Хедлайнеры

Хедлайнеры
Александр Исаакович Кушнир

Metamorphoses Music
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН ИНОСТРАННЫМИ АГЕНТАМИ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ: БОРИСА ГРЕБЕНЩИКОВА, АНДРЕЯ МАКАРЕВИЧА, АРТЕМИЯ ТРОИЦКОГО, ЗЕМФИРЫ РАМАЗАНОВОЙ, МИХАИЛА КОЗЫРЕВА, ОЛЕГА КУВАЕВА, НАТАЛЬИ БАРАНОВОЙ.

Книга «Хедлайнеры» Александра Кушнира впервые вышла в 2007 году и моментально попала в маст-рид списки для поклонников русского рока. Лагутенко, Фадеев, Глюкоза, Бурлаков, Кормильцев – не просто громкие имена, а люди, определившие развитие российской музыки на годы вперед. О них и рассказывает исследователь, журналист, писатель и непосредственный участник событий Александр Кушнир. Подробно и честно автор говорит о том, что представляла собой отечественная музыкальная сцена в 1990-е и 2000-е.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Александр Кушнир

Хедлайнеры

Настоящий материал произведен иностранными агентами либо касается деятельности иностранных агентов: Бориса Гребенщикова, Андрея Макаревича, Артемия Троицкого, Земфиры Рамазановой, Михаила Козырева, Олега Куваева, Натальи Барановой.

Литературный редактор Сергей Гурьев

Неоценимая помощь:

Женя Ковалева, Клим Колосов, Ира Миклошич, Марина Подвигина, Юрий Сапрыкин, Ирена Сезина

Плодотворное сочувствие идее: Кирилл Бабий, Борис Барабанов, Наташа Баранова, Гена Бачинский, Сергей Бобза, Дима Богачев, Денис Борисов, Саша Буров, Майкл Дж. Виллард, Александр В. Волков, Александр С. Волков, Артур Гаспарян, Гриша Гольденцвайг, Олеся Гордеева, Дима Гройсман, Оля Дедова, Боб Дилан, Макс Димов, Лена Димова, Света Доля, Я. Г. Дубенко, Алла Жидкова, Наташа Замараева, Леня Захаров, Илья Зинин, Аня Зубакина, Таня Зыкина, Катя Игнатова, Наташа Инжеваткина, Костя Иоч, Наташа Кабанова, Капа, Миша Капник, Денис Каргаев, Оля Касьяненко, Женя Кацнельсон, Е. Б. Кибиткина, Николь Кидман, Олег Коврига, Сергей Козин, Михаил Козырев, Дима Коннов, Илья Кормильцев, Света Королева, Саша Коротич, Игорь Краев, Масяня Куваева, И. А. Кушнир, Маша Кушнир, Лена Лагутенко, Игорь Лазарев, Илья Легостаев, Саша Липницкий, Света Лобода, Лера Массква, Влад Локтев, Андрей Лукинов, Леша Мажаев, Миша Марголис, Ксеня Маренникова, Владимир Месхи, Розин Мерфи, Алена Михайлова, Андрей Московкин, Леша Мунипов, Егор Негин, Макс Немцов, Олег Нестеров, Омар, Леша Певчев, Арина Перепелкина, Слава Петкун, Лена Погребижская, Ира Попович, Леня Порохня, Таня Пустынникова, Роберт Редфорд, Владимир Рудницкий, Павел Руминов, Олег Сакмаров, Роман Самоваров, Санчес из «ГДР», Валера Саркисов, Макс Семеляк, Таня Сорокина, Команда Сталинград, Ира Старостина, Игорь Степанов, Наташа Суханова, Варя Титова, Андрей Тищенко, Артем Троицкий, Умка, Гриша и Инна Файнбург, Женя Фисун, Женя Ходош, Юра Цейтлин, Аня Черниговская, Олег Чубыкин, Яна Чурикова, Владимир Шевченко, Татьяна Шевченко, Сергей Щураков, А. А. Элиасберг, Эльмира, Юра Яроцкий

Эвентуальные контакты: www.kushnir.ru

От автора

Как-то раз жизнь заставила меня затеять в квартире ремонт. В процессе этого бедствия строители разнесли антресоль, откуда мне на голову свалились десятка полтора коробок с кассетами. На них были записаны сотни пресс-конференций, интервью и бесед – с музыкантами, продюсерами, менеджерами. Время и место действия были различными, но спустя годы становилось понятно, кто из этих поп-героев оказался богом, а кто – демагогом. В легком замешательстве я вставил в магнитофон одну из кассет, и… что-то внутри перевернулось.

Когда-то, потратив пять лет на «100 магнитоальбомов советского рока», я дал себе честное слово книг больше не писать. Для этого решения были основания. И долгих семь лет я это слово держал. Но то, что я услышал на кассетах, нельзя было оставлять на антресолях. Это надо было фиксировать и осмысливать. Об этом надо было писать. Решение созрело. Я взял тряпку и начал вытирать пыль с кассет.

Глава I

Майский чай

(что-то типа концептуального предисловия)

В моей жизни было некоторое количество хитовых историй. Одна из них многие годы пользуется особым успехом у друзей. Это сермяжная повесть о том, как меня занесло в музыкальный пиар и как начинался мой роман с группой «Мумий Тролль».

1994 год. Весна. Через несколько месяцев после того, как в книжных магазинах стала продаваться энциклопедия «Золотое подполье», у меня дома на Шаболовке нарисовался странного вида мужик, который представился учредителем владивостокского рок-магазина. Его маленькие глазки блестели и бегали по сторонам. «Типичный барыга», – подумал я.

Гость столицы подарил мне кучу аудиокассет с записями дальневосточных рок-групп: «Опиум», «Тандем», «Депеша», «Туманный стон», «Третья стража», Саша Демин. Меня удивили две детали: кассеты были максимально дорогие, и названия песен на них прописывались нереально аккуратным почерком. Как говорится, с любовью.

Из дальнейших рассказов я понял, что гость пожелал взять на себя благородную миссию реализации «Золотого подполья» на Дальнем Востоке. Наверное, решил нести культуру в массы. В кредит. В количестве десяти экземпляров. Возможно, он заказал бы еще больше, но энциклопедии, падла, были тяжелые. Больше двух-трех пачек тащить «своим ходом» не удавалось никому. Когда я спросил про деньги, он ответил, что деньги – завтра. И исчез. Больше я его не видел.

Честно говоря, я сильно не парился. Понимал, что это будет единственный шанс, чтобы правильные люди, кассеты которых мне подарили, ознакомились с книгой во Владивостоке, Магадане, Иркутске, Хабаровске. Всё. Забыли. Конец истории.

Через полтора года, в теплый августовский день, я вернулся в Москву из глухого воронежского села, где трудился над «100 магнитоальбомами советского рока». Цивилизации в деревне я не видел, поэтому решил сразу же пройтись по столичным пластиночным магазинам: «Они, небось, без меня перестали выполнять план продаж. Непорядок. Надо помочь». И в девять утра я поперся в ближайшую лавку с компакт-дисками.

Магазин, в который я направлялся, был не простой, а оптовый. Находился он в глубине московских дворов на улице Шухова. Об этом замаскированном подвале знали только оптовики и «свои люди». Чтобы войти в этот полуподпольный бункер, надо было несколько раз позвонить и терпеливо ждать, когда тебе откроют. Черную железную дверь с решеткой, находящейся на уровне глаз, могли и не открыть. Как повезет.

Мне повезло. Дверь открыл юркий владелец магазина по имени Тимур, который уже успел заработать на продаже компактов целую иностранную машину. Красавец-автомобиль с тонированными стеклами стоял прямо у входа в подвал. Тимур с неземной любовью глянул на свое четырехколесное детище и вежливо впустил меня внутрь.

Я спустился по пыльной лестнице вниз. Кондиционеров в подвале не было, и воздуха явно не хватало, но на такие мелочи никто не обращал внимания. Несмотря на раннее время, работа в магазине кипела вовсю. Локальные и региональные продавцы компакт-дисков хватали новинки ящиками и выстраивались в очередь в кассу. Энергичный голос из висевшего на стене довоенного радиоприемника с поставленным энтузиазмом вещал утренние новости.

Внезапно я врезался в подозрительно знакомое лицо, которое начало со мной суетливо здороваться. Кто этот человек, я не мог вспомнить ни за какие деньги. «Только больные люди покупают пластинки в девять утра», – успокаивал я себя. О чем подумало лицо, я не знаю. Но почему-то достало из-за пазухи толстое портмоне и, не глядя в мою сторону, начало отсчитывать деньги. Вначале достало купюру в 100 000 рублей. Потом – еще одну, потом – еще. Итого – 300 000 рублей. И торжественно вручило их мне.

Я не сопротивлялся. «Это – мой долг тебе», – торжественно сказал персонаж. Мое лицо начало напоминать неопределенный интеграл, скорее всего – двойной. В непонятном подвале, откуда вообще можно не выбраться, незнакомый человек сует мне бабло. Причем делает это с таким удовольствием, словно вручает Пулитцеровскую премию.

Видимо, мое смятение чувств не осталось незамеченным. Мой новый инвестор понял эту перемену климата по-своему. И решительным жестом протянул еще одну купюру в 100 000 рублей. Двойной интеграл на моем сонном лице плавно превратился в тройной. От неожиданности и удивления я не смог сказать ни слова. Тогда человек посмотрел на меня с неподдельным уважением и пробормотал фразу, которая не поддавалась ну никакой расшифровке: «А, я понимаю: дефолт, инфляция…» И с этими словами достал из кошелька пятую стотысячную купюру.

Я туго начал врубаться, что полмиллиона рублей старыми деньгами в первое же утро в Москве – не так уж и плохо. Типа, у меня начался сезон. «Как тебя зовут, дядя?» – спросил я, надежно спрятав пол-лимона в карман джинсов. «Ты что, не помнишь, что ли? – искренне удивилось лицо. – Я – Леонид Бурлаков!» Провозгласил он это с такой непередаваемой интонацией, словно он как минимум Леонид Брежнев.

Из сбивчивого рассказа коммивояжера я понял, что таким образом он рассчитался за десяток книг «Золотое подполье». С опозданием в два года. В тот момент меня осенило, что Бурлаков – это, наверное, такой хороший банк. Вложишь один доллар – получишь два.

«Еще раз здравствуйте! – с незначительным опозданием я начал вести светские разговоры. – Как дела?» Из жизнерадостных рассказов Лени следовало, что теперь он будет раскручивать новую рок-группу «Метро». Дальше состоялся исторический диалог примерно следующего содержания.

– Как-как группа называется? «Метро»?

– Не «Метро», а «Мумий Тролль»!!!

– «Мумий Тролль»? Боже мой! И где вы во Владивостоке такие названия находите?

Бурлаков начал оправдываться и почему-то рассказывать про грядущий этой осенью крупный рок-фестиваль во Владивостоке, на который «Мумий Тролль» приглашен выступать хедлайнером. Затем Леня ударился в ностальгию и стал вспоминать про школу, в которой они вместе с вокалистом Ильей когда-то учились. «Ну ладно, ладно. Не оправдывайся, – великодушно ответил я. – Деньги вернул – и нормально!»

Но не тут-то было. Леня «включил насос» на тему того, что через несколько недель «Мумий Тролль» начнет записывать настоящий компакт-диск в Лондоне. На студии, где за последние десять лет побывала добрая половина английского рока. И американского тоже.

На дворе стоял 96-й год. Напомню, что, кроме «Аквариума», никто из наших музыкантов в английских студиях еще не работал. Это сегодня все кому не лень записываются в Англии и Америке. А тогда это напоминало выход в открытый космос. Без скафандра.

Поскольку правил полетов не существовало, во всем этом чувствовался какой-то удивительный шарм и непреодолимый соблазн. Это интриговало. Это было приключение, которое манило к себе с нечеловеческой силой. Поэтому прямо у кассы мы с Бурлаковым забили стрелку – попить завтра чайку у меня дома. Явочная трехкомнатная квартира с бесконечными потолками и двумя балконами находилась рядом с шуховской телебашней. Приглашать туда людей было не стыдно. Все бы ничего, но поскольку моя голова оказалась забита «100 магнитоальбомами», я, как это часто бывает в России, деньги взял, а про встречу забыл.

На следующий день настойчивый утренний звонок в дверь застал меня врасплох. Плохо соображая, что происходит, я удивился, но дверь открыл. В девять часов утра по московскому времени на пороге моей квартиры стоял цветущий Бурлаков. На нем были кожаные сандалии, белые брюки производства Рио-де-Жанейро и цветастая гавайская рубашка с огромными райскими птицами – скорее всего, попугаями.

Перед собой, словно Библию, Леня держал голубенькую аудиокассету фирмы «Sony». На обложке красовался нарисованный зверек – предположительно тролль. Сверху шариковой ручкой было аккуратно написано – «специально для А. Кушнир». По-видимому, по какой-то причине Бурлаков решил мою фамилию не склонять. Может, из суеверия. Хотя обычно мою фамилию склоняют все кому не лень…

На обратной стороне кассеты красовались названия песен и надпись, которая мне запомнилась надолго. Скорее всего, она предназначалась для идеологически неустойчивой целки: «НИКОГДА НИКОМУ». Я понял, что давать кассету друзьям было запрещено. Категорически.

«Это чё, „Мумий Тролль“, что ли?» – с трудом сканируя ситуацию, спросил я. «Ну да!» – не пытаясь скрыть гордость в голосе, ответил Бурлаков.

Зайдя ко мне в комнату, Леня тут же сунул в кассетную деку фрагменты демо-записи будущего альбома «Морская». На кассете находилось шесть песен, записанных где-то на кухне, – развязно-похотливый вокал, спетый под детские клавиши и примитивный ритм-бокс. Дешевле бывает только на Арбате под дождь и гитару…

А поскольку аппаратура у меня дорогая – к звуку я отношусь, как к красивой девушке, с уважением, – то слушать эти шедевры серьезно я не мог. Одна песня была ну совсем уж жалостливой: «Проснулась утром девочка, такая неприступная…» Словно промокший под проливным дождем шарманщик загремел в полицейский участок, где эти нелюди насильно заставляют его петь. Как правило, в подобных ситуациях я вынимал кассету из деки и выбрасывал в красное пластмассовое ведро, которое для таких случаев специально купил.

«Ладно, пошли на кухню пить чай», – обреченно вздохнул я.

И тут я вернулся в лютую московскую реальность и медленно сообразил, что после трех месяцев, проведенных в деревне, у меня не только холодильник пустой, но и чая-то толком нет. В глубине одного из ящиков антикварного комода случайно завалялась помятая упаковка. Надо было что-то придумать – человек приехал в гости черт знает откуда, а я…

«Сейчас мы с тобой будем пить очень хороший, очень крепкий, можно сказать, лучший в мире майский чай», – торжественно начал я. Куда меня понесло дальше в этой отчаянной пафосности, я, честно говоря, не помню. Несколько неожиданно я стал проявлять недюжинные познания в букетах ароматов и нюансах старинных чайных церемоний. Затем акцентировал внимание гостя на всех существующих в природе достоинствах майского чая. Одну свою фразу я запомнил крепко: «Эксклюзивная особенность этого редкого сорта, Леня, состоит в том, что его надо пить, ничем не закусывая. Даже без сахара». Сахара, как вы понимаете, в доме не существовало как класса.