Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей

Медведи сошли со снега на проталинку поймы и сразу начали кормиться. Я шагаю по следам и считаю поеди…

– Всего три ростка белокопытника скусили! – делюсь я, – Причём, едят только плотные ткани листового черешка! А рыхлую листовую пластинку не трогают, бросают.

– Понятно! – кивает Игорь, – У лизихитона тоже так… Почему так мало? Всего три ростка!

– Не знаю. Сразу дальше пошли.

Мы шагаем по медвежьим следам, дальше…

В ближайшем к пойме колке спелого пихтарника, на след медвежьей семьи выходит след крупного медведя! Мы настораживаемся. Однако, обнюхав следы медведицы и медвежонка, матёрый медведь спокойно продолжает свой путь. Его курс – в противоположную сторону, к Вилке.

– Смотри-ка! – раздумываю я, – Обнюхал следы, познакомился… и дальше пошёл.

– Ну! Принял к сведению! – отзывается Игорь.

Крутнувшись у подножия Борта, медведица круто повернула на восток и по прямой, никуда не отклоняясь, повела медвежонка через равнину Саратовских ельников…

Под пологом Саратовского ельника – наста нет, вообще! Под кронами, капающая с ветвей елей, капель намёрзла на поверхности снега плоскими блюдцами льда.

– Тарелки льда, на поверхности снега! – удивляюсь я.

– Ледяные тарелки! – усмехается Игорь, – Никогда такого не видел!

Наши медведи, без проблем, шагают под ельником по снегу, не проваливаясь. Игорь проваливается по колено, через каждый четвёртый – пятый шаг. Ступая по его следам, я “ухаю” на всю длину своих болотников, на каждый второй шаг! Моё продвижение по лесу напоминает бесконечную борьбу оленя, в полынье…

Вот, впереди, среди частокола стволов ельника, выделяется, затёртый медвежьими боками, ствол сигнального дерева! Следы наших медведей проходят вплотную к этому стволу, мимо…

– Хм! – я недоумённо останавливаюсь у ствола со старыми медвежьими метками, – Как шли – так и прошли! Почему медведица внимания не обратила на сигнальное дерево?!

– Ну! – соглашается брат, на цыпочках шагая дальше, – Странно… Значит, мы чего-то не знаем.

– Уф! Блин! – я, в очередной раз, по пояс всаживаюсь в смесь ледяных блюдцев и набрякшего водой, плотного снега…

Вот, впереди – опять ствол дерева с медвежьими метками! И снова, наши медведи равнодушно проходят мимо.

– Никакой реакции! – поражаюсь я, – Что это значит?!

– Саш! – оборачивается ко мне, Игорь, – Может, медвежья семья, имея свободу передвижения по участкам других медведей и не должна реагировать на метки других медведей? Что, если им глубоко наплевать на медвежью иерархию?!

– Ну… не знаю! – пожимаю я плечом, – Чисто логически – пусть, им не интересны другие медведи! Но, о себе, медведицы должны наносить информацию?!

– Ну… если логически – то должны! – соглашается Игорь.

Пройдя на восток через всю равнину Саратовских ельников, медвежья семья пересекает широкую речную пойму Саратовской и выводит нас на её левый край!

– Мы – всего около сотни метров выше поляны Саратовского кордона! – тяжело дыша, я прислоняюсь к стволу толстой берёзы, – Блин! Кто б мог подумать, что, чёрт знает откуда, она приведёт нас обратно, на кордон! Она привела нас домой!!! Ни помётов! Ни покопок! Ни поедей! Ни лёжек!.. Просто приятная прогулка по лесу!!!

Игорь устало опускается рядом: “За всё время, ни разу не легли! Всё идут и идут… И строго по прямой!”.

– Ну! – соглашаюсь я, – Интересно, куда они тянут?

Словно услышав моё недовольство, на ближайшей проталине, медвежья семейка решает подкрепиться. С ручкой и дневником, я брожу по следу медведицы и считаю её покопки и поеди. То же самое делает Игорь, раскручивая кормовые наброды медвежонка…

Сойдясь вместе, мы подсчитываем цифры…

– Получается – двадцать пять покопок лизихитона, три покопки симплокарпуса, двадцать три скуса белокопытника, шесть поедей бодяка, – подвожу я итог, – Такое количество поедей – конечно, не обжорство, тем более, на двоих. Но и просто перекусом – это, уже не назовёшь.

– Поели! – радуется Игорь, – Теперь – должны на днёвку упасть!

Однако, медведица, вместо того, чтобы свернуть влево, в массивы хвойников, подворачивает вправо и выводит нас… прямо на бугор лесной поляны Саратовского кордона!

Саратовский кордон! Перед моими глазами – родная лесная поляна, родной, островерхий домик кордона…

Словно две ищейки, упёршись глазами в снежные медвежьи следы у себя под ногами, мы с Игорем, друг за другом, семеним перед фасадом кордона, пересекая его поляну. На высоком крыльце Саратовского кордона, в рядок, сидят его нынешние обитатели. Курят… Лесник кордона Сергей Олевохин, с ведром в руке, шагает на бугор, к сараю с чёрной кучей угля. Он оказывается к нам – ближе всех.

– О! Саня! Это вы, что ли?! – удивлённо останавливается он на полпути, – Что, это, вы тут делаете?

– А, Серёга! – на ходу, я на миг поднимаю на него глаза, – Конечно, мы!.. Мы, тут – работаем! А вы что, тут, делаете?

– Мы? – озадачивается Олевохин и оглядывается на крыльцо, – Мы – тоже работаем!

Сергей, усмехаясь своей всегдашней блуждающей улыбкой, смотрит на нас. Наверняка, в его голове сейчас вертится что-то, типа: “Этих научников – не понять! Бегают по лесу туда – сюда!”. Не отвлекаясь ни секунды на разговоры, мы с братом, друг за другом, ныряем под густые лапы спелого ельника, по медвежьему следу…

Медведица срезает “околокордонный” массив по прямой линии!

– Если она и дальше так пойдёт! – прикидываю я, на ходу, – То – через триста метров, вообще выведет нас на голые террасы побережья!

– Ну… может, ляжет где, поблизости? – отзывается, шагающий первым, Игорь.

Но… лес кончается. Перед нами раскрывается ширь океанского побережья. Мы стоим в полном недоумении.

– Вот, это, дааа! Просторы…

– И что, всё это, значит?!

– Бред! Вот что.

Следы наших медведей напрямую ведут через пустоту безбрежных бамбуковых террас, к океану. Мы шагаем по следам…

Море!.. Развернувшись вдоль побережья влево, медведи, словно заведённые, всё идут и идут по террасам, в сторону Тятиной. Мы всё шагаем и шагаем, следом. Километр, два километра…

Пронизывающий ветер тянет сырость нам навстречу. Замёрзшие и уставшие, мы упорно шагаем по следу… Мне всё кажется, что вот ещё, метров сто – и эта проклятая семейка, наконец, свернёт к лесу, на днёвку…

Но, не тут-то было! Медведи идут всё вперёд и вперёд! На морских террасах уже давно сошёл снег, и медвежьи следы едва угадываются среди старой соломы колосняка и низких зарослей морского шиповника. Нам часто приходится кружить, подрезая след на кое-где ещё сохранившихся перешейках снега, между проталинами…

И вот, наконец, мы вообще теряем его. Сунувшись во все стороны, мы остаёмся стоять среди сплошного ковра низкого бамбука. Ни с чем. Снега! Больше! Нет!

– Всё!