Роман без героя

– Брахман, простите, профессор, – не фамилия, – деликатно вставил Сикхарт, улыбаясь неудачной шутке руководителя русской делегации. – В индийской философии имя Брахман означает высшее духовное начало, коллега.

– Брахман так брахман, – нисколько не конфузясь, бросил Бергман. – Нам, татарам, всё равно.

Брахман был одет в типичные для гималайских и тибетских монахов одежды, был сух, сморщен и смугл, как печёное яблоко. Но глаза его излучали удивительный, как когда-то написал поэт, «несказанный свет». Доктор Сикхарт утверждал, что Брахману 113 лет, что он владеет телепатией, телепортацией и левитацией. Последнее Брахман продемонстрировал делегации по горячей просьбе русских учёных.

Доктор-йог долго усаживался в позу лотоса на грубой циновке в небольшом светлом зале, лишённом какой-либо мебели. Потом сложил руки, закрыл глаза и после пятиминутного мегитирования стал вдруг подниматься в воздух. Брахман поднялся примерно на полтора метра над полом, чуть сместился вправо, к широченному окну и завис над полом. Таким макаром этот загорелый старик с горящим пронзительным взглядом глаз, напоминавших переспевшие сливы, провисел в воздухе четыре минуты сорок секунд. (Время засекал Саша Чуркин). А когда он так же плавно совершил мягкую посадку на свою циновку, группа бурно зааплодировала.

– Это всё йоговы фокусы, магия, шельмование, другими словами. – шепнул Михаил Исаакович Волохову. – Даже европейская продвинутая наука не признаёт левитацию. Человек без технических приспособлений, просто так летать не может. Об в России любой дурак знает.

– Не любой, значит, – так же шёпотом ответил Волохов.

– Это вы на кого намекаете?

– Это я о себе, – поспешил успокоить коллегу Игорь Васильевич.

С Брахманом у Волохова неожиданно сложились самые дружеские отношения, полные духовной близости и взаимопонимания. Старик прекрасно знал не только основополагающие доктрины, изложенные в Ведах, но и цитировал Библию.

– В вашем «Апокалипсисе» ещё больше двух тысяч лет назад пророк написал о будущем так: «Смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет».

– Это в будущем, а вы, йоги, уже сейчас можете продлевать свою жизнь до бесконечности? Увы, уважаемый Брахман… Никакой позой лотоса бренное тело не спасти от умирания. Тело отслужило, подавай новое! Где тут оболочек наберёшься, если душа бессмертна…

Брахман снисходительно улыбнулся, как любящие терпеливые родители улыбаются, когда ребёнок не понимает прописных истин.

– Душа, по-нашему Атман, после смерти тела может отлетать от своей бывшей оболочки на две тысячи километров, – спокойно, как само собой разумеющееся, поведал учёный йог. – Если жизнь тела по каким-то причинам окончилась до срока, то Атман на своей волне ищет и обязательно находит только что родившегося младенца и воплощается в его тельце.

– Так это будет уже другое Я! Другой человек, совершенно другая личность! – воскликнул профессор Волохов.

– Отнюдь, – опять улыбнулся Брахман. – Как бы вам объяснить, мой русский друг… Ну, скажем, ваша машина сломалась. Вы выходите из машины и дальше идёте пешком. Изменились ли вы? Нисколько. Изменилось только ваше передвижение в пространстве и времени. Вскоре вы покупаете новую машину, садитесь в неё. Изменилось ли ваше истинное Я? Нет, разумеется. Машин на вашем жизненном пути может быть много, но ваше Я, когда вы будете в них вселяться, останется только вашим Я.

И Брахман, достав из холщовой сумки старинную книгу, процитировал вслух:

– «Как человек, снимая старые одежды, надевает новые, так и душа входит в новые материальные тела, оставляя старые и бесполезные».

– Это откуда, уважаемый Брахман? – спросил Игорь Васильевич.

– Из Вед, – ответил йог и поцеловал древний фолиант. – Древние славяне знали о её существовании. Современные – нет.

Волохов, поднаторевший в научных дискуссиях ещё в студенческие годы, неожиданно пошёл в атаку.

– И всё-таки, – сказал он, – в вашей философской доктрине немало проблемных мест. Вот тебе уже за сто лет, твоя оболочка – и это видно невооружённым глазом – давно одряхлела. Вот-вот, как говорят у нас, в России, даст дуба… Ну, вылетит твой Атман, а куда лететь? Куда глаза глядят? И кто даст гарантию, что тот младенец, в которого он по своей волне вселится, завтра сам не даст дубу. Значит, снова в свободный полёт, на свободную охоту?

Брахман пожал плечами.

– Круговорот жизни и смерти контролирует Ноосфера. Человек тут бессилен…

– Человек, вооруженный научными знаниями, может расшить и все узкие места в теории реинкарнации.

Йог, дотоле соблюдавший поистине олимпийское спокойствие, постепенно начал выходить из себя. Брахман сменил позу и, раздражаясь, ответил упрямому русскому:

– Атман – это высшая и тонкая материя, которая имеет свою карму. Это тонкое пространство пока современной европейской науке недоступно. Это я по-дружески говорю, как своему парню… Так, кажется, у вас в России говорят?

Волохов хлопнул его ладонью по загорелой коленке.

– Э-э, дедушка! – засмеялся он и, проникшись симпатией к «своему парню», перешёл на ты. – Ты не знаешь русских учёных, лучших учёных в мире!.. Наш профессор Демихов ещё тридцать лет назад первым в мире пересадил голову одной собаки на туловище другой. Он же считал, что любой здоровый мозг из одного тела, переставшее выполнять свои жизненные функции, можно пересадить в другое тело. Тело загнулось, померло. Мозг пересаживаем в новое тело. И так до бесконечности… Мозг не коленка, не сустав, не вечно ноющая спина… Мозг, если не поражён склерозом, может жить лет 300. Правда, и тут есть слабое место: где столько тел наберёшься? К тому же здоровых, крепких тел, биологических оболочек для биокомпьютера, каковым является человеческий мозг.

Брахман покачал головой.

– Мозг жабы можно пересадить в тело лягушки, как это сделал доктор Сикхарт в лаборатории Кембриджского университета. И лягушка обрела все повадки жабы, хотя жизнь её тоже была недолгой. У высших животных, тем более у человека, такой фокус не пройдёт. Ведь и собака Демихова после пересадки головы прожила только три дня. Не в мозге, значит, всё дело, а в Атмане. В этом энергетическом пузыре, вполне материальном, а не виртуальном и с точки зрения последних изысканий науки.

Брахман сменил позу, поёрзав на циновке, и продолжил:

– Атман – он, как своеобразный накопитель опыта, в том числе и чувственного, знаний, всей информации, полученной за жизнь живого существа. Выходит, мозг здесь не при чём… Так?

Волохов удивился познаниям учёного Брахмана.

– Так, дедушка-а… – удивляясь познаниям старика, мастера магической левитации, протянул Игорь Васильевич. – А откуда ты про собаку Демихова знаешь?

Старик не ответил на вопрос русского, продолжил, пряча старинную книгу в свой бездонный мешок.

– Сознание – это не мозг, – сказал Брахман. – Я точно знаю. Моя душа не раз покидала уже моё бренное тело, тогда я был уже не Я. Моё сознание жило независимо от тела. И это был – Я.

В гостинице Волохов достал из кармана диктофон, на который в тайне от Брахмана («сугубо в научных целях», как он сам оправдывал этой шпионское действие) записал всю свою беседу с тибетским монахом, ещё раз прокрутил её и задумался.

«Так что же такое Я? Тело моё? Нет, это не Я. Мои эмоции, чувства? Это тоже не моё Я. Мозг мой – тоже, оказывается, не «высшее Я, не Божья искра», которая есть в каждом живом существе за Земле. Я – это Атман, дума, моё высшее, истинное Я. И оно неизменно, когда выходит из своей оболочки, из тела. Каждый Атман имеет свою карму. Слово «карма» буквально переводится как «действие». Индусы называют её ещё сансарой. И, если Брахман прав, то карма имеет волновую структуру. У каждого Атмана – своя карма, а у каждой кармы – свой волновой диапазон. Это передатчик, но если создать приёмник, работающий в диапазоне той или иной кармы, то можно поймать в свою ловушку Атман, который освободился от умершего тела! Поймать, чтобы потом посадить в заранее приготовленное для него тело. Сегодня это выглядит, как научная фантастика! Но ничего фантастического тут нет. На принтерах 3 D уже делают искусственные копии человеческих органов… Запчасти для дряхлеющих корпусов атманов, бренных биооболочек. А почему же нельзя человеку вообще отказаться от дарованного ему природой тела? Почему нельзя на том же принтере из подходящего синтетического материала, которому сносу не будет, скопировать всю оболочку для пойманного в ловушку Атмана? Когда я его туда подселю, эта кукла какого-нибудь нанолатекса оживёт, получит энергию, истинное, высшее Я… Энергия Атмана даст биотоки, которые и будут управлять искусственным телом! Почему нельзя? Можно! Очень даже можно. Спасибо, о друг истины, великий Брахман, за наводку. Волновая природа кармы. Как я сам-то, дурак, не догадался: всё, что излучает энергию, имеет свою волну. Нужно её только найти в океане волн. Нащупать диапазон кармы Атмана – и дело в шляпе. Точнее, всё дело, конечно же не в его шляпе, а в атманоприёмнике. Как только я его создам, так вопрос жизни до 200 – 300 лет, а может быть, и вековая проблема бессмертия для человечества будут ре-ше-ны».

Поток к сознания учёного прервал стук в дверь волоховского номера.

– Войдите!

В номер ввалился весёлый Бергман, прижимая к груди бумажный пакет.

– Представляешь, Игорь! – с порога воскликнул академик. – В этом зачуханном азиатском бедламе я отыскал бутылку русской водки! Левитация – дрянь, дешёвый гипноз, шарлатанство чистой воды… А это, – он поцеловал бутылку, – настоящее чудо. Так выпьем, умная голова, за успешное окончание научного обмена! Завтра улетаем.

Бергман, уже где-то подзарядивший свою энергетику, был в превосходном расположении духа. Он, не спрашивая разрешения хозяина номера, нажал на кнопку вызова Стюарта, и через минуту в дверь тихо постучали.

– Да-да! – сказал Михаил Исаакович и сам открыл дверь прибывшему работнику отеля.

– Милейший, – с барскими интонациями процедил сквозь зубы академик. – Принеси-ка нам, силь ву пле, фруктов, шампанского и селёдочку с чёрным хлебцем.

Стюарт, не раз обслуживавший туристов из России, на ломаном русском спросил:

– А тефочек надо?

– Моя твоя не понимайт! – замотал головой Бергман и игриво посмотрел в сторону профессора.

– Не надо «девочек», – по-английски сказал Волохов. – Принесите просто обычный, стандартный ужин. Что там у вас обычно подают на ужин? Шницель там, шашлык… Только не перчите до почернения мяса, пожалуйста.

Через полчаса коллеги уже молча ужинали в небольшом номере гостиницы «Китманду», носившей имя столицы королевства.