Творец бессмертия, или Исповедь гения

Можно только сожалеть, что чрезвычайное тщеславие обоих не позволяло им не только стать товарищами, но даже сдерживать некрасивые и незаслуженные выпады в адрес своего соперника. А ведь могли столько еще сделать крайне полезного для людей!

И всё же, несмотря на все их человеческие изъяны, то были люди, которые на ниве медицины принесли человечеству премного пользы, а что же на их фоне представляю собой я?

А если и меня когда-то по требованию общественности… Ведь я готовый особо опасный преступник! И хотя сегодня нахожусь, как обнадёживает меня шеф, под мощной защитой самых влиятельных людей мира, но что получится со мной, если однажды я им разонравлюсь или не смогу угодить? Если они посчитают меня полностью выжатым лимоном и за ненадобностью отдадут в руки правосудия, шепнув там, как со мной поступать далее? Что со мной будет?

Глава 13. Триумф

Наступила осень, которая в Санта-Кларе заметна лишь по календарю, поскольку даже внешне ничего не меняет. Как летом всё цвело и пахло, так продолжалось и осенью!

К тому времени успехи моей лаборатории в госпитале Сан-Франциско стали очевидными, но ещё не достаточно устойчивыми. И всё же на четвёртом по счёту объекте у нас вышло то, к чему мы все стремились. Правда, не в полной мере, с некоторыми оговорками и недоработками, как в теоретической, так и практической части, и всё же, то уже был несомненный успех! Причём, по своему значению столь большой успех, что моя душа пела, и я, изменяя всем своим правилам, разрешил петь всем душам моих подчиненных.

И все действительно были счастливы – столько лет мы к этому шли, измучили себя сомнениями, постоянными поисками, неудачами, даже более частыми, чем достижения, ежедневными кропотливыми трудами. И заслужили, наконец, право на ликование.

Наши достижения высоко оценило самое большое начальство, которое хоть когда-то появлялось пред наши ясны очи, то есть доктор Кеннеди. И так уж вышло, что одновременно с этими событиями, радостными для всех нас, я получил лестное для себя известие. Его принёс лично шеф:

– Поздравляю тебя, Саша! Рад, что я в тебе не ошибся! – сказал он с широкой улыбкой, которая была всё же не совсем американской, поскольку сочетала в себе настоящую искренность и весьма существенный повод.

– Но ведь сомневались, шеф? – вставил я, довольный подобным началом.

– Не скрою, Саша! Поначалу ещё как сомневался! Дело-то наше было пропитано фантастикой! Как же не сомневаться?! Но потом я тебя узнал и полюбил, чего уж теперь скрывать! Ты давно знаешь моё отношение к тебе… – совсем расчувствовался шеф, чего раньше я за ним не знал.

– Я очень благодарен вам за такие слова! – я его искренне обнял. – Вы мне тоже стали очень дороги, доктор Кеннеди! – признался я. – На кого ещё я мог надеяться и даже опереться все эти годы? В моём успехе всюду ваша забота и помощь! Спасибо, шеф! Будь надо мной кто-то другой, уж не знаю, что получилось бы в итоге?! У меня ведь заскоков на любой случай полным-полно!

Шеф присел и притянул меня к себе:

– Успех, Саша! Такой успех! – явно радовался он. – Теперь мне уже ничего не страшно! Это же главный успех всей моей жизни! А ты стал… Ты стал, я бы сказал, настоящим творцом бессмертия! Да! Именно так! Ты у нас главный творец бессмертия!

Мне не хотелось разочаровывать шефа, не хотелось напоминать ему, что до полного успеха очень далеко. Сегодня лишь подтвердились наши главные предположения, требовавшие серьёзнейшей длительной подготовки к натурным испытаниям и проверки правильности основных гипотез на практике. Пусть всё подтвердилось, пусть мы оказались правы, но впереди опять годы такой же трудной и нервной работы, годы ожиданий и терзаний, годы тяжёлых разочарований, которых нам не избежать ни за что! Они всё равно нас найдут и в покое не оставят!

Я не сказал этого шефу. Пусть сегодня он будет совершенно счастлив нашей победой, своей заслуженной победой!

Но шеф вдруг круто перешёл на другую тему:

– Ты, Саша, скажи мне без утайки! – спросил шеф таким тоном, будто крепко выпил. – По своей натуре, как сам считаешь, ты больше мудрый или больше хитрый?

От неожиданности я замотал головой во все стороны:

– Вот это вопросище! Ничего не пойму? И не мудрый я, и не хитрый! Чего это вам, шеф, вздумалось во мне ковыряться?

– Это я так! Устами постороннего! Вот ведь ты, как и я, давным-давно доктор наук! Только я философ, а ты по физико-математическим наукам, но я-то хорошо знаю, что ты никогда и никого не просил называть себя доктором Гвоздёвым, на что имел полное право. Ты так и остался для всех мистером Гвоздёвым.

Я пожал плечами, начиная понимать, куда ведёт шеф. Но мне его слова льстили.

– И я понимаю, – продолжил доктор Кеннеди, – только потому ты так поступал, чтобы не подниматься на мой уровень! Чтобы формально не сравняться со мной, ибо отдавал себе отчёт в том, что меня это, в общем-то, принизило бы в глазах окружающих! Я понимал твоё поведение и был тебе, Саша, очень благодарен. У тебя благородная душа, а сегодня такое редко встречается. Не смейся, пожалуйста! Казалось бы, вокруг столько высокоблагородий, имущих, солидных, образованных, с прекрасными манерами, с отточенным лексиконом и отработанными речами, но каждый из них, или не каждый, но многие, способны в отношении других людей на поступки, которые благородными никак не назовёшь. Вот я о чём, Саша!

– Ну, спасибо, шеф! Крайне польщён вашей характеристикой!

– Ты послушай меня, Саша! Я давно считал себя обязанным сделать тебе нечто приятное. И я всё-таки подготовил это!

– И как мне такого шефа не ценить!?

– Помолчи хоть немного! – засмеялся шеф. – Поначалу мне удалось в нашем университете Санта-Клары пробить для тебя звание профессора-исследователя. Почти удалось! Очень даже хорошее звание! И тебя оно, в общем-то, ни к чему не обязывало. Профессор-исследователь даже занятия может не проводить, хотя именно ты их всегда проводишь по расписанию! Пусть на четверть ставки, но лекции ты регулярно читаешь. И молодец! Но как ни странно, именно твоя основная работа моей затее и помешала. Понимаешь, в университете Санта-Клары, и так почти во всех американских университетах, профессора-исследователи не имеют права занимать какие-то должности и получать зарплату от университета, а ведь ты какие-то крохи в нём получаешь! Но если бы тебе присвоили звание профессора-исследователя, то ты смог бы получать зарплату исключительно за счёт грантов, то есть, за счёт средств, которые выделяет заказчик твоих исследований. А мы ведь делаем это тайно! Потому у меня всё до поры получалось хорошо, но в самом конце ученый совет твою кандидатуру зарезал… Но тогда уже я задумал кое-что, чтобы еще больше нарушить их университетские уставы! Пусть они только попробовали бы нам с тобой помешать! Мы их ещё ужучим!

Я засмеялся, стремительно соображая, что же такого задумал шеф, причём, исключительно для того, чтобы ублажить меня? С ума можно сойти! Он действительно меня любит, вот только до сих пор не подпускает к себе близко. Поверить в это трудно, но я совсем ничего не знаю о его личной жизни. Вот закончит он свой рассказ, тогда и попробую что-то выяснить. Момент-то самый подходящий. Расчувствовался старик.

– Надумал я, – продолжил шеф, – сделать тебя полным профессором. Full professor! Разве плохо звучит? Сам знаешь, Саша, в Штатах пальцев на руках и ногах не хватит, что бы перечислить все встречающиеся титулы профессоров! В общем, очень часто профессорами называют простых преподавателей, даже ассистентов! Потому звание профессора здесь давно и сильно обесценилось! Оно не производит должного эффекта. В России профессор – это звучит уважительно и гордо даже без дополнительных пояснений. Здесь же всё не так! Совсем не так! Но звание полного профессора – это то, выше чего быть уже не может! Это как маршал! Пред ним снимают шляпу все! А ты такое звание давно заслужил!

– Полно вам, шеф! Вы уже стали лепить из меня памятник! Я этого не заслуживаю, хотя бы потому, что пока живой!

– Тебя еще никто и не спрашивает! – резко подытожил шеф. – Молчи и слушай!

– Молчу и слушаю! – покорился я с усмешкой.

– Так вот! Продолжаю! У меня долго ничего не выходило! Там такие требования, что ни в какие ворота! Во-первых, полный профессор – это обязательно результат каторжной преподавательской работы не менее десяти-пятнадцати лет. Да ещё в два этапа и на разных должностях, и только на третьем этапе можно стать полным профессором, если проработал в этой должности ещё пять-шесть лет! Но в любой момент на пути к цели тебя могут уволить! Обычно они так и поступают! И кроме основной преподавательской деятельности надо с головой погружаться ещё и в общественную работу, и в управленческие дела университета! Я вообще не знаю, способен ли кто-то реально заслужить и дожить до полного профессора?!

– И не надо было связываться! – поддержал я шефа.

– Э, нет! Если я решил, то их следовало дожать, чего бы это ни стоило! Я поочередно убедил и обработал всех членов ученого совета университета. Да ведь они тебя итак знают, паразиты! Поодиночке все согласились голосовать за тебя, но как только собрались на совет, как только увидели, что ректору это не понравится, сразу в кусты. Я их потом спрашиваю, как же так? Вы же сами собирались мистера Гвоздева к нобелевской премии представлять, а своим профессором сделать отказываетесь! Вы скоро будете гордиться уже тем, что он профессор вашего университета! Он принесёт университету Санта-Клары невиданную славу! Каждый, кто сегодня проголосовал бы за него, потом гордился бы этим всю свою жизнь! Но они – опять упёрлись! Как на ректора своего поглядят, так и становятся столь принципиальными, что дальше некуда!

– Намаялись вы с ними и со мной, шеф! – не выдержал я даже пересказа этой карусели.

– Намаялся или нет, но они меня заставили удила закусить крепко! Надо все вопросы решать с пользой для страны! Потому я доложил об этом досадном инциденте представителю нашего заказчика. Выслушали меня солидные люди и с моими доводами полностью согласились. И очень скоро своё мнение о необходимости присвоения тебе звания полного профессора выразили столь уважаемые люди, что…

– Ну и ну, шеф! – поощрительно удивился я. – Всех на уши поставили!

– Смешно даже вспоминать, как выглядел Ректор Университета Санта-Клары, когда Федеральный министр образования и Губернатор штата Калифорнии выразили ему своё недоумение по поводу неуместной принципиальности при поощрении столь уважаемого учёного, как доктор Гвоздёв. Ведь он, являясь руководителем важнейшего для США научно-исследовательского проекта, добился ценнейших результатов, умножающих честь не только университета, но и всей нашей страны! И вопрос сразу был решён! И завтра рядом с дверью в твой кабинет будет победно сверкать новая табличка!

– Спасибо, шеф! Большое спасибо за все ваши хлопоты! Но мне хочется и многих своих работников отметить…

– И правильно тебе хочется, Саша! Людей надо обязательно поощрять, тогда они любые горы свернут, видя, что их не забывают, видя, что их ценят! Ты мне свои предложения подготовь, а дальше – моя забота!

– Но и это не всё, шеф! В связи с общими успехами и моим новым учёным званием я хочу пригласить вас в ресторан! Этот дуплет надо знатно отметить! Если вы согласны, то я хочу пригласить еще нескольких наших коллег.

– Хорошая мысль, Саша! Но я предлагаю пригласить всех! Всех наших работников! Только всех! Причём с их вторыми половинками! Чтобы и они все гордились! И собираться будем только в «Хилтоне»! Там очень хороший, очень большой ресторан и преотличнейшая кухня. Такой банкет сильнее сплотит наш коллектив и, значит, обеспечит еще больше успехов впереди!

Я был полностью согласен с шефом, но, прикидывая в уме, во что мне это обойдется, даже не будучи скупердяем, стал чесать, как говорится, репу! Однако шеф опередил мои подсчёты:

– Не бери в голову, Саша! Это мероприятие фирма берёт на себя! В конце концов, у нас ведь триумфальный успех! А за эти годы мы ни разу банкетов не закатывали! Я всё согласую! Уверен, нас поддержат! Сейчас позвоню Федору! Пусть он всё организует на высшем уровне! Как считаешь, когда нам лучше собраться?

– Пожалуй, в субботу всем будет удобно. В семнадцать часов! А вы как считаете?

– Утверждаю! – шеф засмеялся счастливым смехом. Расспрашивать его в тот момент об истории жизни я не решился.

«Может, в ходе банкета? – подумал я. – Там обстановка будет ещё свободней».

Глава 14. На банкете

Банкет оказался организован на славу. Фёдор, по всему видать, напрягался основательно, и это проявилось во всём. Чего, например, стоили микроавтобусы, которые подвозили к ресторану моих гостей, а потом развозили их по домам, да еще с корзинками самых свежих ярко-красных роз! Нашим женщинам предназначались цветы, потому что они прекрасно трудятся, а работающим у нас мужчинам – для их любимых женщин!