Врачебная тайна доктора Штанца

Маркус потерял над собой контроль и ответил на прикосновение девичьих губ глубоким и страстным поцелуем. Утонув в неге её зелёных глаз и коснувшись своим языком её на удивление острых зубок, он окончательно «поплыл». Это было путешествие в страну грёз и вечной любви. Он качался словно чёлн на волнах. И хотя губы девушки и её язычок, которого он нежно касался своим, были необычайно холодными, Фабер никак не мог, да и не хотел прерывать поцелуя.

В какой-то момент он заметил, что зрачки её глаз расширились, а его нижнюю губу вдруг полоснули острые, как бритва клыки. Маркус с трудом прервал их лобзания и ощутил во рту солоноватый привкус собственной крови.

Посмотрев на девушку, он заметил некоторые изменения её лица. Оно дышало какой-то ненасытной жаждой, распутством, страстью и одновременно застывшей во взгляде грустью. Словно она молила мужчину о помощи. Резко отвернувшись от него, девушка закрыла свой рот ладошкой.

– Что-то не так? – трясясь, то ли от страха, то ли от охватившего его желания, спросил Фабер. – Простите, госпожа если я оскорбил вас своим поцелуем, – извинился он, забыв уже, что девушка сама припала к его губам.

– Всё хорошо Маркус, – ответила она, снова оборачиваясь к нему.

Теперь он заметил, как её щёки зардели, а губы стали такими алыми, словно были измазаны кровью. Но приглядевшись, он понял, что так оно и есть. На её прекрасных пухлых губах блестели алым огнём капельки крови, попавшей туда с его прокусанной ей, нижней губы.

Вытерев себе рот рукой и заметив на пальцах всё ещё сочащуюся кровь, он почувствовал неловкость.

Аннабелла вдруг вытащила из обшлага рукава шитый дорогой женский платок и протянула его Фаберу.

– Нет-нет, не надо, – вежливо отказался он, категорично махнув рукой.

Девушка приблизилась и вытерла его окровавленную губу сама. Затем аккуратно свернула платок и убрала обратно в рукав.

– Больше не преследуй меня каждую ночь, прячась в тени кустов и деревьев, – сказала она, и добавила, улыбнувшись, – особенно в кустах боярышника.

В новой улыбке, Фаберу показалось, что среди ровного ряда её зубов, передние клыки странным образом удлинились.

– Я буду приходить к тебе туда, – и она показала на заросшую молодым ельником часть парка. – Там, за елями, на открытой поляне, стоит сторожка, в которой когда-то жили егеря. Приведи её в порядок и жди меня.

– А, как же ваш …? – но, Фабер не успел закончить свой вопрос, так как Аннабелла прикрыла ему рот ладошкой, облачённой в кожаную перчатку и, приложив указательный палец другой руки к своим губам, приказала замолчать.

Он понял, что она мысленно прочитала продолжение его вопроса, касавшегося её мужа.

– Обещаю, со временем ты всё узнаешь, – прошептала она, отстраняясь от него.

Маркус хотел протянуть к ней свои руки, чтобы заключить в объятия, но девушка покачала отрицательно головой и, медленно отдаляясь от него, словно летя по воздуху, исчезла в тёмных, непроглядных зарослях парка.

Открыв утром глаза и обнаружив себя в собственной комнате, Фабер так и не смог вспомнить, как здесь опять очутился. Но зато он отлично сохранил в памяти все детали своего ночного приключения.

«Что это было?» – спрашивал он себя. «Неужели опять сон или галлюцинации? Ну, хотя бы не мучали кошмары о войне».

Он встал и подошёл к маленькому зеркалу, висящему над корытом с водой для умывания. Осмотрев лицо, мужчина заметил запёкшуюся на нижней губе кровь. Вот оно, доказательство!

Значит он не псих. Значит, всё это было на самом деле; и встреча с девушкой в парке, и их страстный поцелуй при луне, и их признания, и её обещание встретиться с ним вновь.

Точно! Как он забыл? Ведь ему нужно найти сегодня охотничью сторожку, в которой она сама назначила ему свидание.

Маркус быстро умылся и, накинув свою старую армейскую шинель, вышел на улицу. Да, ему не терпелось, как можно скорее отправиться на поиски этого домика, но и о своих обязанностях он тоже помнил. Нельзя было всё бросить на самотёк, это могло грозить увольнением, и Фабер, как обычно, отправился к колодцу набирать воду. Потом он, не задерживаясь, дабы не дать возможности Грину озадачить его чем-нибудь ещё, отправился на поиски заветной сторожки.

День выдался ветреным и хмурым. По небу неслись низко висящие серые облака. В конце концов, они начали сбиваться в кучу, словно где-то за горизонтом наткнулись на непреодолимую преграду, и быстро затянули собою голубую струящуюся небесную лазурь. Сразу стало пасмурно и тоскливо.

После ночного происшествия Маркус был так погружён в свои грёзы, что у него даже начались видения. По крайней мере, он так решил, потому что, переходя маленький парковый прудик по перекинутому через него деревянному мосту, Маркус вдруг увидел в чёрной воде девичий образ.

Под мерно движущейся от ветра гладью пруда, на него, проплывая, смотрела совсем молоденькая девушка. Нет, конечно же, не Аннабелла. У этой девушки были длинные светлые волосы, и голубые, бездонные и полные какой-то тоски глаза. Не в силах оторвать взгляда от возникшего видения, Маркус даже чуть не упал в ледяную воду, пытаясь рассмотреть, так неожиданно возникший образ этой волшебной нимфы. Просто перила, на которые он облокотился, оказались гнилыми и поэтому, не выдержав тяжести его тела, сразу надломились.

Едва удержавшись на ногах, он резко отпрянул от края мостика и испуганно смахнул рукой внезапно выступивший на лбу холодный пот. Да, ещё секунда и он бы мог сам оказаться в этой ледяной воде. Вновь посмотрев в чёрное зеркало пруда, Маркус уже никого там не обнаружил. Видение исчезло также внезапно, как и появилось.

Дальше Фабер быстро добрался до конца усадьбы и, найдя едва заметную, проторённую много лет назад тропинку, направился по ней в молодой ельник. Раздвинув пушистый лапник, он действительно обнаружил за ним небольшой домик. Он был сложен из толстых брёвен, и накрыт тесовой крышей. Окон было немного, и все они оказались закрыты ставнями. Такие избы Маркус часто встречал в Восточной Европе, но увидев подобное строение здесь, он немало удивился. Во всяком случае, дом выглядел вполне прилично и имел даже каменный дымоход.

Приблизившись к нему вплотную и осмотрев со всех сторон, он, наконец, решил заглянуть внутрь. Вход состоял из подгнивших ступенек маленького покосившегося крылечка и крепкой деревянной двери, к радости и удивлению Маркуса запертой лишь наружной задвижкой.

Войдя в дом, Фабер очутился в кромешной темноте. Запалив кусочек трута, он огляделся. Внутри дом оказался даже лучше, чем снаружи. В одном большом помещении стояли; стол, несколько стульев, две кровати, старинный платяной шкаф и два громадных кресла с высоченными спинками.

Ну а что ещё было нужно обычному охотнику?

Посредине громоздилась добротная печь из камня с небольшой топкой. Осмотр закончился обожжёнными кончиками пальцев, держащих обгорелый трут. Чертыхнувшись, Маркус зажёг его снова, и бросился на поиски фонаря или свечек, но в итоге, нашёл лишь старые огарки. Выбрав тот, что побольше и запалив его фитилёк, Фабер ещё раз осмотрелся.

Теперь он увидел висящие на бревенчатых стенах избы картины с блеклыми изображениями разных мест данного парка, прибитые у входа оленьи рога, обвитые паутиной и даже большую мохнатую, но уже изрядно поеденную молью шкуру медведя, расстеленную на полу.

Вообще в интерьере виделся порядок и чёткая удачная расстановка. Правда, всё было покрыто толстым слоем пыли, и ощущался жуткий холод. Долго не раздумывая, Маркус решил начать наводить чистоту.

Выйдя обратно на улицу, он раскрыл на окнах дома все ставни, которые благо запирались снаружи, и стал собирать хворост для печки.

Уже через час из трубы дома повалил чёрный дым, а в топке затрещали весело дрова. Дом начал потихоньку прогреваться, выдавливая из обмороженных брёвен капельки испаряющейся влаги. Помещение затянули пар и дымка, которые, Маркус решил выпустить, раскрыв настежь входную дверь. Потом он нашёл в шкафу кое-какое старое тряпьё, послужившее ему для протирания толстого слоя пыли с предметов мебели.

Убираясь в доме, вытряхивая из постельного белья, соломенных тюфяков и набитых шерстью подушек пыль, он вдруг ощутил себя молодым любовником, готовящем гнёздышко для своих плотских утех. И от этих мыслей ему стало не по себе. Особенно когда в голове возник образ его хозяина, доктора Штанца.

День пролетел незаметно и, когда мужчина закончил, наконец, приборку, и присел отдохнуть, уставившись на огонь, за окнами уже опустилась кромешная ночная мгла.

Покинув охотничий дом, Маркус пошёл прямиком в особняк. Дневной ветер стих, но тяжёлые свинцовые облака, которые он нагнал, не пробивала ни одна звёздочка. Не было видно и луны. За окружающим его кустарником и деревьями всё время что-то хрустело и шуршало, словно кто-то или что-то незримо преследовало его. Мужчина всем своим нутром, всей своей кожей ощущал это чьё-то чужое присутствие, но стараясь не подавать виду, что ему страшно, продолжал спокойной размеренной поступью двигаться по направлению к дому. Правда, иногда косясь по сторонам, ему мерещились два движущихся красных уголька, периодически вспыхивающих в темноте и заставляющих его сердце учащённо биться. Ведь интуитивно он почему-то был просто уверен, что это глаза того самого, огромного чёрного волка, которого он уже не раз наблюдал бродящим в окрестностях усадьбы доктора Штанца.