(Входит БЕРТА.)
БЕРТА. О, у нас перестановка. А что это за ящик?
АЛАН. Это как раз тот, о котором говорят «сыграл в ящик».
БЕРТА (взволнованно). Гроб?! Что случилось?
АЛАН. Это Никос репетирует новую роль.
ДАНИИЛ. Притащил реквизит из театра.
БЕРТА. И что? Как играет?
ДАНИИЛ. Да в гробу мы видели этого Никоса! Такой переполох устроил!
АЛАН. Мой двойник играл настолько убедительно, что все поверили в его смерть.
ЖАННА. Такая игра возможна, когда актер сам верит в то, что изображает.
БЕРТА. Ты хочешь сказать, что Никос поверил в то, что он умер?
АЛАН. Вот именно. Так увлекся… что и на самом деле… отдал концы. Полностью вошел в образ…
БЕРТА. Никос?! Умер?! Не шутите. Тогда где его тело?
АЛАН (в сторону). Вот незадача. (Берте.) Как тебе сказать… Умер… но не совсем… Впал в летаргический сон. Только благодаря нашему психотерапевту (кивает в сторону Даниила) удалось возвратить его к жизни.
БЕРТА. И где же он теперь?
АЛАН. Но, видать, возвратили в сознание не полностью. Поднялся, как сомнамбула, сказал «прощайте навеки» и удалился.
БЕРТА. Как?! Куда удалился?
АЛАН. Не знаем. Сказал, не поминайте лихом, жалованье за последний месяц оставьте себе, отныне вы меня больше не увидите…
ДАНИИЛ. …Даже в театре. Это он добавил на пороге.
БЕРТА. Но мы ведь так его любили. И не обижали.
ЖАННА. И я его ценила не меньше Алана.
БЕРТА. И как же мы объясним, если кто-нибудь спросит, куда он исчез?
АЛАН. Что-нибудь придумаем.
БЕРТА. Такой был скромный, интеллигентный. (Алану.) Не чета тебе.
АЛАН. Тут спору нет, хоть и лунатик, но редкой души был человек. Мы все будем долго скорбеть по нем. Но вот это добро (указывает на гроб) следует отнести в его комнату. Нам чужого не надо. (Берет гроб, перетаскивает его в 1-ю комнату, и далее – в спальню.)
БЕРТА. Как жаль, что все так случилось. Я так и не успела… познакомиться с ним поближе. И с чего это он решил оставил нас?
ДАНИИЛ. Климат не понравился. Это ему не в Греции, где солнышко шпарит круглый год. А здесь то снег, то дождь, то реновация! Поживешь в доме каких-нибудь лет пятьдесят, только-только малость к нему попривыкнешь, и тут, будь добр, выметайся неизвестно куда!
(Входит ТЕОДОР с траурным венком.)
ТЕОДОР. Смотрите, чтобы никого не обидеть, я распорядился написать на ленте «От соседей». Погодите, а где наш усопший?
ДАНИИЛ. По программе реновации переехал в другое место.
ТЕОДОР. Все шутить изволите? В свое время все туда переедем.
ЖАННА. Прекратите! О какой реновации вы говорите? Издергали весь дом!
ДАНИИЛ. Вот Никос, на что уж спокойным был, и то, из-за вашей неопределенности восстал из гроба.
ТЕОДОР. Как восстал?
ДАНИИЛ. По-евангельски, точно Лазарь.
ТЕОДОР. Как вам не стыдно богохульствовать в такие минуты?!
ДАНИИЛ. А вам с вашей реновацией?!
ТЕОДОР. Ее сроки зависят не от меня. Это решает ваш партийный горлопан. Это он все заварил. Вот пусть теперь сам и расхлебывает!
(Из спальни 1-й комнаты выходит Алан, через проем входит во 2-ю комнату. На нем малиновый пиджак.)
АЛАН. Кто здесь всуе упоминает мое имя?
БЕРТА. Алан, что это на тебе?!
АЛАН. Пиджачок Никоса. Мой-то исчез неизвестно куда. А этот как раз впору. Что ж ему, пылиться в гардеробе?
ТЕОДОР. Узнаю партийца, способного обокрасть даже покойника.
АЛАН. Да он всех нас переживет! Это ж надо – притворился мертвым. Мало ему было меня живого изображать – решил продемонстрировать в гробу!
ТЕОДОР. А вот этого не надо! Полиция приедет, она во всем разберется! И все твои маскарады с пиджаками не помогут!
АЛАН. Что вы такое несете?!
ТЕОДОР (Алану решительно). А то, что ты убил Алана! А теперь скачешь из комнаты в комнату, следы заметаешь. Знайте же – это Никос! Я твой голосок из ванны тогда хорошо запомнил! (Имитирует голос Алана.) Я слышу, дорогой мой! Сейчас закроюсь!
ДАНИИЛ. Прекратите! Хватит с меня! Я утверждаю – это Алан, мой лучший друг и товарищ со школьной скамьи.
ТЕОДОР (указывая на Даниила). А это его сообщник! Вдобавок – еще и его любовник.
ЖАННА. Да вы с ума сошли!