Икона из скита

– Риск большой, знают много народу, если бы вдвоем, другое дело, а так четыре человека, гарантии нет, – рассудил Курт и отпил из кружки чай.

– Я ж тебе говорю идти нам в побег без блатных ну никак нельзя, законник нас сдаст, так прямо и сказал. Особист только этого и ждет, вот тут и подумаешь, что лучше выбрать. Я и одежду уже для всех приготовил, недалеко от лагеря прикопал, на бережку. По пути заберем, куда я с вами в зэковской робе, если что до первого столба.

Курт нервно покрутил на столе стакан с чаем:

– А твой законник двойную игру не ведет – нашим и вашим? Может, лучше его пристрелить за попытку побега, что нельзя подстроить? На крайний случай в карцер закрыть, пока сидит, мы уже далеко уплывем.

Начальник, подумав, сказал:

– Закрыть не получится, догадается, да и блатные бучу подымут, никак второе лицо после меня в лагере. Нет, этого делать не стоит. Пристрелить говоришь, он же бежать не собирается и не так-то просто все организовать, был бы простой зэк, все-таки он вор в законе. Назначен энкавэдэшниками, сам знаешь их человек – штатный сотрудник, только что погон не носит.

– А зачем ему с собой брать подельника, лишний рот, да и перевес не в нашу пользу?

Начальник хмыкнул:

– Так они хотят прихватить с собой воровской общак, а там золота не меньше нашего. А у зэков закон строгий – за общаком смотрят двое, вот и берет казначея.

– Забрал бы ты у них этот общак, да и дело с концом, так нет, с ними заигрываешь. Доверчивый ты человек. Не понимаю я тебя.

– Это тебе сидеть не в германских лагерях, где нары с подогревом, а зэки все профессора, у нас блатные народ дерзкий. За кражу общака такую бучу подымут, все на хрен пожгут, вместе с ними сгорим.

Курт выждал паузу, чтобы ответить:

– И как ты собираешься всех нас взять на «рыбалку», твой катер не резиновый?

– А тут выбирать не приходится, хошь не хошь, а придется потерпеть неудобства. Бензина я уже припас, до скита должно хватить. В прошлом году решил, так сказать, посетить малую родину, четыре канистры использовал, сейчас для подстраховки еще пару взял. Золото спрятал в лодке, находится под «охраной» часового. Сам знаешь, вышка часового недалеко от пристани, видно все, как на ладони. Завтра придешь, мотор посмотришь, так, для отвода глаз, в нем покопайся, чтобы часовой не заподозрил. Попрошу часового помочь канистры перенести, а ты в это время прячься под полог. Завтра на месте переговорим, по ситуации сориентируемся.

– А блатные как?

– Блатные, они что барины, как и ты, под полог спрячутся. Катер подгоню к пирсу, есть там одно укромное место, часовому с вышки его не видно – мертвая зона. Я проверял, склад обзору мешает, вот там блатные в лодку и запрыгнут. Затем подплыву к часовому и с ним поговорю, так, для отвода глаз, чтобы видел, один я в лодке. Вечером меня искать никто не станет, частенько задерживаюсь на рыбалке, а вот вас начнут. Проверка зэков перед сном в десять часов, а это минимум часов пять пройдет, далеко уйдем. В это время блатные в лагере устроят пожар, подожгут склад с древесиной, начнется суматоха. Это чтобы скрыть побег вора с казначеем, их идея. В ските дождемся моего дружка, капитана парохода, лодку бросим, если ее кто и обнаружит, подумают, что я утонул, а вас и искать никто не будет. Из тайги еще никто живым не выходил по крайне мере на моей памяти. Побеги были, да ты и сам знаешь, но что-то ни одного зэка живым не видел. От лагеря ближнее селение триста метров, но там все про все знают, следующий поселок триста, но километров. А идти в гости к местным народностям, это как в руки НКВД. Народ манси к гостям с осторожностью относится. Люди предупреждены – сразу сообщат в милицию, зэки это знают, так что живыми из тайги им не выйти. Сибирь матушка!

Курт решил поподробнее узнать у начальника, что он намеревается сделать с зэками, выйдя за колючку. У самого жизнь под вопросом, где золото, там всегда рядом ходит смерть:

– Мы что блатных возьмем с собой в Америку?

– Это как карта ляжет: но не думаю, что они захотят с нами бежать за границу. У зэков одна мечта: выйти на волю и снова взяться за старое – грабить людей. Эта их жизнь, другой они не видели и не желают видеть. У нас с тобой совсем другие цели – тебе живым остаться, а мне пожить по-человечески. Я же родом из староверов, мои братья двоедане живут и на Аляске. Отец мой покойный говорил, якобы и родственники там есть. Главное, нам до Америки добраться. А с золотом каждый готов назваться племянником. А ты, наверно, снова в разведку подашься?

– А куда же еще! После войны сотрудники СС все как один перебрались в Америку, без работы никто не остался. Сейчас СССР для американцев враг номер один. А золота я уже «намылся» досыта, – проведя пальцем по шеи, – «удовольствия» на всю жизнь хватит. Да, покидал я землю русскую! – Курт вздохнул и за раз выпил стакан чая. – Начальник, я еще чифирчику плесну, пока он горячий.

– Наливай. Все думаю, что мне делать в Америке, может, открыть какую-нибудь маломальскую лавку, торговлей заняться. Как смотришь?

– С нашим золотом можно всю жизнь не работать, в банк его положить и под пальмами коньяк пить. Но я бы на твоем месте поостерегся блатных, у них моральные качества полностью отсутствуют: зэк он и есть зэк. – Курт еще раз попытался узнать планы начальника в отношении зэков.

– Так у меня пистолет имеется, ладно посмотрим по обстановке… Иди, готовься, завтра я тебя вызову.

– Ауфидерзейн (до свидания), Сильвестр Карпович.

– Ауфидерзейн, – ответил начальник, а сам подумал, а Курт прав, блатным доверять нельзя. По крайне мере до прибытия парохода зэки не смогут ничего с ними сделать. Капитан судна не их человек, но на корабле ситуация может поменяться.

Глава 3

На следующее утро Сильвестр Карпович направился к причалу проверить спрятанное им в катере золото. Причал находился рядом с пилорамой, разделяющей ее стеной из колючей проволоки. Проходя мимо вышки с часовым, запнулся о лежащую на земле доску.

– Мать вашу, опять туман, – выругался он, посмотрев на сапог.

Часовой, заметив начальника, крикнул:

– Товарищ полковник здравия желаю?

– Здравия желаю, здравия желаю. Бардак у тебя, никакого порядка нет, набросали досок, чуть сапог не порвал. А зэки где, почему не работают?

– Они в лесопильне. Ждут, когда туман рассеется.

– Рассеется. Так весь день могут прождать. Старшой там?

– Недавно как к ним зашел, пробовали пилить, но прекратили.

Сильвестр Карпович, войдя во внутрь лесопильни, увидел сидящих на корточках в кучке зэков. Пригнувшись, осторожно подошел к ним и громко крикнул, застав их врасплох:

– Встать, ядрена вошь! Может, вам спирта принести! А что?! Гулять, так гулять! Что сидим, кого ждем?!

Зэки, испугавшись голоса начальника лагеря, как ошпаренные, вскочили, прекратив смеяться. Один из зэков не встал.

– Хозяин, амнистию ждем, кого же нам еще ждать. Предлагаешь работать? Туман, ни хрена не видно, затянет в пилораму, пиши за упокой, – ответил спокойным голосом этот зэк по кличке «Веревка». Конечно, как и положено человеку, он имел фамилию, имя и отчество – Веревкин Павел Ильич. Являлся смотрящим за зоной, в воровском мире таких людей называют «вором в законе». Человек с виду хлипкий, с худощавым телом, на лице шрам во всю щеку, лысая голова, руки в татуированных перстнях. Главное, у него с лица не сходила улыбка, но за ней скрывалась внутренняя неведомая сила. В разговоре между ним и зэками в его голосе чувствовалась власть. Зэки ему дали звучную кличку не зря. Разговаривая, он все время улыбался, тем самым как бы веревкой опутывал сознание собеседника, и он, как мышь, становился жертвой «удава». Сильвестр Карпович и то его побаивался, понимая, без Веревки норму заготовки древесины и золота ему не выполнить. Одними приказами сделать этого невозможно, как и удержать в зоне порядок – сила была не на его стороне, хотя со стороны выглядело все наоборот.

– Значит, амнистию ждете! Глупые вы людишки! Так ее не будет, вы еще не весь лес в тайге попилили, на ваш век хватит, – чуть помолчав уже мягким голосом, предложил: – Ладно, нате покурите, – и достал из кармана пачку папирос. Зэки дружно разобрали папиросы по себе, оставив ему одну.

– Последнюю вор не берет, – ответил Веревка, высказав зэковскую присказку не взяв оставшуюся в пачке папиросу. – Начальник, ты бы нам норму поубавил бы, – а сам отвел в сторону глаза, намекая, нужен тет-а-тет разговор. Ведь самому на прием к начальнику не попросишься, все-таки он вор в законе, зэки заподозрят в стукачестве. В зоне немало блатных, могут высказать претензии, право они такое имеют, за плечами годы заключения. А воровские законы не обсуждаются, они записаны кровью.

– Предлагаешь поубавить норму? А зону превратить в пионерский лагерь? Я что сам возьму в руки пилу? Ну-ка выйдем, поговорим по душам, – начальник специально проговорил грозным голосом, поняв намек Веревки.

– Говори при всех, тут все свои. – Веревка подыграл хозяину.

Начальник, погрозив ему кулаком:

– А ты не боишься нарваться на мой кулак?

Веревка приподнялся, снял с себя пиджак и бросил его на землю, показывая своим видом, что он готов на все:

– Гражданин начальник, если пошел такой дешевый базар, за мной не заржавеет. – Веревка дерзко ответил хозяину, ведь на него смотрят зэки, должен держать свой воровской авторитет.

Сильвестр Карпович, слушая Веревку, подумал: идти в побег с зэками – это же самоубийство. В любой момент воткнут нож под ребро, за ними не заржавеет. Веревка слова на ветер не бросает с ним нужно говорить открыто.

И вышли на причал. Отошли подальше от пилорамы, начальник первым начал разговор, понимая, время для беседы ограничено, нужно готовиться к побегу:

– Уйдем сегодня, ближе к вечеру. У тебя все готово?

– Если говоришь про общак, – не называя хозяина на вы, – так он тут рядом припрятан. Мы с корешем ко всему готовы, жизнь научила, а ты с Гитлером переговорил? Он готов?