Врачебная тайна доктора Штанца

Вагнер лишь махнул рукой, словно показывая, что теперь это уже не важно.

– Ладно, – сказал он, осмотрев остальных присутствующих, – через десять минут прошу всех быть в зале заседаний.

После этих слов он прошёл через толпу и исчез за дверями, ведущими в тот самый зал.

Когда все присутствующие заняли в зале заседаний свои места, Вагнер и два его помощника уже сидели за столом. Само помещение и расположение скамеек в нём, напоминали университетскую кафедру.

В центре стола было оставлено место для бургомистра, который сейчас отсутствовал. Справа от него сидел первый советник Абелард Вагнер, который временно выполнял функции бургомистра, а слева – просто советник, Адольф Менгер, медик по образованию. Рядом, в нише под архитектурным сводом, украшенным лепниной в виде венка, сидел прокурор и он же секретарь городского собрания Отто Гюйгц.

Как только в помещении воцарилась тишина, Отто Гюйгц встал и сообщил о повестках дня. Первым вопросом для рассмотрения стала выдача лицензий и их налоговых обложений.

Сначала зачитали прошение некого пекаря, просившего разрешить открыть свою лавку. Для оценки он принёс с собой целый лоток хлебобулочных изделий, но его, конечно же, с ним даже не подпустили к зданию дворца. Пришлось все изделия раздать уличной страже. Ему назначили налог в виде пятидесяти талеров или ста гульденов. Для начала, это были небольшие деньги, но магистрат оставлял за собой право в дальнейшем увеличить этот налог, если дела пекаря пойдут в гору и он захочет расширить сеть своих лавок.

Следом было рассмотрение ещё нескольких подобных дел. И наконец, речь зашла о выдаче разрешения на ведение постоянной врачебной деятельности на территории города Вюрцбурга. Прошение было подано неким Хенриком Штанцем.

– Пригласите господина Штанца за кафедру, – сказал Вагнер, рассматривая прошение.

С ближайшей скамьи встал человек и подошёл к кафедре. Это был мужчина неопределённых лет, очень высокого роста, с довольно волевыми чертами лица, которое мы описывали ранее. Он снял с себя шляпу и встал лицом к заседателям.

– Итак, вы утверждаете, что вы доктор, – обратился к нему Вагнер.

– Так и есть, – твёрдо ответил мужчина, и звук его мощного голоса пронзил слух всех присутствующих чуть ли не до самого их мозга, несколько раз отразившись от стен огромного помещения.

– У вас есть документы, подтверждающие вашу квалификацию? – вновь задал ему вопрос Абелард.

– Есть, – ответил мужчина, и, вынув из внутреннего кармана, надетого на него чёрного камзола свёрнутые листы серой бумаги, подошёл к главе заседания и протянул их ему.

Абелард принял листы из рук в руки, и, развернув, стал внимательно изучать. Через несколько минут он удовлетворённо кивнул головой и положил бумаги рядом с собой, прикрыв их своей ладонью.

– Значит, вы окончили Пражский университет, отучившись в Каролинуме на медицинском факультете с 17..года по 17..год, – как бы констатируя, проговорил он.

– Да, окончил, – подтвердил доктор. – С отличием. За что был включён штатным врачом в состав экспедиции на остров Тобаго. А потом, вернувшись обратно, всё в том же университете читал лекции в рамках естественных наук, которые включали в себя конгломератную группу из анатомии, биологии, химии, минералогии и зоологии. Также имею несколько изданных трудов по инфекционным заболеваниям и военно-полевой хирургии, чему поспособствовала моя служба военным лекарем во время наполеоновских войн, где я получил самую лучшую практику за всю свою жизнь. Много путешествовал. Был в южно-амазонской сельве, Египте и даже Индии. Издал несколько книг и по ботанике, посвящённых ядовитым тропическим растениям и их лекарственным свойствам.

– Есть у вас с собой хоть одно из этих изданий? – с любопытством спросил Вагнер.

– К сожалению, с собой у меня их нет.

– Позвольте задать доктору несколько простых вопросов? – спросил у Вагнера, Адольф Менгер.

– Задавайте, – ответил тот, облокачиваясь на высокую спинку кресла.

– Я, как человек, имеющий докторскую степень, хотел бы проверить ваши знания, – обратился Адольф Менгер к Штанцу. – Что, по-вашему, означает аблепсия и делирий.

– Думаю, что ответить на эти вопросы в состоянии даже студенты первого курса, – будто немного обиженно, прокомментировал заданный ему вопрос доктор Штанц. – Но извольте: аблепсия – это полная слепота человеческого глаза. Делирий – это словесный бред лишённого разума человека.

– А каков будет диагноз человека с постоянным жаром тела, выделением кровавой мокроты при кашле и жалобами на сильные боли в грудной клетке?

– Скорей всего этот человек окажется болен чахоткой, – спокойно ответил Штанц, – но без предварительного личного осмотра больного я не был бы так однозначен. Ведь есть и другие болезни с подобными симптомами. Для более точного диагноза я бы применил метод аускультации лёгких.

– И каково будет назначенное вами лечение? – язвительно спросил Менгер.

– Прописал бы болеутоляющие препараты, способные облегчить страдания больного при уходе из жизни, так как человек всё равно обречён на смерть.

– Как? – изумился подобному ответу герр Менгер. – И вы, доктор, не назначили бы больному кровопускание, диету и свежий воздух? Я уже не говорю о применении пневмоторакса.

– Боюсь вас огорчить, но вижу, что вы сторонник старой школы и не читали моих трудов об инфекционных заболеваниях, одним из которых и является чахотка. Только на запущенной стадии заражения больному уже ничего не поможет. Но уверяю вас, что это ненадолго. Рано или поздно мы, учёные мужи, обязательно изобретём методы борьбы с этой инфекцией.

Такая речь вызвала негодование у герр Менгера и показалась ему слишком пафосной, но он сдержался от резких высказываний и решил задать другой вопрос.

– Назовите основные тезисы гуморальной теории Гиппократа, – не унимался советник.

– Если вы имеете в виду учение о четырёх элементах земли, каждому из которых соответствуют жидкости текущие в человеческом теле, то я её не разделяю, – бесстрастно сказал доктор Штанц. – И полагаю, что теперь, она устарела.

– Вы бросаете вызов учениям самого Гиппократа? – возмущённо спросил его герр Менгер.

– Я не имею такой чести и такого ума, чтобы бросить вызов, нашему отцу медицины, – приложив руку к груди, ответил Штанц, – но я полагаю, что с течением времени, знания и опыт людей возрастают и дарят нам новые открытия. Я нисколько не умоляю трудов и заслуг Гиппократа, но с тех пор медицина ушла далеко вперёд и нельзя не принимать во внимание современных научных достижений и пришедших с ними неоспоримых истин.

– Как смеете вы рассуждать об истинах, о которых не имеете никакого понятия? Вы, обыкновенный хирург, мясник! – вспылил герр Менгер, привставая. На этот раз он не смог себя сдержать. – Вы профессор? Доцент? Магистр?

– Для меня неоспоримой научной истиной в медицине служит то, что можно применить на практике, а не то, что выражается только в теориях. Теоретическими знаниями вы не спасёте жизнь человека, и не вылечите его, предложив посмотреть на луну, когда Марс в Козероге, как советуют шарлатаны и псевдо-маги. И у человека с кровавым мочеиспусканием не злой дух поселился в теле, а выходит накопившийся в его почках песок. А снижение жара у больного кровопусканием, лишь увеличит его шансы на скорую встречу с Всевышним. Костёр инквизиции ещё не погас! – после этих слов Штанц погрозил указательным пальцем как заправский учитель нерадивым ученикам. – И я бы изгонял пламенем не бесов из несчастных больных, а чистил бы им ряды нерадивых лекарей назначающих неверное лечение и ставящих своим пациентам несусветно глупые диагнозы.

– Да как вы можете объяснять этими примитивными примерами…, – чуть ли не крича на него, заголосил герр Менгер, вскочив со своего места, но тут же был одёрнут рукой Вагнера.

Просто глава заседания и первый советник вовремя понял, что так мирно начавшаяся дискуссия перерастает в горячий спор двух сильных, образованных и имеющих каждый свою точку зрения, людей. А на подобные дебаты у их собрания не было времени.

– Доспорите потом господа, – сказал он им обоим, устав от этой перепалки. Тем более что он был весьма далёк от медицины, имея за плечами лишь юридическое образование.

– Надеюсь, мы не сильно оскорбили вас, этими вопросами? – спросил доктора Штанца, Вагнер. – Просто ваше имя мы слышим впервые, а между тем, вы утверждаете, что человек достаточно известный в своих кругах. Но не будем больше злоупотреблять вашим самолюбием и временем. Я вижу, что вы человек учёный, и достаточно серьёзный. Я подписываю вам лицензию на ведение врачебной практики в нашем городе, и назначаю ежегодную налоговую ставку в сто двадцать гульденов. И если вы действительно хороший доктор, то с лёгкостью сможете вносить в нашу городскую казну эту небольшую сумму.

После этих слов он взял поданную ему секретарём бумагу и подписал её. Затем собрал те документы, которые взял у доктора Штанца и все их отдал ему.

Штанц с почтением поклонился и, приняв бумаги, снова занял своё место на скамье, под пристальным и немного ненавистным взглядом Адольфа Менгера.

Дело в том, что у советника бургомистра в городе была своя частная врачебная практика и довольно большое количество постоянных клиентов, поэтому в лице доктора Штанца он усмотрел явную угрозу и соперничество.

Дальше, доктор Штанц спокойно просидел часть заседания, пока речь не зашла о политических вопросах. Они решались без присутствия посторонних. Доктор и ещё несколько лишних человек откланялись и покинули здание главной резиденции города по просьбе главы магистрата.

В зале же заседаний разгорелась нешуточная дискуссия. После пары вопросов, касающихся политики, перешли к тому, с чем Абелард Вагнер пришёл с самого утра.

– Я хотел бы видеть начальника местной жандармерии, а с недавних пор полиции, Генриха Штольца, – объявил он неожиданно.

– Я здесь герр Вагнер, – отозвался высокий пожилой человек, с длинными тонкими усами, по выправке которого, можно было смело утверждать, что он бывший военный.

– Отлично, – сказал Вагнер. – Прошу вас спуститься сюда и рассказать подробнее об убийстве семьи Хорьх, о котором так красноречиво написано в нашей сегодняшней прессе, – и после последних слов он косо посмотрел на того, кто отвечал за проверку подобных публикаций в их местной газете.

Высокий господин быстро спустился со своего места и встал за кафедрой.

– Надеюсь, вы обладаете достаточной информацией, чтобы информировать нас о случившемся?