Дефект

Лэнги приблизился к нему вплотную и обнял.

«Если Она – божество, то ты, Лэнги, ангел» – подумал Астэ.

Часть вторая

Глава 1. Родину вернуть можно, а вот здоровый рассудок – нет

Вот-вот занимался рассвет; было ещё темно. Эйи вышел из дома и глубоко вдохнул свежий утренний воздух. Затем пошёл по дорожке, красно-оранжево-жёлтые камни которой уже давно были заменены на широкую чёрно-белую плитку. Вместо экзотических имперских деревьев были посажены местные, похожие чем-то на плакучие ивы; ночью их угловатые плоды источали мягкое голубое сияние.

Проходя по основной дорожке, Эйи всегда любил легко проводить рукой по цветам сбоку, с которых сейчас слетали капли росы. Он вышел за территорию дома и после примерно часа ходьбы оказался вне столицы. Да, ему повезло, и его дом находился как раз на самой окраине. Переезжать не хотелось – всюду можно было легко добраться на довольно быстроходных летательных аппаратах. К тому же пока цивилизация ещё только разрасталась, высока была вероятность увидеть эио-ом вблизи поселений.

Собственно, это было то, зачем Эйи совершал эту утреннюю прогулку. Взобравшись на небольшой холм, он призвал эио-ом. Он рисковал: вероятнее всего было то, что никто бы не прилетел – всё-таки эти животные обитали в горах. Однако в этот раз ему повезло.

Вообще, отдельную гордость Эйи составляло то, что он был способен, как и все Эа, подключаться своим сознанием к сознанию эио-ом. Его невероятно успокаивали эти животные – общепринятый факт о том, что люди и эио-ом положительно друг на друга влияют, явно не был лишён смысла.

Когда они долетели до ближайшего озера, Эйи мысленно остановил эио-ом. Животное зависло над водой на не очень большой высоте.

Поверхность воды была гладкой, как стекло. И вот в эту стеклянную гладь будто воткнулся острый предмет; отлетела пара осколков…

Вынырнув на поверхность, Эйи отряхнулся и поплыл. Благо, специальная одежда не отягощала руки и ноги, тем самым не затрудняя движение. Вода была настолько холодной, что он, казалось, не чувствовал тела. Над озером ещё висела дымка тумана, а в воде отражались горы – только рябь, создаваемая плывущим, могла немного исказить их силуэты.

Эйи всегда завораживали эти моменты: он чувствовал, будто рассекает телом тёмную поверхность воды; она тем временем обволакивала, струясь мягкими потоками вокруг. И пустота вокруг, а внизу – необъятная бездна. Казалось, так зачарованно плыть можно вечно.

Было ещё кое-что. Хотя с момента отмены рабства прошло уже достаточно времени, он каждый раз как впервые ощущал, что это его собственная, родная планета, и никто, никто не может забрать все эти природные ресурсы или ограничить пользование ими.

Лайи в последнее время был занят, как никогда. Поскольку теперь из-за необходимости передачи навыков и опыта их народу приходилось постоянно взаимодействовать с имперцами, его инициативой было создание международного языка, одинаково удобного для произношения обеим сторонам. Задача была нелёгкая.

– И охота тебе? – спрашивал Эйи, в это время с головой ушедший в организацию армии. – Всё равно спустя время они отсюда свалят, и общаться на международном будет не с кем.

– Хм-м, интересно, – Лайи хитро на него посмотрел, – а на каком языке будешь говорить ты?

Эйи покраснел.

– Или молчать будешь как рыба?

– Знаешь, после того выступления с тобой в качестве переводчика я, пожалуй, и правда буду молчать как рыба…

– А мне кажется, я был прекрасен, – Лайи сделал игриво-озадаченное лицо.

– Ты-то да… – вздохнул Эйи. – Ладно, понял. Не ною.

Немного погодя он спросил:

– Ну и как ты собираешься это сделать?

– Как и всё остальное – буду много общаться со специалистами из Империи. К тому же мне всегда была интересна эта тема!

– А есть вообще что-то, что тебе не интересно?..

– Да. Вспоминать прошлое на каждом шагу.

– Ты хочешь меня в этом обвинить? – Эйи невольно сжал кулаки.

– Да нет, нет. Правда не хочу, – Лайи грустно посмотрел в пол.

Каждый раз после таких упоминаний Эйи испытывал подобие отчаяния. Разве он виноват, что имперцы теперь не просто мозолят ему глаза – они буквально в них бросаются, вызывая такой прилив агрессии, что не было уже у Эйи такого состояния, когда бы успокоительный напиток Лайи полностью выходил из крови.

Пожалуй, он был единственным, кто, идя по главной площади, не испытывал радостного волнения при виде строящейся скульптуры, символизирующей дружбу народов. Как бы это ни было эстетически завораживающе на чертежах, он не мог восхищаться идеей, которую ненавидел. Разумеется, невозможно было не понимать, что знания имперцев нужны им на данном этапе. Именно поэтому Эйи терпел изо всех сил. Однако что-то ему подсказывало, что на этом всё вряд ли закончится…

Ещё более угнетающим был тот факт, что его чувств никто не разделял. Даже Лайи – он сочувствовал, он помогал, как мог, но не понимал. С другой стороны, Эйи было даже страшновато представить, что могло бы случиться, если б единомышленники нашлись…

С момента окончания процесса над имперцами он ни разу не видел Её во сне. Это был ещё один подавляющий фактор. Привыкнув, что всю жизнь его направляют, сейчас он ощущал смятение. Как долго Эйи ни молился бессонными ночами, как ни призывал хоть немного облегчить ненависть – бесполезно.

И однажды он решился на довольно масштабный шаг в попытке как-то привлечь внимание. Впрочем, дело было не только в этом. Во-первых, он осознавал, что, по сути, никак не отблагодарил Её за то, что всё это время Она вела его и всех к освобождению. Во-вторых, о Её существовании теперь знали многие. В общем, Эйи решил построить храм в Её честь.

Поскольку его отношение к этой идее было крайне трепетным, он сам взялся за то, чтобы сделать хотя бы примерные чертежи. Не имея никаких навыков, он работал в паре с одним из лучших имперских архитекторов на тот момент. Хорошо ещё, тот был крайне вежлив и доброжелателен…

Снаружи храм традиционно должен был быть полностью белым – за исключением разве что крыши, должной являть собой сплошной витраж. Внутри же свет, проходящий сквозь витражи по бокам, должен был окрашивать стены преимущественно в синий цвет – с почти постоянной солнечной погодой это не представило бы трудностей. Никаких искусственных источников освещения не предполагалось.

Не предполагалось и каких-либо вещественных изображений Её: Эйи чувствовал, что это было бы слишком громоздко, слишком не соответствовало бы Её божественной природе, тонкой, едва уловимой, и в то же время вездесущей. Проблема наличия непосредственно образа божества также должна была решиться за счёт витражей: представлялось, что на стене, параллельной входящему в храм, будет при помощи света создаваться Её образ. К нему вело бы несколько ступеней.

А вот по поводу материала, которым должен был быть выложен пол, Эйи ещё думал.

Как-то они с имперским архитектором – его звали Рэтт – сидели за небольшим столиком, обсуждая некоторые детали чертежей. Это, пожалуй, был первый имперец, который не вливал в себя кветт при первом удобном моменте: он же хлестал какой-то травяной напиток, видимо, изобретённый самостоятельно.

– Знаете, – начал Эйи, – я всё ломаю голову, из чего должна быть плитка на полу. Сначала думал – может, из драгоценных камней? Но потом как-то засомневался –  это всё-таки имперский стиль…

– Дело даже не совсем в этом, – улыбнулся Рэтт, научившийся игнорировать то и дело вылезающие замечания, касающиеся разницы в этнической принадлежности. – Понимаете, если Вы собираетесь внутри делать храм полностью из местного белого камня, то пол из более яркой породы будет сильно выпадать из общей картины.

– Кажется, это как раз то, что я попытался Вам сказать, – прищурился Эйи.

– Немного не то, – снова улыбнулся Рэтт, – я говорю об эстетической несочетаемости.

– Естественно, оно эстетически не сочетается! – фыркнул Эйи.

– Так вот, – продолжил имперец, пропустив фразу мимо ушей, – поскольку плитка из драгоценных камней выглядела бы несколько вычурно на фоне остального, а нам нужно учесть как особенности культуры, так и назначение проектируемого помещения, предлагаю пол сделать чёрно-сине-фиолетовым. В этом случае посетитель будто бы шагнёт в космическую бездну, и к тому же – Рэтт улыбнулся – будет соблюдён стиль архитектуры Э-а.

Эйи серьёзно и как-то растерянно посмотрел на собеседника.

– У Вас отличное чутьё, – сказал он. – Думаю, это именно то, что нужно.

Имперец довольно улыбнулся и допил свой травяной напиток.

Волосы у Эйи уже отрасли настолько, что чёрный оставался исключительно на концах. Этим своим видом он начал традицию, которая не умерла и по сей день – точнее даже не он, а Лайи, который как-то раз пришёл с выкрашенными в тёмно-фиолетовый кончиками волос. Затем в знак солидарности так сделала еще пара человек, и с тех пор у всех, кто работал в правительстве на высоких должностях, стало принято поступать подобным образом.

А однажды Эйи увидел человека с такими же чёрными глазами, как у него самого. Произошло это случайно: первый намеревался присесть отдохнуть у фонтана, а второй уже там сидел, задумчиво смотря на воду. Заметить столь мелкую деталь было не так-то сложно – чёрный цвет явно выделялся на фоне белоснежной кожи.

Первой эмоцией Эйи было потрясение, а затем ужас. Откуда он взялся? Неужели кто-то где-то ещё продолжает эти мерзкие эксперименты?! Он уже заранее приготовился стереть с лица земли этих людей и эту лабораторию. Однако доказательств пока не было, а подойти к тому человеку и спросить было бы верхом бестактности и, возможно, могло оставить тому травму на всю жизнь. Поэтому в первую очередь Эйи решил рассказать об этом Лайи.