Волчара

– Да! Да!

Дух положил на стол и придавил свечой лист бумаги со знакомым вопросом про грядущие неприятности. Команда замерла в ожидании. Как все городские жители, мы привыкли в отпуске наслаждаться тишиной лесной глуши, а тут каждый вдруг отчетливо начал слышать всякие шорохи и потрескивания. Где-то чихнул Гришка, а мы с перепугу чуть не подпрыгнули. И не могли не почувствовать себя после этого дураками.

Внезапно один из колышков заколебался и упал. Это был колышек, стоявший напротив Машки. В ее глазах мелькнул ужас. Я вскочил и подбежал к ней. Первым делом я схватил колышек и начал его внимательно разглядывать.

– Что ты делаешь? – удивилась Нелли.

– Ищу ниточку, за которую этот болван мог дернуть, – ответил я.

Дух возмутился и хотел что-то ответить, но сдержался. А я был не прав. Никаких ниточек и в помине не было. Машка, кажется, была готова расплакаться.

Дух, видимо, перепугался.

– Что ты, Машенька, не переживай, – запричитал он. – Глупости все это. Случайность. Каюсь, но я придумал эту историю. Повеселить вас хотел. А Ким-умница прав. Без Агаты Кристи тут не обошлось.

Но, странным образом, так же, как раньше наша команда совсем не верила в духов, так сейчас она уже явно сомневалась в том, что их нет. А Машка, хотя было видно, что она чуть успокоилась, решительно произнесла:

– Правду ты говоришь или нет, но и веры тебе уже тоже нет. И мы доведем этот эксперимент до конца.

– А может, не надо? – жалобно попросила Тася.

– А вдруг я действительно должна скоро умереть? – резонно ответила Маша.

Дух нехотя дописал на бумаге вопрос про смерть. Повторяя условия злополучного сеанса с Григорием, мы вышли из комнаты и вообще из избы. Не сговариваясь, мы вылезли на мороз неодетые, очевидно, в подсознательном желании остудить разгорячившиеся от страха и возбуждения тела и, главное, мозги. Наконец, девчонки стали околевать, и мы вернулись. На столе нетронутыми, в прежнем положении стояли шесть колышков.

Все с облегчением вздохнули.

– Ну, что, Машенция! Успокоилась? – с улыбкой спросил я.

Та не очень уверенно кивнула.

– А ты, Дух, козел, – сказала Таська, и на этом вечер закончился.

Утром мы проснулись со странным ощущением игрока, упустившего свой шанс. Казалось, еще чуть-чуть – и мы сумели бы поднять завесу какой-то тайны, но колесо фортуны повернулось не в нашу пользу. Дух же еще за завтраком предупредил, что больше нас интриговать не собирается, а мы можем думать, что хотим. Тем не менее, настроение у всех, даже у Машки, было хорошее. Под стать была и погода. Мы как будто выкинули из головы спиритизм и начали дурачиться во дворе, сперва немного наигранно, а затем, войдя во вкус, искренне повеселились, играя в снежки. Мороз, солнце, природа сделали свое дело, и когда дошла очередь до бани, мы чувствовали себя уже абсолютно умиротворенными.

Но неожиданно выяснилось: пропала Машка. Как это бывает в таких случаях, все как будто только минуту назад ее видели, но каждый почему-то в другом месте. И всем она успела сказать что-то пустячное, никчемушное, мгновенно вылетевшее из головы. Мы не то чтобы особенно волновались, однако все-таки разбрелись по ближайшей округе на поиски. Заходить далеко мои приятели, не знакомые со здешними местами, побаивались. И правильно делали. Я же пошел проверить, на месте ли Машкины лыжи, а затем присоединился к остальным. Но Машку мы не нашли. А было уже довольно темно. И тогда мы испугались. Побежали к Гришке, а тот в первую очередь грубо и зло обложил нас матом. Быстро одеваясь, он буквально шипел:

– Идиоты! Неженки городские! И ты, блин, Родик-уродик, первый. Ты же местный. Должен понимать. Раньше надо было меня звать. Это же дикий лес. Не городской парк. Через полчаса станет совершенно темно. Заблудится девчонка и замерзнет. Не май месяц. Какие вы все-таки кретины.

Гришка достал ружье и зарядил его. Мы с удивлением на него взглянули.

– А это зачем?

Тот зло отмахнулся, а потом сказал:

– Так, умники. Я пойду сейчас ее искать. А вы останетесь здесь. И ни шагу от избы. Не хватало мне потом еще и за вами бегать. Всю музыкальную технику перенесите в переднюю комнату, включите на полную громкость и пооткрывайте окна. Везде зажгите свет. Звук и свет помогут Маше сориентироваться.

Гришка вышел во двор и пальнул в воздух. По лесу прокатилось эхо.

– Вот для этого мне и ружье. Далеко слышно, – сказал он, перезарядил карабин и выстрелил еще раз. А потом, ругаясь, ушел.

Его не было часа полтора, в течение которых мы не находили себе места. Но Гришка Машу не нашел. Мрачный и злой, он вернулся один и пошел заводить свой «козел». Пока не поздно, надо было ехать за подмогой. Но в этот момент невдалеке, на границе света и тьмы появилась женская фигурка. Это была Маша, вся истерзанная и поцарапанная. Испуганная и злая.

– Ты в порядке? Цела? – хором спросили мы.

– Цела? – недоуменно переспросила Машка. – А-а… – протянула она. – Это… – она провела варежкой по здоровенной царапине на щеке. – Это пустяки. Ногу вот подвернула, это хуже. А так цела. Устала только и напугалась страшно.

Я бросился в избу и вынес ей хорошую порцию коньяка. Она выпила, и девчонки, не говоря ни слова, потащили ее в баню. Мы же остались маяться в ожидании.

Через какое-то время прискакала Нелька за выпивкой. Она забрала у нас коньяк и прихватила три рюмки. Я настоял, чтобы взяла еще хотя бы минералки из холодильника. Нелька не была склонна к разговорам, но я все-таки схватил ее за рукав и с тревогой спросил:

– Как там Машка-то?

Нелли выдернула руку.

– Что, бизнесмен, испугался? – она без особой любви взглянула на меня, но все-таки смилостивилась. – В порядке твоя Машка. Отмокла, попарилась. Сейчас коньячка еще выпьет и совсем отойдет. И нога ее тоже ничего. Поболит и перестанет. Это я как бывшая гимнастка говорю.

Мы, в общем, успокоились. Но, к нашему удивлению, самый длинный вздох облегчения испустил Ким. Мы вопросительно на него поглядели. Он нерадостно улыбнулся:

– Вы-то впопыхах позабыли, что я доктор. Все это время сидел и дрожал: а вдруг у Маши что-нибудь серьезное и мне придется оказывать помощь. Я ведь, хоть и хороший доктор, но дерматолог. Мне лечение травм только в страшном сне может присниться. Не помню я уже ничего из этой области.

Мы снисходительно похлопали его по плечу. А вскоре пришли и наши женщины. Мы все, включая Гришку, расселись вокруг стола и выжидательно уставились на Машку. Мол, давай, рассказывай. Та молча сидела, непроизвольно ощупывая царапину на лице.

– Дура я просто, – неожиданно решительно начала она. – Дура – она дура и есть. Уединения мне захотелось, покоя. Вот и решила прогуляться. А в лесу замечательно. Полумрак, тишина, пахнет хвоей. Благодать. Иду себе, наслаждаюсь природой, а в голове держу: гулять гуляй, а далеко не уходи. Да не рассчитала, видимо. Оглянулась вдруг, а избушки-то и не видно. Она, может, и близко, да за деревьями не разглядеть. И ваших голосов тоже не слышно. Перепугалась я, но решила, что по своим следам обратную дорогу найду. Они и впрямь явственно отпечатались на снегу. Двинулась я по ним, вдруг гляжу, мне дорогу какая-та зверина загораживает. Села и смотрит. Я сначала подумала, что это та собака соседа Гришы, про которую он тогда говорил. Пригляделась, а это волк. Здоровенный матерый волчище.

– Может, собака все-таки? – с сомнением переспросил Ким. Мы же с Гришкой переглянулись, но предпочли промолчать. Взгляд только у дядьки был какой-то нехороший.

– Да нет, – уверенно ответила Маша. – Волк это был. Они с собакой хоть и похожи, да не совсем. А этот сидит и на меня клыки скалит. Тут уж я испугалась по-настоящему. Начала назад пятиться, а он за мной. Но не нападает, а только тихо рычит. Ужас. Вроде как со мной в игру играет. Я в сторону, он – в сторону, я назад – он ко мне. В общем, стал он гнать меня куда-то, как пастух стадо. А я ни жива, ни мертва. Думаю, наверно, это не волк, а волчица и гонит она меня на съедение своим волчатам. Так я пятилась, пятилась и в какой-то овражек и свалилась. Лицо вон ободрала и ногу подвернула. Лежу, плачу, думаю, что все. Конец. И так мне жутко стало. Но, как ни странно, волк за мной спускаться не стал. А уже темно, холодно. Совсем отчаялась. Думаю, и так и этак – все равно конец. Или волк задерет, или замерзну. И так мне обидно стало. Нашла какую-то сухую палку покрепче и полезла с ней наверх. Была не была, думаю. Если волк меня до этого не тронул, то, может, и сейчас обойдется. Но наверху никого не было. Зря я столько времени внизу проторчала. А вокруг уже темень, почти ничего не видно. И вдруг слышу «бабах», а потом еще раз. Поняла, что это, наверно, вы меня ищете. И пошла на звук. А потом через какое-то время и музыка послышалась. Ну, я и припустила. Слава богу, вас нашла. Хотя, думаю, до моего овражка напрямую да при свете, наверно, всего-то было минут пятнадцать ходьбы.

– Ну, трезво размышлять тебе сейчас трудно, – не очень умно пошутил я, намекая на выпитый коньяк. – Но хорошо, что хорошо кончается.

Машка никак не отреагировала на мои слова, а вместо этого вопросительно посмотрела на Духа.

– Миша! Это та неприятность, которую предсказывали духи?

Тот развел руками.

– Я же признался, что вся моя история – розыгрыш, – устало ответил он.

Вечер в итоге пошел наперекосяк. Вначале все вроде бы радовались и возбужденно галдели. Дружно решили, что необходимо срочно выпить. Девчонки захлопотали и стали накрывать на стол, а мы наводить порядок в избе, впопыхах нарушенный в пылу срочных сборов на Машкины поиски. Но застолье у нас не пошло. Настроение почему-то не соответствовало. Похоже, у всех возникла не оригинальная мысль, что жизнь в глуши вовсе не лишена недостатков. Вот так, запросто, человек вышел в лес и пропал. И чудо, что нашелся. Наконец, устав от попыток реанимации дышащего на ладан веселья, встала Таська и сказала:

– Вы, ребята, как хотите, а я иду спать. Не в кайф мне сегодня что-то. – Она повернулась к Духу: – Миш! Ты идешь?

Дух секунду поколебался и кивнул. А Таська добавила:

– Нелька! Мы сегодня у своих хахалей ночуем, а эти, – она показала на меня и Машку, – пусть вдвоем останутся. Может, Зверек ее хоть ночью как надо посторожит. Глядишь, не укусит.

Я криво улыбнулся и вопросительно посмотрел на Машу: