Пятна на солнце

Группа генерала Власова долго шла лесом. Медсестра Воронова натерла ногу и стала хромать. Заметив это, генерал остановился и, дождавшись, когда она догонит их, поинтересовался, сможет ли она продолжать движение.

– Нужно посмотреть, что с ногой, – произнесла она, присаживаясь на поваленное дерево. – Сейчас перемотаю портянки, и пойдем дальше.

Она с трудом сняла сапог и стала осматривать ногу.

– Ну что? – спросил ее командарм. – Двигаться сможешь?

– Попробую, – произнесла женщина и стала перематывать портянки.

Воронова натянула сапог и встала на ноги.

– Я готова, – произнесла она, и группа продолжила путь. Идущий впереди Котов заметил небольшую сторожку. Он доложил об этом генералу.

– Посмотри, есть ли в ней немцы, – приказал ему генерал. – Остальным – укрыться!

Минут через пятнадцать вернулся Котов.

– Товарищ генерал, немцев в сторожке нет, – доложил он Власову.

– Ты в этом уверен?

– Так точно, товарищ генерал.

Поднявшись с пенька, генерал приказал идти к сторожке. Они долго наблюдали за строением, не решаясь туда войти. Начавшийся дождь заставил их выйти из кустов, и направиться к дому.

– Здравствуй, отец, – поздоровался со стариком, хозяином дома, генерал. – Пустишь переночевать?

Старик пристально посмотрел на стоявшего перед ним человека, в больших роговых очках с генеральскими звездами на петлицах. Лицо офицера было уставшим и измученным.

– Проходите, – произнес старик, пропуская гостей в дом. – Вот только еды у меня особой нет, только картошка.

Власов прошел вперед и, сняв фуражку, сел к столу. Вслед за ним в горницу прошли и сопровождающие его бойцы. Старик засуетился: он бросился к печи и достал из нее чугунок с вареной картошкой. Развернув холщевое полотенце, он положил на стол каравай черного хлеба и кусок свиного сала. Быстро нарезав хлеб и сало, он отошел от стола.

– Ешьте, – произнес старик. – Чем богаты…

Гости с жадностью набросились на еду.

– А кем ты будешь, мил человек? – поинтересовался он у генерала. – Судя по звездам, ты большой военный начальник?

– Ты угадал, я командующий армии, Власов.

– Погоди, погоди, милок. Ты случайно не сын Андрея Власова, священника из Нижнего Новгорода?

Генерал внимательно посмотрел на сидевшего напротив него старика: он был удивлен тем, что этот человек, проживавший в лесу, среди болот, оказывается, знаком с отцом.

– Да, я сын Андрея Власова, но откуда вы знаете моего отца? – спросил он. – Я вас впервые вижу.

Старик с интересом посмотрел на генерала. Он смотрел на него так, словно сопоставлял его внешность с внешностью человека, с которым его судьба свела еще до революции. Прохор, так звали старика, был тогда ямщиком. Однажды он привез на нижегородскую ярмарку одного из местных купцов и запил там. Пил так, что не видел белого света. Вот тогда он и зашел в первый попавшийся ему по дороге храм, в котором служил отец генерала Власова. Там он исповедовался перед батюшкой и получил отпущение грехов.

– Вот что, старик, – тихо произнес Власов. – Мне нужна одежда, желательно штатская. Можешь помочь?

– Хорошей одежды нет, – ответил старик.

– Мне хорошая не нужна. Буду рад любой, какой не жалко.

Прохор вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся, держа в руках старые брюки и рубашку.

– Вот, возьми, – произнес он и положил ее на лавку.

Генерал быстро переоделся.

– А это куда? – спросил старик, показывая на одежду генерала.

– Оставь себе, может, пригодиться, – ответил он Прохору.

Ночью они покинули сторожку и двинулись дальше. По пути группа столкнулась с местными партизанами, которые, узнав кто они, предложили им последовать за ними.

– Это далеко? – поинтересовался Власов. – Вы видите, женщина кое-как передвигается, и идти самостоятельно долго не сможет.

Партизаны отвели их в сарай и пообещали вернуться за ними утром. Когда на следующий день они пришли к сараю с подводой, тот оказался пустым. У дверей лежал убитый кем-то боец из охраны Власова.

* * *

Сорокин поднял руку, и группа замерла на месте, а затем повалилась в траву. Впереди послышались голоса немцев. Александр раздвинул кусты и увидел группу немецких солдат, которые сидели на полянке и ели. Недалеко от них, в кустах, стояло около двух десятков велосипедов. Рядом с офицером сидели еще трое мужчин с белыми повязками на левых рукавах.

– Господин офицер, – обратился к немцу один из мужчин, – у меня создалось впечатление, что немецким войскам удалось полностью очистить местные леса от разбежавшихся красноармейцев. Вы сами видите, что за полдня нам не удалось встретить ни одного русского солдата.

Офицер выслушал перевод и криво усмехнулся. Он что-то сказал переводчику и громко рассмеялся.

– Что он сказал? – спросил переводчика мужчина.

– Если мы не натолкнулись сегодня на русских, это еще ни о чем не говорит. Они просто изучили нашу тактику и стали лучше укрываться среди этого моря зелени.

Офицер достал сигарету и закурил. Дым сигареты вызвал у Сорокина сильное желание покурить. Откуда-то сбоку послышались возбужденные мужские голоса. Из леса вышла группа полицаев в сопровождении немецкого фельдфебеля. Немец подошел к офицеру и начал ему докладывать о результатах прочесывания леса.

Услышав за спиной тихие шаги, Александр обернулся и направил на звук автомат. Кусты раздвинулись, и он увидел Гамова.

– Что случилось? – тихо спросил у него Сорокин.

– Нужно уходить, товарищ капитан. Сейчас немцы начнут снова прочесывать лес. На дороге остановилось с десяток машин с пехотой.

– Ты прав, Гамов. Вот только бы отгадать в какую сторону они направятся?

– Думаю, что пойдут в сторону фронта, так как практически все наши идут туда.

На поляну вышли немцы, приехавшие на машинах. Послышались гортанные команды офицеров, и солдаты побежали в разные стороны, образовав так называемую цепь. Они, как и предполагал Гамов, двинулись на восток, где еле слышно гремела канонада. На поляне осталось лишь несколько человек: два немца и трое полицаев. Немцы занимались приготовлением еды, а полицаи – заготовкой валежника. Решение пришло мгновенно. Сорокин достал финский нож и, стараясь двигаться как можно тише, подобрался к полицаю, который подбирал сухие ветки. Он с силой вонзил в его спину финку. Полицай, мужчина лет пятидесяти, упал в траву и, дернув несколько раз ногами, затих.

– Помоги мне, – обратился Сорокин к Гамову.