– Чувствовал, бедняга, – всхлипывал Разуваев, – что конец близко.
– Значит, лично просил?
– Лично, лично… Очень просил. Я говорит, потом, после похорон, оплачу всю их работу, так сказать, аккордно… И для товарища Сирина ничего не пожалею.
– Спасибо, конечно, – покраснел толстый начальник ПЧ-1, – за доверие, но, как это понимать: после похорон?
– Ну, я оплачу. Какая вам разница?
– А в область звонили? Может, они лучший оркестр из областного центра пришлют?
– У них только балалаечники свободны, – вздохнул Коля. – Сами понимаете, балалаечники на торжественных похоронах не катирутся.
– Мда…
– Но обкомовские работники, которые обязательно пришлют своих представителей на погребение, просили решить этот духовный вопрос именно с вами.
– Хорошо, хорошо… Понимаю, что приедут сами Богданович с Котовым. Все будет по высшему разряду. С нотами, тубой и большим барабаном.
– Без барабана – это несерьезно, – сказал Коля.
– Только с барабаном! – подтвердил свои слова Сирин.
Вызвали водителя пожарной машины, по совместительству руководившего в ПЧ-1 народным коллективом местных духовиков.
– Что и где играть? – спросил капельмейстер, всегда с удовольствием хоронивший «жмуриков» и называвший эту работу «халтурой». Работу водителя он не любил и презирал все душой духового музыканта. Но на халтуру ходил, как на праздник – за нее платили неплохие деньги.
– На похоронах сыграть надобно…
– Так, – кивнул капельмейстер. – Понятно. Со всем нашим, как говорится, удовольствием… У кого лично?
– У Григория Петровича Карагодина.
Капельмейстер, как интеллигентный человек, сплетни узнавал последним.
– А кто у него умер? – поинтересовался руководитель оркестра.
– Сам он и умер, – грубо ответил Николай.
– Ай-я-яй! – выразил набором междометий свое сожаление капельмейстер. – Кажется, еще вчера я его видел, как живой был…
– Почему – как? – не понял начальник ПЧ-1.
– Живой, живой… Он всегда был таким живым, подвижным, энергичным. Он нам обещал набор новых инструментов купить к 1 мая. Теперь уж что…
– Все под Богом ходим, – неопределенно ответил Разуваев. – Быть к часу у дома Григория Петровича. Ясно?
– Что играть? – не унимался руководитель духовиков.
– Ну, этот, марш похоронный.
– Шопена, сонату номер два?
– Давай своего Жопена! – кивнул Разуваев. – И гимн не забудь…
– Советского Союза? – осторожно поинтересовался духовик.
– Нет, Берега Слоновой Кости, – пошутил водитель Карагодина. – Когда гроб в могилу опускают руководителя такого ранга, что, мать вашу, дуют?
Капельмейстер деликатно кивнул:
– Не беспокойтесь, дай Бог, не в первый и не в последний раз…
Начальник ПЧ-1 Сирин, слушавший этот разговор, вдруг насторожился:
– Нет, гимн не пойдет! – сказал он решительно и оглянулся по сторонам.
– Это почему?
– Недавно что было?
– Что было? – поинтересовался простодушный Коля.
– Товарища Сталина с гимном страна хоронила… – прошипел Сирин. – Так что товарища Карагодина – без гимна придется… Согласитесь, товарищи, как-то неудобно вождя и слободского руководителя погребать, так сказать, под одну дудку…
Ответственный за пышные похороны ударил кулаком по столу, понимая, что разговору, как битве при Ватерлоу, нужен решительный перелом:
– Как без гимна? Без гимна, мать твою? – Он сделал зверское лицо, как делал его Григорий Петрович при многочисленных разносах подчиненных. – А ты знаешь, что Григорий Петрович и сегодня живее всех живых? И не улыбаться мне! Не улыбаться! В Слободе траур, а ты – лыбешься! Товарищ Котов будет очень огорчен.
– Простите, засуетился начальник ПЧ-1. – Это не улыбка. У меня с детства прикус неправильный…
– Прикус-фикус, знаем мы ваши прикусы…
– Больше не буду! – взмолился главный пожарник. – Честное партийное слово, что не буду.
– Клянись!
– Клянусь всеми святыми…
И Сирин прикрыл кривой рот ладонью.
– Я согласен, товарищ Разуваев, – ответил он из-за ладошки. – Кого партия прикажет, того и похороним… С гимном, так с гимном. Наше дело маленькое.
– Вот и молодец! Это тебе не свиноферму тушить, если там пьяный сторож с папироской на сене заснет. Это, товарищ Сирин, большая политика. Тут не туда дунул, плюнул – и слетел с теплого места в пожарной части.
– Планы партии – планы народа… – не к месту вставил капельмейстер, испуганно бегая глазами по спорящим.
– Вижу, вижу: политически подкован! – похвалил его Колька. – Без этого правильно даже своего Жопена не сыграешь.