Разумеется, сборник
Александр Геннадьевич Хан
«Александр Хан давно и плодотворно работает в традиции философской эссеистики, сближенной со стихами; его стихи и его напряжённая работа мыслящего эссеиста органично дополняют друг друга. Он литератор в химически чистом виде (по слову Гиппиус о Георгии Иванове). Та чистая красота и пафос служения, аналитические концепции творческих поисков, которыми занят Александр Хан, в сочетании позволяют говорить о редком явлении в современной словесности, достойно продолжающем традиции мировой культуры. Темы его эссе – проблемы современного читателя в мире информационной передозировки; письмо как медитация; искусство как оазис в пустыне воли и желания, – рефлексия об этом особенно важна сейчас, когда немалое количество людей раз уверяется в важности литературы».Борис Кутенков, поэт, культуртрегер, редактор отдела культуры и науки «Учительской газеты»
Александр Хан
Разумеется, сборник
Трудящии?ся поэт – больнои? Сизиф. Народ смуще?н: он не узнал либретто. Послушаем же, милые, поэта! Послушаем, как умирает миф.
#34
О, Время,
Поверни свое? движение вспять,
Чтоб хромои? и поседевшии? Хронос,
Услышав режущии? пространство голос,
Не смог Вселенную, как дочь, обнять.
И до сих пор печальное дитя от горя
Плакало бы у безжизненного с виду,
Бьющего волнами в infinitum,
Пугающего своеи? силои? моря.
#33
Нечто особое – жить в поездах:
Сутки размеренно сводят с ума,
Время рисует зигзаги по зимам,
Лес проносится с воплями мимо,
И полки сжимают пространство и тело
До жидкого чая в стекле запотелом.
Но рельсы пинают и гонят прочь
Буквы, стремящиеся нам помочь.
И рифмы никак не сложить поверх
Ритмичных прыжков под плацкартныи? смех.
Бутылки стоят в темноте до утра;
Пеи?заж убегает из клетки окна.
Но я крепко заперт. Мне некуда деться.
Раздеться и спать в отведе?ннои? нише.
Если когда-то я видел романтику в рельсах,
то, спрыгнув с подножки, больше не вижу.
#52
Растре?панные волосы и небо,
и гладь души в обличье моря.
Столкнувшись с вечностью, не ожидаешь от нее? ответов, но обретаешь состояние покоя.
Заставленная, но широкая квартира,
окурки, шторы, скатерть у окна,
пустои? бокал, бутылки и остатки пира
в лице кусочка хлеба, апельсина и вина.
Простые сны в чужои? кровати,
чужие мысли на чужои? бумаге,
чужая мать в чужом наряде,
чужая церковь на чужом закате,
но это все? мое?, мое? как будто.
Обои. Запах. Лезвие ножа.
Я тихо захожу на кухню утром,
где за столом сидит моя душа
и плачет. Она плачет по себе.
Ведь для нее? нет места не земле.