тот от их едких шуток поначалу, казалось, только больше бледнел. Уж потом, когда спустя полчаса пришёл в себя и смог заговорить, он, не уступая, начал отвечать так же задиристо, и это у него получалось, как и у них, колко и весело. Одет Воська теперь был в разное – в то, что нашли в своих рюкзаках и дали ребята. На нём оказалась женская длинная кофта Жени, чья-то фуражка на голове, а на ногах шерстяные носки, которые пожертвовал Вадик.

– Так чего, проводник, дальше будем делать? Может, пойдём вперёд? – спросил Пашка. – По-моему, по карте недалеко уже должно быть, как-нибудь ведь добредём до места…

– Не, – помотал головой Витька, – не получится… Он, как раз вылив из обоих сапог воду, сидел на траве и выжимал портянки. – Сам видишь, что с моей обувкой делается, а Воська так вообще полураздетый сидит! Идти два километра, а только на фига нам убиваться, надобности вовсе не вижу. Соображай, Пашка, уже вечер, пока приволокёмся, туда-сюда, и темно станет: день-то короток стал, дело к осени движется – небось заметил ведь, лист на деревьях желтеет. Короче, здесь заночуем. Давайте резину не тяните, местечко для палатки готовьте. Но сперва костёр, быстрей запалите костёр! Мне надо портянки всполоснуть да сразу просушить, запасных нету, мёрзнуть не больно охота. Воське тоже надо одёжку просушить.

– Ладно, убедил! Остаёмся, товарищ проводник. Я уж грешным делом думал, уже буду добычу сегодня делить.

– Алмазы, Паша, никуда от нас не денутся, если они, конечно, есть. Кто знал, что Воська в реку свалится! Если бы не это, может, и успели бы дотемна покопаться в шурфах, а так, ничего не поделаешь, только завтра полезем искать.

– А ты разве сомневаешься, есть ли там, в этих твоих шурфах, алмазы? Неужели допускаешь, что тебе могли по ушам проехать порожняком?!

Последние слова Пашка выкрикнул зло и будто даже с отчаяньем. Витька снова пожалел, что затеял с городскими поход за алмазами, и он уже убеждался в этом. Сейчас, собираясь с мыслями, медлил с ответом. Пашка и другие ребята, слыхавшие их разговор, внутренне напряглись, ожидая развязки.

– Ты пойми, Пашка, правильно, – после неприятного и напряжённого для всех долгого молчания заговорил он. – Карте, по какой мы идём, в обед сто лет исполнится, и чего там, в шурфах этих, за такой срок было, то одному Господу Богу известно. Может, давно все алмазы вышарили? Ну а ежели есть они, дорогие камни, в шурфах, а я надеюсь – не зазря идём, то они на блюдце нас не дожидаются. Наверняка всем нам придётся их поискать ещё, семь потов сойдёт, пока хоть что-то добудем, земельку не больно легко ковырять! Шурф, как мне говорили, та же самая яма, и она глубокая и, может, узкая – тогда по одному придётся лазить туда, во мрак, всё равно как в могилу.

– Ну ладно, не пугай уж, пуганые, – почти миролюбиво сказал Пашка. – Надо было тебе сразу толком ещё перед выходом объяснить. Только вот чем копать станем, девок, что ли, заставим ногтями рыть? Они у них длинные, вострые…

– Девки, Пашенька, знаешь где?! – возмутилась Ася… – Девки на базаре семечками торгуют!

Ася сердито покосилась на дружка, пацаны улыбнулись, и напряжение с этого момента как-то само собой улетучилось. Лица у всех просветлели.

– Зубами будешь землю грызть, Пашенька, сам! – добавила Ася. – Мы тебе такую возможность нашим коллективом сразу предоставим, потому как ты самый жадный из нас.

– Землю никому ни зубами, ни ногтями рыть не придётся, – успокоил Витька ребят, когда поутих смех, окончательно разрядивший обстановку и поднявший наконец всем настроение. – У меня лопатка сапёрная есть, дед с войны привёз, она ему не раз жизнь спасала, такая вот счастливая оказалась. Он не смог её там, в Германии, у фашистов просто так бросить, тем более в деревенском хозяйстве сгодилась бы. Много чего мне про лопатку эту дед говаривал. Интерес у кого будет, так я потом расскажу… – Витька чуть помолчал и дополнил, предупреждая тем самым другие вопросы ребят. – И верёвка у меня есть надёжная, так что в яму прыгать не придётся. Пеньковая верёвка, новая, длинная, муха на ей, ещё не сидела.

– Ты, Витька, проводник у нас просто козырный, цены тебе нет! – воскликнул Вадик, и лестные слова посыпались на Витькину голову, на что он, не очень любивший громкой похвалы, отреагировал по-своему, грубовато:

– Да ладно вам, ещё перехвалите! Давайте быстрее костёр уже, мы с Воськой околеем ведь!..

Ребята, кроме Воськи и проводника, во главе с Пашкой бросились собирать дрова. Конечно, вначале нужно было определить место костра, и тут не обошлось без горячего спора, из-за чего Витьке пришлось всё же подняться и босому идти на помощь. Он с ходу забраковал два предложения. Прикинув направление ветра и близость деревьев к ожидаемому огню, которые при жарком, высоком пламени могли вспыхнуть даже от искр не хуже, чем порох, решил, что риск пожара большой, поэтому, оставив без внимания Пашкино недовольство, углубился метров на двадцать в лес и оттуда крикнул:

– Сюда, ко мне двигайте, пацаны! Ничего, как будто бы в норме местечко, и костёр входит, и палатка чуток дальше удобно пристроится. Тут только сорные деревца посрубать надобно, и самое то. Лучшего, думаю, не найти. Может, дальше и есть чего, но от речки нам отступать не резон: вода нужна на чай, на жратву – похлёбку же сварим, без горячего всё одно что голодом спать ложиться…

Он дождался ребят и вернулся к реке. С минуту раздумывал, состирнуть ему или нет портянки? Опрятность, унаследованная от бабки, взяла верх. Взяв их, он смело зашёл по щиколотку в обжигавшую ледяным холодом воду. Хотелось по этой причине закончить стирку как можно скорее, но пока он не убедился, что портянки тщательно выполосканы и чище уже не станут, занятие своё не прекращал. Выжав, сделал шаг к берегу. Тут неожиданно его внимание привлёк необычный камушек. Он выделялся в среде прочих, плоских и однообразных, по форме и цвету. Этот отрезок реки был затенённый деревьями, к тому же наступил полноправный вечер, поэтому и камушек величиной всего лишь немногим больше, чем с ноготь, хорошо рассмотреть было невозможно даже вблизи. Достав его из реки, Витька долго держал находку на ладони, но до конца с выводом так и не определился. У него один раз только ёкнуло в груди и бешено заколотилось сердце, но он отогнал эту мысль, оставил её на потом, не захотел поверить, что камушек не что иное, как самое настоящее золото, то есть маленький самородок. Выйдя на берег, Витька сразу решил городским ничего пока не говорить, чтобы не будоражить. Нужно было убедиться и развеять все сомнения. В сущности, он ещё даже не знал, как это у него получится, ведь сам-то он о золоте имел весьма смутное представление. Видал его только у бабки на пальце, толстое, тусклое и неуклюжее, да ещё несколько раз слушал россказни таёжников про невероятное везение. Кто-то где-то и когда-то находил самородки в безымянных речушках…. Витька подальше засунул камушек во внутренний карман куртки в надежде рассмотреть, поцарапав, чем-нибудь его завтра с утра, когда уже высоко взойдёт солнце. Удовлетворённый таким решением, он не спеша подался к ребятам, в глубине души сознавая, что идти ему не особенно хочется. Душа пела и ликовала, просилась побыть одному, наедине со своими мыслями. Раздавшийся крик Аси вынудил его ускорить шаг. Она отчаянно звала его, и в то же самое время раздавались весёлые голоса ребят. Они кричали громко, с задором, словно никто из них не устал и ничего за этот уходивший, прожитый ими день не произошло.

– Ну, слава тебе, господи, пришёл наш любимый Витька! – воскликнула Ася, как только он показался.

– Что за шум, а драки нет? – весело, прибауткой спросил в свою очередь девушку он. – В уборную от вас и то не отойдёшь, блин.

– Витёк, посмотри, какой я гриб нашла! Их тут навалом, и все такие здоровущие! Что это за гриб, он съедобный? На боровик с виду похожий, так ведь?

– Моховик, Ася, это, и он очень даже съедобный! Смахивает на маслёнка, только больше, его можно и без масла жарить, масла в ём много, – безошибочно определил Витька и через паузу договорил: – Если общество не против будет, так, может, жарёху мировую на ужин сварганим по-быстрому? Или опять, как в прошлый раз грибовницу, тоже вкуснятина получится!

– Не, не против! Делай что хочешь, проводник, кто же будет против грибов! – согласился Вадик, и его поддержали восторженными возгласами.

– Тогда за дело, до полной темноты грибы почистить надо…

*** *** ***

Костёр уже горел, бросая блики на деревья. Стоя возле него, казалось, что вокруг уже наступили плотные, мрачноватые сумерки. Витька обеспокоенно посмотрел на направление дыма: ветер, сменившись, подул с севера, и это обстоятельство, в чём он не сомневался, непременно повлечёт похолодание.

– Пацаны, пока я к реке схожу, найдите пару-тройку сваленных сухих деревьев, хорошо бы толстых. На ночь нодью устроим, чтобы всю ночь потихоньку, в натяг, но горело, не как в прошлую ночь – сколь ни подкидывал, а к утру всё равно едва вообще не утухло.

– Что ещё за нодья? Я впервые про такое слышу! Увидел – делать нам не фиг, Витёк, так выдумаешь специально, что ли?.. – спросил Пашка. Ему явно не хотелось ничем больше заниматься, а лишь, бездельничая, ждать у костра вожделенного ужина.

– Это, Паша, такая рыбацкая надёжная штука: два дерева вместе положишь – оба вдоль, между ними костёрчик небольшой зажигаешь, и потом они всю ноченьку друг дружку поддерживают, горят. Без палатки были бы, дак можно тогда бы прямо на них спать. Ну, конечно, подстелить что-то, да подальше держась от огня. Я спал несколько раз – ништяк, понравилось, дерево со временем тёплым стаёт, само задницу греет…

Девушки с Севкой за считанные минуты набрали полтора десятка крупных, крепких моховиков. Воська ни в чём пока участия не принимал, сидел и млел у костра, пристроив недалеко от огня одежду для сушки. Витька примостил тут же свои портянки и сапоги. К реке босой не отважился идти, опасался нарваться в густых сумерках на сучок или что-нибудь другое, колкое, поэтому попросил у Севки кеды. Тот неохотно, но дал ему. Кеды немного жали даже на босую ногу, хотя идти было всё-таки можно.

– Витя, я с тобой! – решительно заявила Ася, и он согласно кивнул.

Пашка с Вадимом уже возились неподалёку, отыскивая нужные деревья, благо поваленных непогодой лежало их здесь довольно много. Доносился треск, звук топора и непременно сопровождавший работу мат.

– Ну идём уж, Вить! – попросила девушка.

– Сейчас, только картошку достану, заодно с грибами почистим на берегу…

Ася пожелала идти первой. Она несла пару котелков с грибами, у Витьки было в руках остальное. Едва они успели скрыться из виду, как девушка, поставив ношу на землю, жалобным голоском попросила:

– Витя, отвернись! Я уж терпела-терпела, мочи нет!

Витька, остановившись, слегка покраснел, отвернулся. Спустя минуту они опять продолжили путь, а ещё через две вышли к реке и сразу приступили к делу. Ася стала чистить картофелины, а он грибы, это занятие было для него привычным. Они торопились и некоторое время сначала молчали и, наверное, молчали бы дальше, но тут недалече от них вдруг раздался протяжный рёв, мощный и жуткий в сумерках мрачной тайги. Рёв даже приглушил рокот реки, такой был долгий и громкий. Ася, бросив не очищенную до конца картофелину, бросилась к Витьке и схватила за руку. Мелкая дрожь била девушку не на шутку.

– Что это, Вить?

– Миша, кто же ещё! Медведь. Даёт знать всем, кто в тайге хозяин.

– Так он задерёт же нас, Вить! Ой, и зачем я только попёрлась, дурочка, сюда, к чёрту на кулички! Сдались мне эти алмазы… Медведь, он что, к нам сюда идёт?

– Может, и идёт, так что? – спокойно ответил Витька, и сейчас же пожалел, потому что Ася на его слова разразилась плачем.

– Дура я, дура! – запричитала она. – Поддалась общему настроению: романтика, а то как же – ведь поход за алмазами! А не подумала сразу, дура, что это даже незаконно. Если и что найдём, так за задницу возьмут. Меня, комсомольского активиста, в первую очередь привлекут. И за что только страху в тайге натерплюсь, не понимаю!

Витьке пришлось оставить на какое-то время грибы. Надо было её успокоить, хоть он не знал, и даже не представлял, каким образом это сделать. Для начала Витька мозолистой пятернёй неуклюже погладил девушку по голове.

– Ася, ну у него ведь своя дорога! Откуда я знаю, куда он идёт? Я уже говорил, что не тронет медведь человека, сытый он в это время, ленивый. Если мы сами борзеть не начнём, не будем ему мешать, на его территорию не попрёмся, так чего ему на нас нападать?

– Ага, откуда ты знаешь? Мы, может, уже впёрлись в его землю, не зря же он орёт так громко!

– Пока нет, кажись, не впёрлись ещё. Мишка обязательно прибежал бы шороху наводить, прогонять ненужных гостей. Это он предупреждает, Ась. Зачем ему лишняя возня с нами? На свои владения он никого не допустит. Вот так, чтобы не грызть чужака, пугает на всякий случай вначале. Я думаю, тут на многие километры больше никого, кроме нас, нету. Нюх и слух у него звериный, наверняка дым от костра почуял, или голос человеческий… Давай уж, Ася, успокаивайся, дела надо делать – народ у костра ждёт, жрать ведь все хотят, как волки.

– А ружьё у тебя с собой? – продолжая всхлипывать и умываться слезами, но уже не так бурно, как прежде, с надеждой спросила она.

– Смотаться ведь недолго, из мешка вынуть. Чисти и ни о чём не переживай, на меня полагайся…

Ещё с минуту или, может, две Ася сидела молчала, тихо всхлипывая, наверно прислушивалась, а потом, чего Витька никак не ожидал, она чмокнула его в щёку и отошла. Он покраснел, разволновавшись до крайности. Ведь его впервые в жизни поцеловала девушка, да ещё какая! Витька не знал, надо ли ей сказать что-либо в ответ на этот порыв, и тут, вспомнив данную себе клятву перед походом не вмешиваться, не вставать между ней и Пашкой, справился с волнением и с двойным усердием молчком стал чистить грибы, решив, что так будет лучше. Вскоре с ними и с картошкой было закончено. Вкусно пахнувшие свежестью леса, чистые грибы, крупно порезанные, он залил водой, туда же Ася высыпала картошку. Набрав заодно воды и на чай в пустые котелки, они сторожко, часто поглядывая по сторонам, отправились назад. Витька старался идти как можно ближе к Асе, чтобы она чувствовала его обнадёживающее дыхание за своей спиной…

Оставшиеся в месте отдыха ребята, пока они отсутствовали, поработали на совесть. Витька с удовольствием отметил, что очищенные от сучьев брёвна лежали как нужно и между ними весело плясал языками пламени костёр. Портянки и его литые сапоги к этому времени успели просохнуть и он, с удовольствием скинув кеды, натянул наконец свою неизменную в походах обувку. В предвкушении скорой сытости и последующего отдыха ребята с благодушием смотрели на огонь. Он притягивал, завораживал, каждому навевал хорошие мысли про вкусную еду, и потому говорить между собой им не очень-то хотелось. Кроме запаха грибовницы и дымящей древесины, несло ещё крепким табаком, так как все пацаны дымили. Табачный запах смешивался с дымом костра и вместе с ним уносился ветерком.