«Вокруг света» и другие истории

Не последнюю роль в радикальном обновлении журналистики сыграл, на мой взгляд, «Моральный кодекс строителя коммунизма». Перечисленные в нём жизненные принципы и правила поведения рисуют идеальный образ советского человека. Однако кодекс не только отражает партийные идеологические доктрины, но и перекликается с постулатами, провозглашёнными в различных религиозных учениях, трактатах мыслителей и творениях писателей. Мысль о несовершенстве людей, испорченных первородным грехом, силами зла или пороками общественного устройства, не давала покоя лучшим сынам человечества, и они создавали в своих мечтах образ грядущего мира, населённого идеальными людьми.

Но мало провозгласить замечательные принципы – они должны войти в жизнь советских людей. Воспитание молодых поколений в духе «Морального кодекса» было провозглашено обязательной задачей коммунистического строительства, наряду с созданием материально-технической базы и формированием гармоничных социальных отношений. На эту цель работали – хорошо ли, плохо ли – государственные, партийные и общественные институции, учреждения образования и культуры, средства массовой информации.

В «НС» считались особо ценными очерки, публицистические статьи и громкие дискуссионные материалы на моральные и социальные темы, которые поставлял, в основном, отдел коммунистического воспитания, возглавляемый Геннадием Чукреевым. Для них не жалели газетной площади, бывало, что и целиком полосу отдавали рассказу о человеческих судьбах, драмах, подвигах, о грустных подробностях нашей обыденной жизни. Время от времени газета затевала читательские дискуссии, были рубрики, обращённые к студентам, призывникам, молодым семьям, любителям искусства, краеведам, молодым специалистам…

Нельзя, конечно, сказать, что современную журналистику совсем не интересует человек XXI столетия. Духовно-нравственная тематика по-прежнему присутствует в «старых» газетах – преимущественно в виде проблемных статей. «Новые» же газеты другие – это газеты событий, сенсаций, политики и бизнеса, человек в них – чаще всего объект воздействия социальных сил и глобального информационного поля, адресат экономических и социальных программ, «звезда», взошедшая на небосклон благодаря чьим-то деньгам, жертва насилия, а то и ловкий и ужасный преступник. Социальные, судебные и портретные очерки, очерки нравов почти исчезли. Повсюду господствует интервью – жанр, не требующий от журналиста особенных интеллектуальных и творческих усилий.

Флагман «гуманистического направления» журналистики шестидесятых – это, безусловно, «Комсомольская правда». Журналисты «Комсомолки» считали, что слово «правда» в названии газеты обязывает их быть предельно честными – пусть и в идеологических границах той поры – и адекватно отвечать на ожидания многомиллионной молодёжной аудитории. Отсюда максимализм высказываний, смелость в степени риска, стремление не провозглашать готовые истины, а искать их в споре. Герои газеты, преимущественно молодые, не считали справедливость, честь, дружбу, мужество пустыми словами. В то же время это были живые люди – ищущие, сомневающиеся, допускающие ошибки, а не отлитые из бронзы монументы.

Один из сотрудников старой «Комсомолки», чьё творчество было заряжено вниманием к человеку, – Василий Песков. Журналист универсального дарования, он мог достоверно, увлекательно и проникновенно рассказать о провинциальных мастерах, учёных, космонавтах, людях с нелёгкой судьбой. В нашем домашнем архиве хранится его письмо с интересными суждениями о профессии.

Как я упоминал в предыдущей главе, Галя решила взять творчество Пескова темой своей дипломной работы. В середине марта 1965 года факультет командировал её в редакцию «Комсомольской правды», чтобы она расспросила Василия Михайловича о творческом пути и «секретах мастерства», как тогда выражались. Она согласовала сроки приезда, тщательно подготовилась к беседе, но смогла поговорить лишь с коллегами Пескова, поскольку сам он накануне улетел в срочную командировку («Он сказал, чтобы вы оставили вопросы»). Расстроившись, Галина всё же написала послание знаменитому журналисту, лауреату Ленинской премии, не особенно надеясь на ответ.

Причина спешного отъезда Пескова вскоре стала понятной. 18 марта состоялся космический полет Павла Беляева и Алексея Леонова, во время которого Леонов впервые в мире выходил в открытый космос, и вскоре в газете появился пространный очерк Василия Пескова о «космических братьях». А в начале апреля Галя получила обещанное письмо. Оно было написано от руки и датировано 29 марта – завидная обязательность и оперативность!

Начинается письмо с краткого рассказа о том, как молодого человека «с улицы» приняли в редакцию воронежской газеты «Молодой коммунар», где он проходил школу ремесла и «учился быть человеком, а это в газетном деле, пожалуй, главное». Дальше шли ответы на вопросы дипломницы.

Проблема вымысла… Для меня этой проблемы никогда не существовало. Какой-то элемент вымысла в материалах, конечно, есть, он необходим как извёстка между кирпичами-фактами. Но форма, которую я избираю, позволяет обходиться без вымысла. Автор почти всегда присутствует в материале, очень часто даже участвует в действии. Его наблюдения, бытовые детали, реплики, пейзаж, замеченные на месте, выполняют роль «извёстки».

Работа с людьми… Время общения с людьми разное. Иногда это три-четыре часа разговора. Иногда путешествие вместе, иногда долгие наблюдения. «Душу раскрывает» человек в том случае, если видит в тебе друга. Стать другом за три часа непросто. Тут многое значит поведение журналиста, манера держаться, характер вопросов, которые заданы человеку. Рецептов тут быть не может. Во всех случаях надо держаться просто, не панибратствуя, но и без тени превосходства.

Что пишут герои?.. Большинству из них журналист становится другом. Обращаются за советом, иногда оказывают трогательные знаки внимания, обращаются с просьбами. По работе в газете знаю, что самое неприятное из писем – это когда герой сообщает, что автор наврал, преувеличил, поставил в неловкое положение. Никто из нашего брата от таких писем не застрахован. Но, бог миловал, таких писем пока что не получал…

Читая письмо, видишь, как резко изменилась наша журналистика. Зачем становиться другом человеку, о котором пишешь? Что это за «трогательные знаки внимания»? Как можно «обходиться без вымысла», если фактов негусто, а материал надо срочно сдать в номер? Моральный императив, выдвинутый Василием Песковым, выглядит ныне безнадёжно устаревшим.

В 1967 году после семи лет успешной работы закрылся ИОМ «Комсомольской правды». Формально – из-за того, что его «коэффициент полезного действия», с точки зрения интересов газеты, уменьшился, редкие публикации перестали вызывать бурный отклик. Фактически же потому, что преобладающая часть информации, получаемой от читателей, оказалась, по выражению Грушина, непубликабельной, поскольку противоречила официальной точке зрения.

Пробуксовка стала ощущаться и в «НС». Читатели реагировали на наши затеи не столь активно, как раньше. Получить десяток откликов на приглашение к дискуссии в очередном «Ленинском уроке» считалось хорошим результатом. Может быть, название рубрики вызывало ассоциации с политзанятиями? Причину мы искали в собственных творческих просчётах. Не сразу осознали, что дело не только в этом. Ушло время бурных диспутов, когда люди после многих лет заморожености мозгов обретали жадный интерес к миру и к самим себе. Да и мы взрослели, замещая опытом и цинизмом энтузиазм молодости.

Сибирский портрет

С тех пор как мать переехала к нам в Свердловск, никого из родных в Петухово не осталось. Иногда я вспоминал наш дом, редакцию, завод, школу, вокзал с километровым знаком «2537», десятки мест, глубоко впечатанных в сознание. Доведётся ли когда-нибудь повидать их? Вспоминалась и широкая площадь с братской могилой и памятником Ленину. Тетрадку с записями рассказов петуховских старожилов я сохранил, хотя и не очень понимал, пригодится ли она когда-нибудь. Как вдруг случайно узнал, что в Свердловске живёт секретарь Петуховского райкома партии двадцатых годов Афанасий Александрович Климов. И я поспешил с ним встретиться.

Разговор наш длился долго. Климову тогда было наверняка за семьдесят, но он хорошо помнил подробности создания и установки памятника Ленину. Вспоминая двадцать четвёртый год, то и дело повторял, резко взмахивая правой рукой, как будто выступал на митинге: «Дорогому товарищу Ленину решили памятник поставить на века!.. На века!»

Вкратце события можно изложить так. В феврале 1924 года Климов был направлен в Петухово секретарём райкома партии. На одном из заседаний бюро райкома он предложил отметить седьмую годовщину Октябрьской революции установкой памятника Ленину «путём субботников и сбора средств по подписным листам». По заданию райкома заведующий заводом Ковач поехал в Ленинград и привёз оттуда гипсовый бюст Ленина. Литейщики местного завода взялись изготовить бронзовую копию. Опыта работы с бронзой у них не было, поэтому качественная отливка получилась не сразу.

У могилы жертв восстания 1921 года, что возле железнодорожной станции, была вырыта яма глубиной около двух метров, заложен фундамент в виде чаши и выведен высокий пьедестал. Накануне праздника революции пьедестал огородили лесами, установили на нём бюст Ленина и прикрепили памятную чугунную доску. Рядом соорудили временную деревянную трибуну и арку.

7 ноября при большом стечении народа состоялось открытие памятника. Оркестр исполнил «Интернационал». Потом был митинг. В это время на станции остановился поезд из Челябинска. Пассажиры вышли из вагонов, махали шапками и кричали «ура!».

Памятник Ленину в Петухово можно назвать в полном смысле слова народным. Собранные по подписке денежные средства были использованы на приобретение бронзы, для оплаты каменщикам, соорудившим фундамент и пьедестал, а также музыкантам духового оркестра, приглашённого из Петропавловска. Все прочие работали добровольно и бесплатно.

Рассказ Афанасия Александровича представлял собой фактически сюжетную канву будущего очерка, но для полной картины не хватало важных деталей. Главное – оставалось неясным, кто является автором скульптурного портрета: ведь одного взгляда на памятник достаточно, чтобы увидеть работу профессионала. В энергичном развороте головы, в том, как вольно распахнут на груди Владимира Ильича пиджак, вообще в той понятности художественного образа, который сразу же читается как образ вождя, видятся истоки будущих творческих поисков советских скульпторов.

Напечатанные на машинке воспоминания Климова пополнили мою «историческую» папку.

Вскоре папка пополнилась. Произошло это так.

Осенью 1968 года, на излёте работы в «НС», я взялся подготовить документальную композицию к предстоящему 50-летию ВЛКСМ и отправился в областной партийный архив, чтобы подобрать документы по истории уральского комсомола. Старинный особняк, где располагался архив, находился как бы в низинке, на пологом склоне. Меня встретила гулкая тишина лестничного пролёта. «Как в склепе», – мелькнула мысль, что называется, к месту: ведь я оказался в известном всем свердловчанам Ипатьевском доме, именуемом так по фамилии бывшего владельца. Здесь, в подвале, были расстреляны отрёкшийся от престола император Николай II, его семья и спутники. Этому событию в 1968 году тоже исполнилось полвека, но, разумеется, о нём не упомянула ни одна газета.

С помощью сотрудницы архива я скопировал найденные материалы, и на их основе мы подготовили разворот в праздничный номер газеты.

Не особенно рассчитывая на удачу, я рассказал заведующему архивом о памятнике Ленину в Петухово и попросил проверить, нет ли в архиве каких-либо документов, проливающих свет на давнюю историю. Ведь в 1924 году Петуховский район входил в обширную Уральскую область, административным центром которой был Свердловск. И документы нашлись! Это была переписка Уралоблисполкома с Петуховским райисполкомом по интересующему меня вопросу. Поясню, почему она возникла.

По решению Второго съезда Советов памятники Ленину предстояло возвести сперва в крупнейших городах страны. Однако люди хотели немедленно увидеть памятник «великому покойнику», как тогда говорили, в своём городке, на своём заводе, на сельской площади. Владлен Логинов, самый компетентный исследователь биографии Ленина, с полным основанием утверждает, что культ Ленина поначалу естественным образом складывался в народе. Другое дело, что впоследствии усилиями партийных идеологов он стал безо всякой разумной меры насаждаться сверху, что привело к обратному эффекту. Учёный пишет:

На смену иконам Богоматери с младенцем и изображениям государя императора с наследником, а то и рядом с ними, в «красных углах» российских изб появились портреты Ленина. Образ его, как бы отделившись от реальной личности, становится своего рода символом новой эпохи, новой веры, борьбы бедных против богатых за справедливость. И для миллионов он превращается в объект чуть ли не религиозного поклонения. Вот почему в СССР любой серьёзный государственный акт, как и любой политический лидер, получали легитимизацию лишь при «благословении» его Лениным. И по табели о рангах каждый лидер значился либо «верным учеником», либо «славным продолжателем» его дела.

Памятники Ленину были открыты во многих городах Урала; гипсовые бюсты и портреты стали появляться в кабинетах, клубах, квартирах. Они олицетворяли живого вождя, он был рядом, с ним можно было даже затеять разговор, о чём рассказал в известном стихотворении Владимир Маяковский.

Провинциальные энтузиасты чаще всего использовали в качестве источника для своих скульптур фотопортреты Ленина, даже газетные иллюстрации. Поэтому вскоре в органы власти разного уровня стали поступать сообщения о появлении поделок, искажающих образ вождя. Острота проблемы видна из статьи Л. Б. Красина, помещённой в сборнике «О памятнике Ленину» (1924). Автор возмущается: «Вместо великолепного несравненного черепа Владимира Ильича, более интересного по своим линиям, нежели дошедшие до нас изваяния Сократа, перед нами голова какого-то рахитичного приказчика или провинциального адвоката».

Обследованием ленинских памятников и ликвидацией «нехудожественных» изваяний занялась Центральная комиссия по увековечению памяти В. И. Ленина при Президиуме ЦИК Союза ССР. В 1926 году комиссия сделала запрос в Уралоблисполком: что за памятник установлен в Петуховском районе, дайте заключение. Соответствующий запрос отправился из Свердловска в Петуховский райисполком. Неизвестно, что на него ответили, но копия письма Уралоблисполкома в Москву сохранилась в Свердловском партийном архиве:

Настоящим сообщаем, что памятник В. И. Ленину в селе Юдине Петуховского района Ишимского округа устроен на добровольные пожертвования. Отливка бюста сделана местным Петуховским метзаводом. (Так в тексте. – А.П.). Разрешение на устройство памятника взято не было. Каких-либо искажений в памятнике не имеется, о чём можно убедиться в прилагаемой фотографии.

Центральная комиссия была удовлетворена ответом и фотоснимком; тем самым памятник получил признание.

Время от времени я задумывался о продолжении поиска, но по скверной привычке всё откладывал и откладывал «на потом». Только в начале 80-х отправился в Ленинград, рассчитывая найти в Центральном государственном историческом архиве СССР (тогда он ещё располагался в здании Сената и Синода) какую-нибудь зацепку для дальнейших разысканий. Ведь именно из Ленинграда, по словам А. А. Климова, Ковач привёз гипсовый бюст. Значит, было какое-то учреждение, занимавшееся реализацией работ скульпторов.

Из разговоров с ленинградскими музейщиками я узнал, что ни одного завершённого портрета Ленина, выполненного с натуры, не существует, а уж скульптурных работ – тем более.

Портретов Ленина не видно:

Похожих не было и нет.

Века уж дорисуют, видно,

Недорисованный портрет.

Строки стихотворения поэта Николая Полетаева – не метафора, а свидетельство современника. Художники и скульпторы действительно оставили лишь «незавершённый портрет»: эскизы, этюды, наброски, сделанные, как правило, второпях – на митингах, на заседаниях, во время случайных встреч с Владимиром Ильичом или – редко! – в Кремлевском кабинете Ленина, поскольку тот крайне неохотно соглашался позировать.

Как будто стремясь восполнить просчёт, скульпторы старой школы, не перегруженные заказами, ринулись ваять вождя после его смерти. В архиве мне попались на глаза расценки на гипсовые бюсты Ленина, выпускавшиеся в Промбюро Академии художеств. Цена малых бюстов, от 3 до 6 вершков, составляла от 95 коп. до 7 руб. 50 коп., большие бюсты, высотой 15 – 17 вершков, стоили от 37 руб. 50 коп. до 70 руб. Встречались и другие документы, показывающие, какой размах приобрела работа по увековечению памяти В. И. Ленина. Однако каталога продаваемых бюстов я не обнаружил. Искусствоведы и музейщики, которым я показывал фотоснимок петуховского памятника, в один голос твердили о руке мастера, но не находили в нём сходства с работами ленинградских скульпторов двадцатых годов.

Скульптор Мария Матвеевна Харламова, приглядевшись к фотографии, поначалу высказала предположение, что автором портрета является её отец, Матвей Яковлевич Харламов, тем более что не все изваянные им в двадцатые годы портреты Ленина разысканы. Однако потом, когда я послал ей снимки памятника в разных ракурсах, Мария Матвеевна сообщила: «Есть некоторые детали, совсем не напоминающие руку М. Я. Харламова. Надо вам поискать в другом направлении».

Ценные документы, касающиеся установки памятника, стопроцентно подтверждающие рассказ А. А. Климова, я нашёл в 80-е годы в Курганском партийном архиве. К сожалению, не удалось найти документ, в котором бы значилось: такие-то и такие-то рабочие с такого-то числа по такое-то занимались отливкой скульптурного портрета Ленина. Архив Петуховского завода не сохранился. В войну на заводе лили рубчатые корпуса «лимонок», каждый из которых по технологии требовалось упаковать в бумагу. На обёртку пришлось пустить заводской архив – иного выхода не было. Фамилии мастеров, создавших бронзовую копию гипсового бюста Ленина, передавались в устной традиции, как имена героев народного эпоса. Это была бригада литейщика Мохначёва с участием формовщика Майорова, обрубщика Деревяшкина и чеканщика Теренина.

События 1924 года легли в основу моего большого очерка, опубликованного в первом номере журнала «Наш современник» за 1984 год. Мой добрый наставник юных лет Александр Фёдорович Поздняков напечатал очерк в курганской областной газете «Советское Зауралье» под названием «Сибирский портрет», назвав его документальной повестью.

Бронзовый бюст благополучно пережил «войну с памятниками» 90-х годов. А осенью 2005 года, приехав на несколько дней в Петухово, я узнал, что оригинал безвозвратно утрачен, вместо него на историческом постаменте с памятной надписью стоит стандартное современное изваяние. Тёмной ночью двое безработных сняли бюст (оказалось, что никому не пришло в голову прикрепить его к постаменту) и разбили на мелкие куски, чтобы продать как металлолом. Однако в приёмном пункте их поджидала милиция: бдительные граждане вовремя оповестили кого надо об исчезновении скульптуры.

Был суд, похитители получили какие-то условные сроки наказания, потому что уникальный памятник, второй в стране по дате установки, не состоял на учёте как охраняемое государством культурное и историческое достояние.

Мешок с кусками бронзы милиционеры поместили в комнату вещдоков. Где он теперь – не знаю.

Слушая рассказ моего земляка, я вспомнил слова Афанасия Александровича Климова: «Дорогому товарищу Ленину решили памятник поставить на века!.. На века!»