Врачебная тайна доктора Штанца

– Вот вам и доказательство могущества знаний человеческих, – сказал Иоганн Рихтер, обращаясь к своему другу Фридриху. – Согласись, такое не каждый день увидишь. Всё-таки не зря мы сюда пришли.

Фридрих, ничего не ответив, внимательно посмотрел на друга и с удивлением про себя отметил, что того даже забавляло то, что сейчас здесь произошло. Ему-то лично, ни есть, ни танцевать уже не хотелось.

Вдруг Иоганн вышел из-за стола и подошёл к Штанцу. Доктор поприветствовал молодого гостя и стал с ним о чём-то оживлённо беседовать. Фридрих напрягся и, не желая больше оставаться в этом доме, предложил Марте собираться.

– Надо идти домой, дорогая, – сказал он ей на ухо, пытаясь перекричать звуки музыки. – У меня страшно разболелась голова.

Марта Брудер посмотрела на мужа и, не решившись ему перечить, нехотя направилась к выходу. Тем более, она не меньше мужа была впечатлена всем увиденным.

– А разве вежливо будет уйти, не попрощавшись? – засомневавшись в правильности их поступка, спросила она мужа.

– У доктора Штанца, есть куда более значимые гости, которыми он сейчас всецело занят, – ответил ей Фридрих, наблюдая, как доктор переключился на общение с Абелардом Вагнером, размахивающим красноречиво руками.

Однако когда они с женой сходили по ступенькам крыльца, при уже сгущающихся на улице сумерках, к ним подбежал запыхавшийся Иоганн Рихтер.

– На силу вас нашёл! – выкрикнул он. – Почему, дружище, вы уходите? – удивился Рихтер, хватая друга за обшлаг рукава.

– Извини, ужасно разыгралась мигрень, – ответил ему Брудер.

– Ну, тогда послушай напоследок, что я тебе скажу. Я только что говорил с доктором Штанцем; обсудил с ним пару его методик по хирургии, и он в ответ предложил стать его ассистентом во время любой ближайшей операции. Ты представляешь, что это для нас, простых докторов, значит?

– Я очень рад за тебя, – отстраняя руку друга, сказал Фридрих, и похлопал товарища по плечу.

– Да ты послушай, глупец, – вновь остановил его Иоганн, – я договорился с ним, чтобы ты тоже присутствовал при операции. Ты рад, надеюсь, дружище? – заглядывая ему в глаза, спросил Рихтер.

Фридрих не ожидал такого поворота и поначалу растерялся. Но потом, придя в себя, ответил:

– У меня много работы в аббатстве, ты же знаешь, – и немного помолчав, добавил,– а вообще, будь осторожен с этим человеком Иоганн, – после чего опять похлопал ошеломлённого, таким ответом, товарища по плечу, и направился к выходу из усадьбы.

А когда Фридрих со своей женой Мартой сели в фиакр и поехали домой, до них ещё долго доносились звуки осеннего вальса из особняка доктора Штанца.

6 глава

Ночная прохлада сентября принесла с собой в город Вюрцбург первые заморозки. Никто из старых местных жителей не мог припомнить, чтобы подобные холода приходили в этот благословенный винодельческий регион настолько рано. И многие из них даже начинали поговаривать, что это означает скорый конец света.

Ночи наступали быстро и почти незаметно, и если небо оставалось безоблачным, то яркий лунный свет помогал запоздалым жителям города без труда ориентироваться среди узких петляющих улочек и находить дорогу домой. Лишь центральная улица, от Старого моста до Ратуши, освещалась зажжёнными на столбах фонарями, да и то, только для того чтобы ночная городская стража, делая свой обход, спокойно возвращалась обратно в крепость. Иногда по улицам города проносились редкие всадники, которые цоканьем подков своих лошадей по мощёным булыжниками улицам, будили громким эхом чутко спящих и пожилых жителей.

Сегодня же была та редкая ночь, когда город просто накрыла волна стука лошадиных копыт и грохота колёс от их запоздалых экипажей. Это десятки карет и фиакров возвращались с приёма, который был дан в доме новых жителей Вюрцбурга, Хенрика Штанца и его жены Аннабеллы.

Когда, наконец, последний экипаж отъехал от их особняка, а его хозяин вежливо и радушно проводил своего последнего гостя, которым стал Абелард Вагнер, то не только в городе, но и в его окрестностях наступила долгожданная многими простыми жителями тишина.

Как только герр Штанц зашёл к себе в дом, слуги погасили все уличные фонари и закрыли большие въездные ворота усадьбы. Вскоре, потухли свечи и в самом доме, правда, кроме тех, что горели в позолоченном канделябре будуара жены доктора.

Здесь, устало, и тяжело дыша, на огромной кровати с высоким розовым балдахином, закрытым только наполовину, в своём шикарном платье, свесив набок ровные ноги, лежала Аннабелла Штанц. С какой-то тоской она смотрела на входную дверь спальни и ждала, когда её откроет муж.

Спальня была достаточно просторной, но очень уютной, даже несмотря на зияющую голодную топку почерневшего от сажи камина, который спешно дожёвывал тлеющее в нём корявое полено. Вся остальная обстановка комнаты красноречиво говорила о хорошем вкусе её хозяйки. Здесь имелось всё, что только могло понадобиться настоящей светской женщине; туалетный столик с зеркалом, резной комод, платяной шкаф, пара этажерок, кресло, пуфики и даже небольшой восточный палас. И если основу композиции комнаты составлял явный ранний ренессанс с характерной для него узорной лепниной по потолку и стенам, то в мебельном интерьере всюду царил ампир, от коего отделялся разве что старинный баро?чный клавесин. Но он не портил вид, как и висящий над ним в дорогой золочёной раме портрет с изображением молодой девушки, скорей всего бывшей обитательницы этой комнаты.

Вот Аннабелла услышала грозный голос своего мужа, дающего последние распоряжения слугам, и его приказ, сразу после их выполнения, покинуть особняк. Дело в том, что у слуг был на территории усадьбы свой собственный домик; комфортный и вполне подходящий для проживания даже в холодные зимние месяцы.

После непродолжительной возни и нескольких донёсшихся снизу фраз в последний раз хлопнула входная дверь, и громко щёлкнул внутренний замок. Через пару секунд тишины на лестнице раздались осторожные шаги. Ещё немного ожиданий и в спальню, наконец, зашёл доктор Штанц.

– Почему так долго? – спросила у него, задыхаясь, словно ей не хватало воздуха, девушка.

– Извини Аннабелла, но я никак не мог спровадить этого герр Вагнера, – ответил Штанц. – Уж очень его интересовали методы моего лечения. Оказывается, его жена чем-то больна и больше года не выходит из дома, а лечащий доктор их семьи, этот выскочка Менгер, никак не может поставить её на ноги. Когда Менгер уехал, Вагнер очень просил меня к нему заглянуть. Видимо его сильно впечатлил показанный мной сегодня трюк с омоложением этого старика. Я, конечно, пояснил ему, что в нашей среде так не принято, и если один доктор ставит диагноз и назначает лечение, то другой уже не вправе вмешиваться в этот процесс. Такова врачебная этика. Но этот Вагнер был очень настойчив. Сразу видно, что он очень любит свою жену. Что же, мне это только на руку.

– Ах, – вздохнула девушка, положив руку себе на грудь, – и зачем ты вообще устроил это представление с омоложением? Ведь они могли назвать тебя обычным колдуном и донести в епископат. Что если бы нам вновь пришлось убегать? А я так от всего этого устала. За последние годы мы поменяли столько мест проживания, что все их сейчас и не упомнишь. Давай останемся здесь подольше. Только прошу тебя, обойдись без своих фокусов.

– Это вовсе не фокусы, а наука, – поправил её Штанц, – и сегодняшнее представление мне было просто необходимо. Хотя бы для того, чтобы «умыть» этого Менгера. А главное, чтобы заслужить перед этими людьми хорошую репутацию. Некоторые доктора годами создают её себе. Люди судят о докторах по количеству вылеченных ими пациентов, а на это нужно время, которого у нас с тобой, к сожалению нет. Теперь же, эти люди будут знать, что я способен на много большее, чем их обычные городские лекари, и начнут приходить ко мне, а не к ним, со своими недугами. Ведь ты знаешь, зачем мы здесь и каковы наши цели.

– Твои цели, а не мои, – теперь поправила его девушка. – А что же станет с тем несчастным, который выпил твоего эликсира? – поинтересовалась она. – Ведь они будут ждать его возвращения.

– С ним всё будет в порядке, – ответил доктор, небрежно махнув рукой. – Бенгсби поместил старика в одну из комнат подвала этого здания, где я намерен создать свою лабораторию. Там он пробудет не больше недели, как я им и обещал. Правда бедолаге действительно придётся помучиться, прежде чем он вернётся в свой естественный возраст. Но оно того стоило.

– Для кого? Для тебя или для него? – с издёвкой в голосе, спросила девушка.

– Для нас обоих, – ответил доктор. И тут же задал ей встречный вопрос: – Неужели ты этого не понимаешь?

Но на этот раз девушка ничего не ответила, а лишь часто и тяжело задышала. Штанц подошёл к ней и сев на кровать приложил свою руку к её голове.

– У тебя ледяной лоб, – констатировал он, затем дотронулся пальцами своей руки до её губ и чуть раздвинул их. Между двух ротовых посиневших складок, показались два ряда ровных, белых как жемчуг, зубов. Правда два передних клыка, заметно выступали и росли на глазах.

– Чёрт возьми! – выругался доктор и, схватив девушку в охапку, встал с кровати.

Взвалив её на свои вытянутые руки, он громко крикнул:

– Бенгсби! Бенгсби!

Через пару секунд дверь в спальню открылась, и на пороге появился личный слуга доктора.

– Помоги мне отнести госпожу в комнату на чердаке, – обратился доктор к нему.

Бенгсби моментально подбежал к хозяину и хотел забрать у него из рук девушку, но доктор одёрнул его:

– Ты что?! Я имел в виду совсем другую помощь. Со своим ростом ты можешь только тащить её по полу. Лучше открой двери и посвети мне.

Слуга схватил подсвечник и пошёл рядом с доктором, освещая длинный коридор второго этажа. Вскоре они дошли до дверей, за которыми оказалась маленькая узкая винтовая лестница, ведущая на чердак.

Когда лестница кончилась, они вошли в небольшую комнату со сводчатым низким потолком и всего одним круглым окном, через которое ярко светила жёлтая луна.

– Спасибо, Бенгсби, – поблагодарил слугу доктор, когда тот поставил подсвечник на маленький столик.

Трёх свечек в подсвечнике вполне хватило, чтобы осветить небольшое чердачное помещение. Мебели здесь было совсем немного; всего один книжный шкаф, платяной комод, столик, кресло, длинный высокий стол и односпальная кровать в углу, на которую доктор положил девушку.

– Чего стоишь? – обратился Штанц к слуге. – Видишь, госпоже совсем плохо. Ты приготовил то, что ей нужно?

Слуга замычал, кивая большой лохматой головой, и подошёл к длинному столу в центре комнаты, на котором лежало что-то продолговатое, накрытое плотным куском тёмной материи.

Доктор приблизился к столу и чуть приподнял край ткани. Со стола тут же свесилась человеческая рука. Пару раз качнувшись, она безжизненно повисла.