Снимать штаны и бегать

– Я? – Василий покраснел и сказал застенчиво. – Пожалуй, Богом…

– Богом? – Елизавета тихо засмеялась.

– Вы поймите! Не для себя. Для людей. Я бы их… Я бы им… – горячо забормотал хмельным языком Василий. Мысли сплетались в бесформенный разноцветный клубок. Смех Елизаветы звучал переливом гусельных струн откуда-то издалека. Василий посмотрел через фужер на свечи в канделябре. Стекло заиграло шестью коричнево-бордовыми пятнами.

– Кровь… – успел подумать Василий, и все исчезло.

* * *

Где-то далеко внизу плескалась теплая чернильная вода, отражая звезды городских огней. Над головой плескалось теплое небо в огоньках настоящих звезд. Новоиспеченный бог Василий, чувствуя себя невесомым и счастливым, попеременно укладывал голову то на одно, то на другое плечо и смотрел, как линия горизонта качается относительно его переносицы. По его божественному капризу небо и вода менялись местами. Постепенно Василий перестал отличать одно от другого. Растворившись в космическом эфире, он вылавливал из бесконечности простые и понятные мысли.

– Войны, взаимная ненависть, коллективное сумасшествие… Люди несчастливы. Создавая их, я дал им либо слишком мало, либо слишком много. Чересчур мало, чтоб осознать истинную причину своих несчастий. Или чересчур много – ведь они осознают, что несчастны, но ничего не могут с этим поделать.

На секунду Василий перестал быть богом и перевоплотился в смертного, чтобы ощутить, как внутри черепа перекатываются разноцветные шарики, которых по вине Создателя у него либо слишком мало, либо слишком много.

– Будут ли они счастливы, если я избавлю их от болезней и подарю им совершенное тело? К примеру, дам им… хобот? Они смогут чесать спину за обедом, когда одна рука занята вилкой, а другая ножом.

Василий снова перевоплотился – на этот раз в усовершенствованного человека. Он вдумчиво почесал хоботом между лопаток.

– Увы, нет. И с хоботом они не будут счастливы. Их несчастье в том, что они постоянно лгут. Намеренно или против своей воли искажают смыслы. Когда они не умеют верно выразить собственные чувства и мысли – они вредят, как правило, только себе. Если же умеют, но не хотят говорить то, что думают и чувствуют на самом деле – они становятся наполеонами. Семейного, производственного, государственного или даже мирового масштаба. Искусство намеренно искажать смыслы дает доступ к вреду тотальному.

Василий снова положил голову на плечо, отчего темная полоска горизонта встала вертикально, вытянувшись вдоль его переносицы. Слева плескалось небо, а справа – вода. Где-то между ними человечество замерло в ожидании своей судьбы.

– Человечество… Ты остаешься верным себе до конца. Ты не желаешь распознавать ложь наполеона или фюрера. Даже если обман заканчивается, ты еще долго по инерции лжешь само себе, что сверженный идол был единственным, кто говорил правду…

Бог Василий поднял свою руку и простер ее к городу, адресуя ему немой вопрос.

– Как я могу вылечить вас от лжи? Подарить вам возможность читать чужие мысли? Это будет слишком жестоко по отношению к вам. У вас не останется тайн. Увидев насквозь души тех, кого вы считаете своими кумирами, вы будете настолько разочарованы, что не захотите жить!

Неожиданно по темным пальцам Василия, простертым к городу, пробежал золотистый отблеск.

– Вот оно! – вдруг понял бог Василий. – Люди должны менять свой цвет в зависимости от настроения. Если человек зол – он фиолетовый. Если добр и готов поделиться позитивом – будет золотистым. Если влюблен – цвета рубина, если хочет просто затащить девушку в постель – цвета мартини со льдом. Согласие – зеленый, отказ – красный. Глупость и алчность, разочарование и ярость – все будет иметь свой оттенок. Выборы и коронация наполеонов потеряют смысл. По первому взгляду люди научатся понимать, кто перед ними. В чести будут не власть и золото, а лишь золотистый цвет кожи, который будет свидетельством твоей доброжелательности и полезности окружающим. Лжец же покроется разноцветными пятнами, и это будут несмываемые пятна позора…

Василий смотрел на свою растопыренную божественную длань, по которой бегали, переливаясь, синие и красные световые зайчики…

– Эй! Придурок! Оглох?! К тебе обращаюсь!

Грубый голос поверг новоявленного бога Василия с небес на землю. Точнее, на шершавый бетон, ощетинившийся арматурой. В глаза ударил золотистый луч фонарика. Синие и красные всполохи милицейской сирены освещали пейзаж, который становился все менее мистическим и приобретал черты недостроенного моста через Славинское водохранилище.

* * *

Люди всегда селились у водоемов. А если селились там, где их нет, то всегда впоследствии очень жалели о своем выборе. В Славине, как и в любом крупном городе, так же имелась своя «водная преграда». В данном случае она была рукотворной. В индустриальные года обмелевшая речка Беспута уже не могла удовлетворить нужды населения, неуклонно приближающегося к миллиону. А потому в Славине ударными темпами возвели плотину, перегородившую русло Беспуты.

Само собой, денег и времени на вдумчивое проектирование не было, а было стремление выполнять пятилетку за три года. Вырытый котлован оказался недостаточно глубоким, грунт – недостаточно прочным. Воды Беспуты немедленно затопили все прилегающие луга и смыли пригородные деревеньки. Повезло лишь Беспутной Слободе, которая не попала в зону мелиорации и оказалась ниже линии плотины. Но, конечно, все это были мелочи по сравнению с грандиозным подъемом, который испытывала в эти годы вся советская страна. Закладка, ход строительства и торжественный пуск в эксплуатацию Славинского водохранилища освещались различными СМИ – от районных газет до центральной «Правды», а также в газетах некоторых других социалистических стран. Стройке посвящались стихотворения, поэмы, документальные киноленты и даже оперетта «Когда укрощена стихия».

А вот первой Славинской пятиэтажке, выстроенной на берегу рекордными темпами, повезло чуть меньше, чем Беспутной Слободе. Ее заселение планировали приурочить ко дню приемки объекта министерской комиссией. Многие потомки воеводы Дрынова даже успели получить ордера на квартиры в новом небоскребе (тогдашняя публика была не так избалована высотными зданиями, и небоскребами называла любые дома, выше двух этажей). Но оценить все прелести элитного жилья номенклатура не успела, поскольку первый Славинский небоскреб бесславно съехал в воду вместе с фундаментом, сваями, и пластом берега. Этот случай срывал все плановые показатели по вводу жилья в эксплуатацию, и внушал серьезные сомнения по качеству исполнения СНИПов. Но, к счастью, скандал удалось замять. Дом списали под снос аварийного жилья, скрыв все прискорбные факты и от прессы, и от столичных ревизоров.

Заслуженные члены Приемной комиссии, в числе которых были министры, почетные академики и потомственные мелиораторы, под бурные аплодисменты перерезали красную ленточку. В целом их отчеты о грандиозной стройке были восторженными. Лишь какой-то заштатный инженеришка, который был включен в состав приемной комиссии явно по ошибке, отметил «некоторые недостатки». Как то: «отсутствие укрепленных берегов», «угроза застаивания воды ввиду низкой проточности» и «наличие в прибрежной зоне водосброса системы городских очистных сооружений». Но на такие мелочи никто не обратил внимания.

С годами отмеченные недостатки заявляли о себе все отчетливее. «Застаивание воды в прибрежной зоне» обернулось тем, что водохранилище наглухо заросло сине-зелеными водорослями. С ранней весны до поздней осени прибрежные отмели хорошо прогревались если не солнцем, то промышленными и канализационными стоками. Тепло и сырость сделали их излюбленным местом размножения комаров. Комариная популяция установила свои демографические показатели (примерно миллион на гектар), и в отличие от жителей Славина с легкостью достигала намеченного.

Проливные дожди – главные помощники Славинских коммунальных служб в вопросах уборки улиц – регулярно смывали в водохранилище пыль, мазут и прочую грязь с тела мегаполиса.

Построить новую систему очистных сооружений городской канализации по разным причинам так же не представилось возможным. Примечательно, что и забором воды для Славинского водопровода, и очисткой канализационных стоков руководило одно и то же предприятие «Славводоканал». Им в свою очередь руководил молодой, но подающий большие надежды, политик Славик Дрисвятов. Некоторые злые языки, нарочно коверкая название предприятия, произносили его как «Слава доконал». А кто-то всерьез утверждал, что Дрисвятов просто соединил выпускающую трубу с впускающей и пустил воду по кольцу.

Вячеслав Егорович умело отражал все нападки общественности, периодически заявляя в прессе, что многоступенчатая очистка превращает канализационную воду почти в родниковую. Для наглядности он демонстрировал журналистам свой настольный аквариум с рыбками гуппи и внушительно говорил: «Рыба – не человек. Она в дерьме жить не станет». Общественность со вздохами принимала заявления товарища Дрисвятова. Однако ж гости города полагались не на заявления, а на собственное обоняние, и потому все-таки чувствовали над водохранилищем отчетливый аромат дерьма, который перебивался лишь запахами фенола и дивинила со стороны промышленных гигантов.

Таким образом, население Славина получило в свое полное распоряжение «водную преграду» со всеми ее плюсами и минусами. Однако со способом преодоления этой водной преграды возникли большие вопросы.

Строительство моста через водохранилище началось практически одновременно с рытьем котлована. Но годы, подобно каравану верблюдов, неспешно шли один за другим, а капитальный мост так и не появлялся. Рядом с бетонными быками, подточенными временем, водой и ветрами, кое-где опираясь на них, выросла временная конструкция из железа. Предполагалось, что срок ее эксплуатации составит не более пяти лет. Такого срока – писали Славинские газеты – будет более чем достаточно для завершения работ по наведению капитального моста. Но, как известно, нет ничего более постоянного, чем временное. Каждый год компетентные специалисты в составе специальной комиссии вдумчиво ковыряли ржавчину старых свай, осторожно пинали по хлипким опорам, а кое-кто даже прикладывал ухо к прогнутым балкам, пытаясь на слух оценить степень усталости металла и износ несущих конструкций. По итогам обследования комиссия неизменно приходила к выводу, что срок эксплуатации временного моста можно еще продлить.

* * *

По бетонному быку Славинского долгостроя, распахнув руки для объятий, шагал навстречу милиционерам счастливый и просветленный Василий. Как и зачем он оказался посредине водохранилища на недостроенной мостовой опоре – Василий не знал. Но внутренне он был крайне рад своему успешному возвращению из загробного мира. Василий легко перелез через железные перила, отделявшие временно-постоянную конструкцию от постоянно-временной. Не дожидаясь приглашения, он вплотную подошел к милицейскому «УАЗику» и радостно рявкнул:

– Да!

Молоденький лейтенант от неожиданности вздрогнул и отступил на полшага. Хмурый сержант выдвинул нижнюю челюсть бульдозерным ковшом и покрепче сжал резиновый «демократизатор».

– Категорически рад знакомству! – решительно заявил Василий.

– Документы! – потребовал лейтенант с непреклонной решимостью в голосе. Но от усердия он взял слишком низкую ноту, из-за чего горло предательски булькнуло, и дало петуха.

Василий подбоченился и с сарказмом посмотрел на служителей Фемиды:

– Не нужно. Я готов поверить вам на слово, без документов!

– При этих словах сержант нахмурился еще больше, а лейтенант почему-то покраснел.

– Извините… – пробормотал он робко. – Но хотелось бы, некоторым образом э-э-э… Посмотреть на ваши документы…

– Мои документы? – Василий слегка наклонил голову и оценивающе взглянул прямо в глаза лейтенанту. – Это можно. Но не здесь и не сейчас.

– Почему? – оторопел милиционер. Василий, интимно понизив голос, сообщил:

– Первое правило работы под прикрытием: не брать на задание документы, именное оружие, награды и прочие предметы, которые могут раскрыть агента.

Пока лейтенант, открыв рот от изумления, пытался осмыслить услышанное, сержант наклонился к его уху и хрипло прошептал:

– Слышь? Кажись, шпион! – и вдруг рявкнул в голос, обращаясь к Василию. – Руки! Руки на капот!

– Я отмечу ваше рвение и бдительность в своем отчете, – снисходительно процедил Василий.

– Нарушаете, товарищ… – полувопросительно пискнул лейтенант.

– Нарушаю? – искренне удивился Василий. – Что?

– Закон. Это… Административный…