Мёртвые не кусают?! Долг платежом кровью красен

– Где же, как не на кухне, Александр Сергеевич?!

– Отвечать на вопросы! – начальственно окаменел лицом Иванов:

«каждый сверчок знай свой шесток!». Селезнёва не побледнела (не умела этого делать) и не смутилась (по чину не полагалось), но струхнула изрядно.

– Извините, Александр Сергеевич… Да, мы с дочкой были на кухне.

– С вами был ещё кто-нибудь?

Забывшись на мгновение, Селезнёва в недоумении, а вернее, от недомыслия, приподняла плечо.

– Мать… и этот… Ибрагим.

– Кто такой? – строго приосанился Иванов: так надо было.

Селезнёва в очередной раз «потерялась» и не сразу «нашлась». Вместе с ответом.

– Ну, он… это… Ну, мы живём у него…

– То есть, теперь он – хозяин дома?

– Ну, да, – шмыгнула носом Селезнёва. – А мы живём у него.

– И с ним, – без отрыва от протокола «невинно уточнил» Иванов.

Селезнёвы хихикнули «в унисон»: эта тема было много ближе и понятнее обеим. Классика: «это дело мне по силам, откажусь теперь едва ли!», как пел товарищ Антошка.

– Дальше!

Селёзнёва почти задумалась, и, не торопясь, скорчила физиономию. С претензией на ироничность.

– А дальше привезли этих девчонок…

– На чём привезли?

– На автобусе.

– И кто «привезли»?

Тётка попыталась наморщить далёкий от сократовского лоб.

– Ну… этот… Руслан… Потом… этот… Магомед… Кажется – всё…

– «Красавчика» забыла, – оскалилась желтозубым ртом Селезнёва-младшая. Мать тоже не задержалась с оскалом.

– Точно! «Красавчик» тоже был с ними!

Иванов слегка покривил щекой.

– Насколько я понимаю в биологии, «Красавчик» – это урод по фамилии Бичоев?

– Он! – в унисон расцвели физиономиями Селезнёвы: мама – давно увядшей, дочка – так и не расцветшей.

– Так-с…

Иванов отложил ручку, чтобы освободить пальцы… для умственного труда: несколько секунд они вместе занимались со столешницей. Наконец, мысль «настучалась».

– А кого-нибудь из девиц вы раньше видели?

Старшая Селезнёва немедленно осклабилась.

– Лену!.. Ну, такая… с длинными ногами, красивая… с распущенными волосами… Руслан её уже привозил сюда.

– Сюда – это куда? На Садовую, двадцать четыре?

– Ну, да.

Иванов на минуту отвлёкся на протокол и вновь поднял глаза.

– Всё?

Старшая честно пожала плечами, но «у микрофона» её уже замещала дочка.

– Лена была у нас… ну, до этого… два раза. А ещё была эта… как её?.. Аня.

– Аня?!

– Вот, падло буду! – перекрестилась четырнадцатилетняя девчонка, и тут же помертвела лицом. – Ой, простите, Александр Сергеевич!

– Ничего, – легко отпустил Иванов. Легко – оттого, что на душе стало ещё тяжелее от груза очередной новости: и Аня, оказывается – «та ещё»… Джульетта! – И с кем она была?

– Как с кем?! – явно неумышленно, в горячке разоблачения, «забыла устав» дочка. – С Русланом, конечно!

– И сколько раз?

– Один!.. Ну, у нас – один…

Иванов отложил ручку, и покачал головой: «чего не бывает в биологии! Даже «самые отсталые слои населения», оказывается, способны на проблески абстрактного мышления! Четырнадцатилетняя девчонка, ничего в своей жизни не видевшая, кроме нужды и членов многочисленных сожителей матери, не окончившая даже шести классов, моментально «сориентировалась в обстановке»!

– И когда это было? – частично подобрел Иванов.

Девчонка задумалась – и обменялась вопросительными взглядами с матерью. Та некоторое время изводила морщинами лоб, пока, наконец, не отметилась в себя классически прозвеневшей ладонью.

– Да этой же зимой и было! В самом начале: в конце ноября!

– И? – вопросительно приподнял бровь Иванов.

Первой хихикнула Селезнёва-младшая.