новыи? всеизвестныи? голос.
Но если все?, что нужно – это закричать погромче,
тогда я погружусь в бесплодное молчание.
Мы забыли, что такое созидание
мучительныи? истошныи? труд.
И хотим запрыгнуть поскорее на подмостки,
где поют жонгле?ры, менестрели и ваганты,
где их приезд и песни для народа – это праздник,
где нам дае?тся все?, чего мы так давно хотели.
Но здесь нет сколоченных помостов,
однодневных лиц и радостного города,
нет солнца, площади, рукоплескании?, праздника —
нет ничего, о че?м мы так давно мечтали.
Но здесь на расстоянии вытянутых рук
лежит огромныи? неподвижныи? камень
а под ногами намечает строгии? шариат
размытая тропа вдоль че?рных линии?
в беззвучнои? пустоте холоднои? белизны
и больше абсолютно ничего
– -
По мне так голос никогда
не строит городу плотины,
а тихо отмеряет шаг
по ледникам вглубь Антарктиды.
Он не заговорит с трибун,
а еле слышно прозвучит
тяже?лои? поступью по льду
тысячелетних шатких плит.
#72
Кот запрыгивает на колени, ощущая запах сигарет. Глубоко вздыхает и проводит языком по пальцам.
Не то чтобы он коротает время и не знает, чем заняться – он просто тоже ищет радость там, где точно ее? нет.
Новыи? год проше?л, и очертания дерева внутри окна напоминают человека. Дождь. И город снова затопило.
И лужи плюсового цвета наполняют высохшие тиртхи пилигрима,
подобно южному карминовому небу, принимающему форму строгого
зрачка.
Но красота – бессильно плачущая в нас тоска по дому, что удлиняет путь от зрячего к слепому.
И через созерцание ее? мы прикасаемся к своеи? природе; так чувство делает покорныи? шаг по лестничному маршу из слоновои? кости.