Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

– Ну… Смотри! Матёрый шёл вчера, по уже подтаявшему снегу – значит, ближе к вечеру.

– Значит, эта лёжка нашего подростка – его вчерашняя днёвка.

– Выходит, что так! – соглашаюсь я.

Заинтересованный вспугнутым им молодым медведем, матёрый медведь подвернул к его лёжке. Спокойно шагнув со своего курса вправо, он вышел на лёжку подростка.

– Саш! Он шагнул всего три шага! – изумляется Игорь.

– Ну, – киваю я, – Получается, что он оказался от спящего на своей лёжке нашего подростка – в трёх шагах.

– Всего в трёх шагах! Может, хотел задавить?

– Нет! – возражаю я, – По следам получается, что первым подорвался, с лёжки – подросток! А, матёрый – шёл спокойно, до последнего следа! Смотри – вот! Он, просто завернул на его лёжку. Из интереса…

Следы на снегу показывают нам, как матёрый медведь спокойно обнюхал следы молодого медведя и потоптавшись на его лёжке, продолжил свой путь дальше, вниз по склону. Тропить дальше, горячий след уходящего от нас подростка, для нас – смысла нет, и мы сворачиваем на след матёрого зверя…

Этот медведь валит, всё вниз и вниз. Мы тоже шагаем вниз, рядом с его когтистыми, снежными следами, всё прямо вниз по склону…

На крутом, снежном склоне среди редкого березняка, медвежьи следы подводят нас к странному жёлобу в снегу. Сантиметров двадцать глубиной, он проложен прямо вниз по склону, на добрые тридцать метров! Мы стоим и смотрим на жёлоб.

– Саш! Это что такое? – недоумённо спрашивает Игорь.

– Чёрт его знает! – я недоумённо вздёргиваю вверх плечи.

Я приседаю на корточки и с интересом, трогаю пальцами плотную, снежную стенку жёлоба. Я медленно шагаю вдоль него вниз, осматривая всё вокруг…

Вот и конец жёлоба. Он заканчивается… нормальными, медвежьими следами! И тут, меня осеняет мысль: “Он, тут, ехал!”.

– Он, тут, что – катался?! – недоумеваю я, вслух.

Снежные отпечатки когтистых, медвежьих лап круто поворачивают вверх по склону. Мы шагаем рядом с ними, тоже вверх по склону, читая дальше “белую книгу”…

Поднявшись по склону, медведь, длинными прыжками, бросается вниз! Мы широко шагаем вниз, по снежным следам медвежьих прыжков. Мои четыре шага – один медвежий прыжок…

Снег показывает нам, как, набрав скорость, в прыжке, медведь поджимает свою задницу вперёд и скользит на ней по снегу, чертя новый жёлоб…

– Вот, это, дааа! – недоумённо тянет Игорь, – Он, здесь, на заднице ехал!

– В том-то и дело! – удивлённо соглашаюсь я, – Если б на пузе – на днище жёлоба были бы борозды от локтей и коленок!

В конце жёлоба, внизу, медведь снова разворачивается и лезет вверх по склону…

Вот, это, новость! Я стою и недоумённо смотрю на следы длинных медвежьих прыжков вниз по снежному склону, на прочерченные сверху-вниз, среди заснеженного березняка, длинные и глубокие жёлобы.

– Такой большой медведь, словно мальчишка с рогаткой, катался с горки?! – недоумеваю я, – Ему что – делать нечего было?!

– Может, он детство вспомнил? – улыбается мне брат, – Или мы чего-то не понимаем, в их жизни.

– Да, – соглашаюсь я, – Скорее, не понимаем.

– Помнишь? – вдруг рухает Игорь, – В посёлке! Мы стояли и смотрели на медведя, через речку! На Повороте! Он тоже катался по снегу!

– Точно! – ахаю я, – Это в мае было! Сверху-вниз на заднице съедет. Поднимется – и лезет вверх по склону.

– И опять едет!..

– Хм! Так мы, эти медвежьи катания, видели своими глазами! В детстве! Я восьмой класс заканчивал, а ты – пятый.

Мы стоим и улыбаясь, смотрим на медвежьи борозды в снегу: “Вот это, дааа!”.

– Ну… Привет из детства…

Вволю накатавшись по снегу, медведь продолжает свой путь дальше, вниз. Шагаем вниз по снежному склону и мы…

У подножия Борта снег – более глубокий. И рыхлый! Он плохо держит медвежью тушу.

– Саш! – оборачивается ко мне, на пару шагов идущий впереди, Игорь, – У нашего слона пузо в земле!

– Что?! – удивлённый, я спешу к нему, – Какая земля?!

Игорь стоит около снежного перемёта, горбящегося между молоденькими ёлочками. Здесь, наш медведь “ухнул” в снег на всю длину своих ног и проминая сугроб животом, как трактор протаранил снежную толщу. И вся эта, снежная борозда покрыта сухой крошкой желтоватой глины!

– Ого! Точно, земля! – озадачиваюсь я, перебирая крошки глины пальцами…

И тут же озираюсь вокруг: “Где он землю, здесь, нашёл?!”. Здесь, под склоном, кругом – только ёлочки, в рост человека, придавленные метровым, рассыпчатым снегом! Зима! Проталин нет и в помине…

– Когда кормится, медведь, конечно, ковыряется в земле, – рассуждаю я, – Но, делает это, он – аккуратно! Я – сам наблюдал! Так перемазаться в земле при кормёжке – он, ну никак, не может! Да и земля эта – совсем не болотная грязь…

– Я такую земляную крошку знаю! – вдруг, рухаю я, – В берлогах!.. Игорь! Он только что из берлоги! Вот что это!!!

– Точно! – согласно кивает Игорь, – Берлога!.. Только – не “только что”, а вчера.

Заметив моё недоумение, он спрашивает: “След – вчерашний?”.

– Точно! – киваю я, – У меня – уже всё перемешалось! Тороплюсь, словно иду по горячему следу…

Но след – такой свежий, хорошо сохранившийся!

– Вот бы протропить его в пяту, до берлоги! – загораюсь я, – Свежая берлога! О таком и мечтать не приходится!

Мы, оба, разворачиваемся к нависающему над нами во всей своей бесконечности, крутому снежному склону Саратовского борта. След нашего медведя, чётко прослеживается от наших ног, всё выше и выше… по прямой линии, до самого гребня Борта. По мере того, как запрокидываются к небу наши лица, в наших глазах исчезают искорки энтузиазма.

– Ничего себе, штурм! – Игорь с опаской бросает на меня, короткий взгляд, – Да, мы там сдохнем! Ну, его к чёрту, а?

– Дааа… Берлогу найти бы! – мечтаю я, не сводя взгляда с гребня Борта, в поднебесье.

И тут же, решительно выдыхаю воздух: “Но, я не сумасшедший!”.