1985, или Полевой сезон

– Ты кого, моя, решил насовсем в Береговом остаться? Жду тебя через час.

Затарахтел мотор, лодка отчалила и, оставив за собой пенный след, быстро скрылась за мысом.

Захар поднялся на «Коршун» и переговорил с капитаном. Тот не проявил никакого энтузиазма по поводу предстоявшей совместной работы. Никакого договора с Петровичем он не подписывал. Была лишь устная договорённость. Поработаем… А там посмотрим.

Вдвоём с Игорем выгрузили и поставили на свободном пятачке большую красавицу палатку. Принесли несколько плоских камней, водрузили на них металлическую печку, вывели в боковое палаточное окно трубу. Женщины помогли перенести спальники и личные вещи, разобрали и сложили все остальные палатки, кроме хозяйственной.

Никита задерживался. Его ждали до позднего вечера, но так и не дождались. Не появился он и наутро. Петрович по рации сообщил, что они доехали без приключений. Никита отправился в Береговой к своему знакомому, от него обещал прийти на базу за бензином, но до сих пор не появлялся. Привязанную к дереву лодку нашли на берегу и уже перевезли на базу.

Эхолот оказался вполне рабочим. Сигнал был очень слабым, но для измерения небольших глубин его хватало. С катера спустили моторку и развезли по теодолитным постам Игоря и Веру. Весь день работали, как угорелые, пока совсем не стемнело. Никита не появлялся.

Утром следующего дня Петрович передал, что написал заявление в милицию, что возбуждено уголовное дело и что Никиту активно ищут.

На славу поработали и весь второй день. А на третий… капитан, как ни в чём не бывало, сообщил, что сегодня они идут в Зею за зарплатой. Если всё будет хорошо, вернутся завтра или послезавтра.

– Мужики, да вы что, охуели? – не выдержал Захар. – Тут работы ещё на пару недель. Погода портится. Какая зарплата?

– А ты это моим морячкам скажи! – невозмутимо ответил капитан. – Они, видишь ли, кушать хотят. С коллективом не поспоришь!

Миновать Береговой по дороге в Зею «Коршун» никак не мог. Переговорив по рации с Петровичем, Захар попросил капитана довезти его до посёлка. Оставив Юлю и Веру на попечение Игоря, он поднялся на борт. Вряд ли он мог ускорить поиски пропавшего Никиты, но нужно было во что бы то ни стало перевезти в лагерь моторную лодку. Вернётся ли катер обратно – большой вопрос, а работы ещё полно. Эхолот он оставил на катере, взяв у капитана расписку.

На базе партии было пусто. Во дворе стоял милицейский УАЗик. Петрович сидел с каменным лицом за своим столом и слушал того самого мента, который в июле занимался кражей резиновой лодки

– А, Захар! Заходи. Вот, только что сообщили… В тайге нашли труп Никиты.

Милиционер коротко пересказал суть дела. Никиту видели в посёлке у местного жителя Николая Черных, по кличке Беспалый, которого сразу же задержали. В результате предпринятых следственных мер гражданин Черных признался в убийстве Никиты Уварова на почве неприязненных отношений. Смерть наступила в результате удара ножом в область живота. Тело убитого на мотоцикле с коляской было перевезено в тайгу, сброшено в овраг и наспех завалено лесным сухостоем.

– Извините, Сергей Петрович. Могу я побалакать с вашим работником наедине?

Когда за Петровичем закрылась дверь, милиционер попросил Захара сообщить всё, что ему известно о краже лодки. Выслушав рассказ о Михе, впервые озвучившим имя Беспалого и обвинившим в организации кражи лодки Фёдора Толстихина, тот попросил проехать с ним до отделения и повторить всё сказанное для протокола.

В милиции Захар поинтересовался, где находится тело Никиты.

– В больничном морге. Вас отвезти?

– Да, пожалуйста.

Никита лежал с закрытыми глазами, как будто вслушиваясь в происходящую в нём перемену. Захар не сдерживал льющихся слёз. Хотелось кричать и барабанить кулаками по стене. Вместо этого он стиснул зубы и чуть слышно прошептал:

– Ну, бывай, Никита!

Вездеходчик Глухарь помог перевезти до водохранилища моторку и бачок с бензином. Встречный ветер едва не переворачивал старенькую «Казанку», но он выкрутил до отказа рукоятку газа и невидящими глазами смотрел на проносившиеся мимо топляки, каждый из которых мог стоить ему жизни.

Игорь, Юля и Вера уже всё знали.

На следующий день Петрович передал, что Толстихин исчез. За ним в лагерь на Утугае выехал наряд милиции, но Фёдора на месте не оказалось. Рабочие о местонахождении своего бригадира ничего не знали.

Из Зеи вернулся «Коршун». Повеселевшая команда помогала развозить Игоря и Веру по теодолитным постам, капитан с радостью делился сигаретами – казалось, мир перевернулся, но через неделю кончилась солярка и «Коршун» ушёл на заправку.

Октябрь

Захар крутил ручку транзистора, пока не поймал забиваемый помехами «Голос Америки». Закончился концерт незнакомой рок-группы, начались новости. Сквозь булькание, свист и треск вдруг отчётливо раздалось короткое сообщение: «В сентябре этого года совместная американо-французская экспедиция обнаружила в северной части Атлантического океана, на глубине около четырех тысяч метров, и сфотографировала обломки затонувшего пассажирского лайнера ”Титаник”».

– Вы слышали? – повернулся он к дремавшим друзьям. – Американцы фотографируют ”Титаник” на глубине четыре километра, а мы нашим эхолотом глубину в сорок метров не можем измерить!

Он поднялся и высунул голову из палатки. Крупными хлопьями падал первый в этом году снег. Лежавший в своей конуре, перевезённой со старого лагеря, Рекс увидел его и звонко залаял. Выходить на холод не хотелось, и Захар снова повалился на спальник. От раскалившейся печки шло уютное тепло.

Зелёные кроны лиственниц стали соломенно-жёлтыми, берёзы стояли наполовину голыми, утопая в опавшей листве. Холодное дыхание приближавшейся зимы образовало на реке тонкие хрустальные забереги. Ночи пошли морозные, но днём можно было ещё погреться на солнце. О снеге никто даже не думал, но он появился нежданно-негаданно, словно бы для того, чтобы напомнить – и самая золотая осень рано или поздно сменяется зимой.

У них опять не было катера. Петрович забрал «Коршун» для неотложных производственных нужд и сначала обещал его отдать, а потом сообщил, что эхолот снят и перевезён на базу партии, и что им надо обходиться моторной лодкой. Ручной лот, грунтозаборник и лебёдку по просьбе Петровича на Унаху завезёт охотник из Берегового.

Два-три дня вокруг лагеря было белым-бело, но вскоре снег растаял, немного потеплело, и бригада снова занялась промерами глубин, а потом и грунтовой съёмкой. В иные дни было так тепло, что приходилось снимать телогрейки.

– Что-то ты, Захар, притух, – заметил за ужином Игорь. – Что-нибудь случилось?

– Да как тебе сказать, Игорёк… Смысла я не вижу в нашей работе. Какие-то люди спустили невесть кем придуманный план, не подкреплённый ни техникой, ни оборудованием, ни толковым обоснованием. Карта дна Зейского водохранилища… Не привык я делать то, чего не понимаю. И винтиком быть не привык. Вот эта бессмысленность существования и гложет.

Вечером Захар сидел рядом с Юлей на краю обрыва и смотрел на открывшуюся перед ними серую гладь водохранилища, испещрённую полосками белых гребешков. Жена сидела с полузакрытыми глазами и, казалось, к чему-то прислушивалась. Его охватила волна нежности к ней, хрупкой и беззащитной, попавшей в безжалостные жернова полевой жизни.

– Юля, как ты думаешь – зачем вот эта красота вокруг, и почему мы здесь?

Она не удивилась его вопросу, но повернулась к нему, взяла его руку и осторожно приложила её к своему животу.

– Может быть, ради этого?

Он сначала ничего не понял и хотел отделаться шуткой, но услышав под ладонью лёгкий толчок, замер от неожиданности.

– Ты беременна?

– Судя по всему, да.

Что-то мгновенно переменилось в нём. Ещё не осознав до конца суть этой перемены, он бережно поцеловал Юлю в висок и помог ей подняться.

«Господи, если Ты есть – спасибо тебе за всё, – думалось ему в палатке. – За то, что я существую, что я выжил в этой круговерти и что жизнь продолжится и после меня. Спасибо за этот вечер… Ты знаешь, я никогда не был упёртым атеистом, хотя никогда в Тебя и не верил по-настоящему. Дай мне силы и подожди немного!».

Последние дни они, не выходя из палаток, занимались грунтовой съёмкой в широком заливе, образовавшемся на месте бывшего русла Унахи. Это была натуральная туфта, но с такими однообразными грунтами не было смысла опускать грунтозаборник. Тем более что, за исключением самого русла, это были никакие не грунты, а затопленный лес.

Снова пошёл снег. По ночам в палатке было очень холодно. Тепло от печки быстро уходило сквозь брезентовые стенки. В спальники забирались одетыми. К тому же стали заканчиваться продукты, исчезли даже сухари.

Наконец Петрович приказал собираться к возвращению на Большую землю. В середине октября на прибывшем «Коршуне» они перебрались в Береговой. Началась волокита со сдачей имущества и приборов на склад. Вера с Игорем уехали в Зею на попутной машине. Рекса оставили на базе. Захара с Юлей переселили в поселковую гостиницу. В конце месяца спецрейсом, на самолёте АН-2, они вылетели из Берегового в Шимановск. Тот же Жоржик Тимочан встретил их в аэропорту и перевёз до железнодорожного вокзала. Отправив большую часть вещей багажом, вечером они выехали в Улан-Удэ.

На полу под столиком, в отдельном рюкзаке, лежали личные вещи Никиты.

Ноябрь

В экспедиции Захара встретил рёв начальства, недовольного исходом Зейской эпопеи. Он не встревал в дискуссии и пропускал мимо ушей несправедливые обвинения в некомпетентности, неопытности и чуть ли не злом умысле. Сваливать с больной головы на здоровую и раньше было в порядке вещей, но теперь это его почти не задевало. Завершившийся полевой сезон на многое раскрыл ему глаза и из наивного молодого специалиста сделал жёсткого и прагматичного циника. Его юношеский максимализм бесследно испарился под амурским солнцем. У Захара не осталось никаких иллюзий насчёт достоинств советского образа жизни, и он недоверчиво следил за горбачёвскими попытками перестроить страну снаружи, не трогая внутреннего уклада.

Недели две понадобилось лишь для сдачи на склад имущества бригады и получения расчёта в бухгалтерии за месяцы, проведённые в поле. Обычно выгодная для полевиков сдельщина после вычета из зарплаты стоимости украденной лодки обернулась для него финансовой дырой. Непросто оказалось и сдать в отдел технического контроля результаты полевых наблюдений. Особенно досадно было постоянно цапаться с Петровичем, лучше других знавшим истинные причины производственных проблем, но не гнушавшимся переводить стрелки на молодого бригадира.