описывать, это было лишнее письмо, но, наверное, она пыталась спасти его, открыть глаза на
правду. "Она со всех сторон обложила меня ложью, – спокойно подумал Бояркин о Наденьке.
– Вся наша жизнь с ней – ложь… Но что же тогда Коляшка? Тоже ложь? Ошибка? Если уж
даже роды, материнство – такие естественные переживания, не освободили Наденьку ото
лжи и хитрости и не добавили ума, то все, конечно же, бесполезно".
Бояркин слишком долго смотрел в окно, где за строем тополей бежало ослепительное
солнце, и в глазах зарябило. Николай отвернулся и задремал. "Как же в вашей жизни
произошел такой перекос, уважаемый товарищ Бояркин? – очнувшись, подумал он. – Да как
– сами вы во всем виноваты. Тут уж нечего приседать от возмущения. Других хоть женят, а
вы сами женились – вы же самостоятельный. Вы в соответствии со своими благородными
идеалами спасали несчастную, страдающую девочку. Это, во-первых. Во-вторых, вы мечтали
горы своротить, а для этого кто-то должен был устраивать ваш быт. А под рукой вам для
нравственного спокойствия требовалось иметь женщину вполне законную в вашем
представлении. Все это и вдохновило вас сфабриковать подходящую теорию. Жалкий вы
идеалист, школьник, пионер – всем ребятам пример! Да и все-то мы, дураки, пищим, да лезем
в этот так называемый брак. В нашем представлении все человеческие отношения сводятся, в
конце концов, к семье. В соответствии с этим мы иногда всех неженатых да незамужних так
затравливаем пропагандой о семейном счастье, с которым сами иногда незнакомы, так
жалеем их, что они начинают считать себя, по меньшей мере, неполноценными. А я так
вообще придумал семью с несколькими супругами – пусть что угодно, но лишь бы
называлось семьей. В будущем же, при условии, обещаемом некоторыми фантастами, что
детей будут сразу же отдавать в специальные учреждения специально обученным педагогам,
браки исчезнут совсем или они примут чисто символический смысл – чтобы колечко
поносить. Главное, что получит тогда человек, – это свое отдельное жилище – личную среду
обитания. Каждый человек получит возможность по-настоящему быть самим собой, жить
вдумчивей, духовно богаче и полней, потому что получит возможность осуществить свою
потребность быть только с тем, кто ему необходим".
Николай дочитал длинное Анюткино письмо. Она рассказала новости, дошедшие в
Ковыльное из Елкино. Николая огорчило известие, что Игорек Крышин, вернувшийся домой
один, без жены, сильно запил. Игорьку сейчас нужна была поддержка. "Вот еще одна
неправильность жизни, – подумал Николай. – Они, два необходимых друг другу человека,
друзья, живут в разных местах. И сколько набирается этих неправильностей! "
По дороге с автобусной остановки Бояркин случайно встретился с Дуней.
– Придешь? – спросил он на ходу, пытаясь за это мгновение впитать ее глазами.
– Приду, – ответила она.
Со стороны могло показаться, что они просто поздоровались.
На этот раз Дуня пришла к стогу первой.
– Ну, как? Что? – сразу же с тревогой и нетерпением спросила она.
Николай опустился на сено и стал бестолково рассказывать то о том, что перенес сам,
то о написанном сестрой, то принимался сбивчиво размышлять, строить разные догадки. Он
хорошо видел несвязность своего рассказа, но справиться с собой не мог. Дуня с удивлением
заметила, что он сильно раскис. Она смотрела на все уже как бы со стороны, и Бояркина ей
было просто жаль. Николай, еще сегодня утром видевший блестящие слезами Наденькины
глаза и спокойного, порозовевшего во сне Коляшку, тоже смотрел на Дуню несколько
отчужденно и равнодушно. Обсудив главное, они замолчали. Даже в первый вечер, еще
ничего не зная друг о друге, они были более близкими, чем сейчас. И расстались они без
волнения.
* * *
С Романом Батуриным Николая стала связывать странная, отягощающая, но в то же
время и по-особому легкая дружба. Роман все-таки получил от жены письмо с обещанием