Шурави, или Моя война

– Есть установить растяжки, – ответил Горохов.

Группа двинулись дальше. Вдруг наступила мертвая тишина, лишь хриплое дыхание бойцов нарушало ее.

«Неужели парни погибли? – мелькнула у Виктора мысль.

Ком подступил к горлу Абрамова. Он мгновенно вспомнил грустные глаза Горохова, веселого балагура Сафина и молчаливого Кирилова. Приказывая им установить растяжки, Виктор не предполагал, что направил их на верную смерть.

Вскоре их догнал Сафин. Абрамов был рад его появлению и поинтересовался, что там произошло.

– Командир, только мы отошли метров на триста, как напоролись на «бородатых». Первым же выстрелом они убили Горохова. Пуля угодила ему прямо в голову. Ничего не оставалось, как принять бой. Они обошли нас, и тогда Кирилов приказал мне прорываться к вам, а сам стал прикрывать меня. Они забросали его гранатами. Думаю, он погиб.

Теперь в группе осталось пятнадцать бойцов, при этом один – тяжелораненый. Вернулась разведка и доложила, что вокруг нас одни моджахеды. Они везде: и выше, и ниже нас по склону. Но, главное – у группы не было связи. Они не могли вызвать вертолеты, чтобы те поддержали нас огнем и произвели эвакуацию. Абрамов просто не знал, что делать дальше. Он снова открыл карту и склонился над ней. До дороги было не меньше шестидесяти километров по горам. При этом выход к ней не сулил им ничего хорошего. Рядом Пакистан, и, похоже, вся провинция набита моджахедами. Судя по карте, до ближайшего нашего крупного гарнизона, базировавшегося в Асадабаде, более ста километров.

Виктор дал команду, бойцы встали и снова начали движение. В ста метрах впереди шла разведка. Солнце палило так, что создавалось впечатление, что оно на стороне моджахедов. Было очень жарко и ужасно хотелось пить. Абрамов снял с ремня флягу с водой и сделал несколько больших глотков. На какой-то миг стало легче, однако, пот по-прежнему заливал глаза, ноги наливались свинцом и, каждый шаг стал даваться все тяжелее и тяжелее.

Впереди раздался выстрел, затем началась перестрелка. Прогремело несколько взрывов и все стихло. Группа залегла и приготовилась к бою. Прошло минут пятнадцать-двадцать, лес безмолвствовал, как будто ничего не произошло. Взяв с собой Сафина, Абрамов медленно продвинулся вперед. Минут через десять они наткнулись на несколько воронок от гранат. Кусты и деревья вокруг были посечены пулями и осколками гранат. Виктор наткнулся на две большие лужи крови, он медленно поднял глаза и застыл на месте. На него остекленевшими глазами смотрели головы его подчиненных, насаженные на стволы молодых деревьев. В кустах Сафин обнаружил обезглавленные тела наших бойцов. Стало ясно, что вынести тела убитых мы чисто физически не сможем. Немного подумав, Абрамов принял решение о захоронении их в этом лесу. Быстро выкопав братскую могилу, они похоронили бойцов. На карте Виктор отметил это место, так как надеялся, что они еще вернутся сюда за телами. Теперь их осталось тринадцать, и один из них был ранен.

***

Моджахеды, преследовавшие группу спецназа, просчитали их желание прорваться к дороге и поэтому предпринимали всяческие попытки оттеснить их в горы, где нет кишлаков и припасов, или загнать в ущелье и там уничтожить. Глядя на своих бойцов, Абрамов понимал, что в таком темпе, какой был у них изначально, они двигаться уже не могут. Группу сковывало наличие раненого и смертельная физическая усталость бойцов. Регулярные пятнадцатиминутные привалы не только не позволяли бойцам физически восстановить себя, а лишний раз давали им почувствовать навалившуюся усталость. Высоко в небе пронеслась пара штурмовиков. Спецназовцы с явной грустью проводили их взглядами. Виктор принял решение прорываться, но не вниз к дороге, а вверх. В общем, нужно было вернуться на место высадки.

Абрамов дал людям еще пятнадцать минут отдыха, и они начали подъем. Выслав разведку, группа стала ждать ее возвращения. Через час вернулись разведчики с известием, что впереди несколько блокпостов духов, которые практически невозможно обойти. Эта новость явно не могла обрадовать бойцов. Все отлично понимали, что все эти блокпосты придется уничтожать, а это – бой с непредсказуемым результатом. Блокпост в горах – это десяток духов, прикрывающих тропу. Впереди идущие разведчики сделали знак рукой и группа легла.

– Командир, их одиннадцать человек, – доложил разведчик, – и два пулемета. Трое несут службу, остальные отдыхают.

– Возьмите Сафина и снимите часовых, – скомандовал Абрамов. – Постарайтесь сделать это без шума.

Разведчик подполз к Сафину и что-то прошептал ему в ухо. Тот снял с себя мешок и уполз, вслед за ним. Время снова замедлилось. Виктор постоянно смотрел на секундную стрелку часов, но та словно прилипла к циферблату и не хотела двигаться. Он тряс рукой, но это не влияло на движение стрелки. Впереди по-прежнему было тихо, только иногда волновалась листва деревьев от пробегающего по ней легкого ветерка. Раздался свист. Виктор сделал рукой знак, и они начали медленно двигаться вперед. Вскоре они увидели блокпост, а вернее – то, что от него осталось. Кругом все было залито кровью.

«Хорошо поработали разведчики», – подумал Абрамов, рассматривая трупы врагов.

– Поищи батареи к рации, – приказал он радисту. – Вдруг повезет…

Тот, молча, кивнул и начал рыться в вещах убитых душманов.

– Ничего нет, – доложил он Абрамову.

Они быстро все заминировали и вновь направились вверх по тропинке. Бойцов мотало от усталости, разряженный воздух не давал возможности нормально дышать, но они все карабкались и карабкались вверх.

«Сколько мы сегодня уже прошли: десять, пятнадцать, двадцать километров? Судя по карте, где-то около двадцати пяти, но это по карте, где расстояние измерялось по прямой», – подумал Виктор и махнул рукой.

Все повалились на землю. Бойцам было тяжело, но еще тяжелее было раненому товарищу. Солнце коснулось вершин гор, значит, скоро вечер и холодная темная ночь. Они быстро доели остатки своих пайков и стали ждать разведчиков. Через час они вернулась.

– Что там? – спросил Абрамов Ромина.

– Всего один блокпост, – ответил он, – дальше чисто, никого нет.

– Отдыхайте, – приказал Абрамов. – Рано утром решим, что делать.

Бойцы с надеждой посмотрели в его сторону. Сейчас в его руках была не только его жизнь, но и жизнь этих измученных переходом бойцов. Где-то внизу прозвучал взрыв. Это сработало взрывное устройство, оставленное на блокпосту.

***

Ночью умер Носов. Он умер тихо, не приходя в сознание. Нести тело было бесполезно, и Виктор решил похоронить покойного в лесу. В ночи прозвучал сухой треск незаряженных автоматов. Абрамов сделал очередную отметку на карте и посмотрел на лица бойцов. Два спецназовца плакали, как умеют плакать мужчины, без слов и причитаний. Пока темно, они решили выдвинуться в сторону блокпоста. Шли налегке. все, что можно было оставить, оставили на последнем привале. Теперь тащили лишь боеприпасы и фляги с водой. Двигались цепочкой, нога в ногу, боясь в темноте не заметить растяжки. Каждый из них хорошо понимал, что любое ранение равносильно смерти.

Под покровом ночи они добрались до блокпоста. Действительно, его было не обойти и не объехать: слева глубокое ущелье, по дну которого текла горная речка, справа – почти вертикальная стена, которую даже при наличии альпинистского снаряжения едва ли преодолеешь. Единственная дорога, точнее – тропа была перекрыта блокпостом моджахедов. Разведчик доложил, что его охрану несут четыре человека: двое у пулемета, двое в пяти метрах от пулеметного гнезда. Это заметно осложнило задачу, но не делало ее неосуществимой.

Абрамов выбрал четырех бойцов, которым поручил снять часовых. Они, как тени, исчезли в темноте. Ночь была такая тихая, что он слышал, как переговаривались между собой два моджахеда, дежурившие у пулемета. Виктор услышал сдавленный стон и падение обмякшего тела. Через минуту-другую ночную тишину разорвали две вспышки фонаря, означающие, что дорога расчищена. Бойцы встали с земли и чуть ли не бегом устремились к посту. Там стоял удушливый запах крови. Абрамов подозвал к себе Ромина.

– Все нормально, командир, всех порезали, – доложил он. – Никто даже не пикнул.

– Товарищ командир! – обратился к Абрамову радист. – Я нашел рацию. Она в рабочем состоянии.

– Работать на ней сможешь? – спросил его Виктор.

Радист кивнул. Это, наверное, была самая счастливая минута в жизни группы.

– Ромин! Минируйте и уходите. Мы вас будем ждать на опушке леса.

– Все понял, командир.

Абрамов дал команду и группа начала движение, оставив на месте трех своих товарищей. Они успели отойти метров на пятьсот, когда сзади вспыхнуло пламя, и послышался сильный взрыв.

– Сафин, вернись и посмотри, что там произошло, – скомандовал Виктор.

Боец исчез в темноте. Группа продолжила движение вперед. Абрамов поднял руку, и бойцы повалились в высокую траву, которая словно клочок торчала на голом пологом склоне горы. Через час появился Сафин.

– Где остальные? – спросил Абрамов его. – Почему их нет с тобой?

– Погибли, – коротко ответил он и сел на землю около него.

– Как погибли? – удивленно спросил его Виктор.

– Не знаю, похоже, подорвались на собственной мине, – ответил Сафин.

Абрамов с трудом вник в сказанное им. Ему не верилось, что трое его бойцов, прошедших специальные курсы, могли подорваться на собственном заряде. Виктор продолжил сверлить глазами Сафина, как будто тот был виноват в произошедшем несчастном случае.

– Пойми, командир, я не знаю, что там произошло. Но знаю, что они погибли. Я сам трогал их, они мертвы.

«Какая нелепая смерть, одно неосторожное движение и все», – с грустью подумал Абрамов.

– Ну, как, – спросил Виктор радиста, – есть связь?

Он кивнул. Связь с отрядом была восстановлена.

***

К великой радости группа Марченко смогла в ту ночь оторваться от моджахедов и прорвалась сквозь их боевые порядки. Абрамов по рации доложил о потерях и сообщил, что весь район буквально наводнен отрядами душманов. Когда Виктор закончил свой доклад и в заключение сообщил, что группа намерена выдвинуться к месту высадки.