Пятна на солнце

Он быстро стянул с полицая старенький пиджак и надел его на свою гимнастерку. Второго полицая заколол Гамов. Закинув за плечи автомат и, подняв с земли сухой валежник, Александр направился к полевой кухне. Немецкий повар в грязно-белом переднике и таком же несвежем колпаке стоял к нему спиной и помешивал большим половником в котле. Сорокин сбросил валежник на землю и, вытащив нож, встал за спиной повара. Он с силой ударил ножом в широкую спину немца. В этот раз он почувствовал, как нож, дробя ребра, вошел в человеческую плоть. Немец тихо ойкнул и повалился около кухни, сбив телом пустое ведро. Второй немец обернулся на звук: его рука потянулась к винтовке, которая стояла у разделочного стола. Он что-то закричал, стараясь заглушить в себе страх, но Гамов ударом приклада повалил его на землю.

– Где третий? – спросил Сорокин Гамова. – Он не должен уйти! Найди его!

Они бросились в лес в надежде найти третьего полицая. В метрах тридцати от них раздался выстрел. Пуля, задев щеку Александра, ударила в дерево. Сорокин повалился на землю, чувствуя, как из раны потекла горячая кровь. Снова прозвучал выстрел, и на небольшую поляну вышел один из его бойцов, который толкал в спину хромающего полицая. Лицо мужчины было перекошено от боли, и чувствовалось, что каждый шаг давался ему с большим трудом. Сорокин снял с себя пиджак убитого им полицая и швырнул его в ближайшие кусты.

– Кто такой и откуда? – спросил он пленного.

Тот со страхом озирался по сторонам. Взгляд его сфокусировался на толстом немце, который лежал около кухни. Он зажал ладонью раненую ногу и с ненавистью посмотрел Александра.

– Ты что, по-русски не понимаешь? – спросил его Сорокин.

– Какое это имеет значение, откуда я? – ответил полицай. – Главное – мы вас «сделали». Посмотри, вся ваша Красная Армия лежит в этих лесах. Да и вам осталось жить совсем немного: сейчас немцы вернутся и повесят вас вниз головой.

– Неплохое решение вопроса. Повесить его, – приказал Сорокин бойцу. – Вот прямо над кухней его и повесь, чтобы все видели, что ожидает карателей и предателей.

Боец толкнул мужчину стволом винтовки и повел его к кухне. Гамов порылся в немецких ящиках и обнаружил там консервы, хлеб, шнапс и сигареты. Это было настоящим богатством, о котором никто из них даже и не мечтал.

– Будет чем заправиться, – произнес боец, вскрывая банку консервов ножом.

Там же, между ящиками, они нашли и бельевую веревку. Перекинув один конец через сук, они тут же повесили полицая. Где-то вдалеке послышался шум приближающейся автомашины.

– Уходим, – приказал Сорокин бойцам, и они, облив бензином продукты, скрылись в лесу.

* * *

Андрей Андреевич Власов познакомился с Марией Вороновой еще при формировании 20-ой армии. Она служила шеф-поваром и готовила еду для офицеров штаба. Она была молода и статна. Кожа ее лица была смугловатой, и можно было подумать, что она только что вернулась с юга после хорошего и длительного отдыха. У нее были большие голубые глаза, в которые трудно было не влюбиться. Оставив прежнюю любовницу, генерал быстро сошелся с ней. Сам он любил комфорт и даже в полевых условиях всегда держал под рукой женщину, которая и создавала ему эти условия. Сейчас, шагая рядом, он то и дело смотрел на нее. Она шла, стиснув от боли зубы, и по ее лицу можно было догадаться, как трудно даются ей эти километры бесконечного леса.

– Давай отдохнем, – предложил он ей. – Посмотри, что с ногой.

Они присели под деревом, и она попыталась снять сапог, однако тот никак не хотел сползать с ее опухшей ступни.

Глядя на нее, генерал невольно подумал о том, что он, по всей вероятности, единственный из командармов, кто пытается выйти из окружения со своей женщиной. Он поднялся с земли и помог ей освободиться от обуви.

– Да, – многозначительно произнес он, рассматривая опухшую ногу Вороновой, – с такой ногой далеко не уйдешь. Обработай рану, я подожду.

Утром они вышли к дороге, по которой то и дело проходили немецкие колонны техники и пехоты. Она и Власов долго лежали в кустах и молча наблюдали за движением, надеясь перейти дорогу в промежутках между колоннами.

– Пошли, – произнес Власов, и они бегом перебежали дорогу.

Вслед за ними побежал и Котов. Когда они почти скрылись в придорожных кустах, на дороге появился немецкий мотоциклист. Заметив их, немец остановился и открыл по кустам огонь из пулемета. Котов, прицелившись, выпустил длинную очередь из автомата в сторону немца. Гитлеровец взмахнул руками и упал на дорогу.

– Бежим, – заторопил их Власов, – пока они не организовали за нами погоню. Ну, что ты копаешься?

Он схватил Воронову за руку и потащил в лес. Где-то сзади раздались пулеметные очереди. Бежавший рядом с генералом Котов неожиданно споткнулся и упал. Пуля попала ему в руку. К нему подскочил водитель Власова Прогибко и, подхватив Котова под руку, помог тому добежать до оврага.

– Как ты, Котов? – спросил его Власов. – Идти сможешь?

– Смогу, товарищ генерал, – ответил тот. – Сейчас немного отдышусь, перевяжу рану и можно идти дальше.

Командарм посмотрел на бледное лицо охранника. Котов виновато улыбнулся.

– Вот что, – неожиданно произнес генерал. – Вместе нам явно не пробиться. Я и Мария Игнатьевна пойдем в одну сторону, а вы пойдете в другую сторону.

– Товарищ генерал, я не могу оставить вас одних. Я за вас отвечаю головой перед командующим фронта.

– Этот вопрос больше не обсуждается, – твердо произнес Власов. – Это не просьба, это приказ, а приказы начальников нужно беспрекословно выполнять. Я здесь командир, и я принимаю решения, как нам действовать дальше.

Котов промолчал и посмотрел на водителя. Власов поднялся с земли и помог Вороновой подняться с земли.

– Пошли, Мария, – обратился он к ней, – пока немцы не организовали облаву. До ночи еще далеко, и нужно как можно дальше уйти от дороги.

Он посмотрел на бойцов, которые тоже поднялись с земли.

– Удачи вам, – произнес он и махнул им на прощание рукой.

– Товарищ командующий… – произнес Котов, но тот уже не слышал его, разговаривая о чем-то с Вороновой.

Одетый в залатанную гимнастерку и штатские брюки, он чем-то походил на старого сельского учителя, который направляется на работу в соседнюю деревню.

* * *

Сорокин остановился, так как ему показалось, что в воздухе стоит запах дыма. Шла война, и этот запах был характерен для боевых действий: горела техника, леса.

– Гамов, возьми кого-нибудь и посмотри, что там впереди.

– А что случилось, товарищ капитан? – спросил удивленно тот. – Вроде бы все нормально, тихо.

– Мне кажется, что с той стороны потянуло дымом. Сходи, посмотри.

Тот пожал плечами и, взяв одного из бойцов, направился в сторону, указанную ему капитаном. Пройдя метров триста, они вышли к небольшой деревне. Над одним из строений поднимался едва заметный дымок.

«Ну и нюх у нашего капитана, – восхищенно подумал Гамов. – Как он мог почувствовать запах дыма на таком большом расстоянии?»

У одного из домов стоял черный «Опель Адмирал», около которого прохаживался немецкий солдат с автоматом.

– Иди, передай капитану, что впереди небольшая деревня, в ней немцы. Сколько их, пока сказать не могу.

Боец пригнулся и быстро исчез за деревьями. Прошло несколько минут, и к Гамову подполз Сорокин. Он приложил к глазам бинокль и стал внимательно рассматривать территорию деревни, стараясь определить, в каких домах остановились немцы и сколько их.

– Кроме этой немецкой машины, немцев в деревне что-то не видно, – произнес Александр.

– Я тоже не видел. Похоже, в деревне людей нет или все они попрятались по домам.

Сорокин отложил бинокль в сторону и повернулся к Гамову.

– Есть два варианта: пройти мимо деревни и идти дальше и второй захватить в плен немца и так же идти дальше. Как ты смотришь на то, чтобы я принял второй вариант? Они разбили нашу армию, но не победили нас, и, пока еще жив кто-то из нас, он должен уничтожать этих гитлеровцев везде, где только встретит их. Правильно я мыслю, Гамов, или нет?

– Вы командир, и ваше дело думать и принимать решения. Как прикажете, так и будет.