Казино Ривьера

Кук поочерёдно посмотрел на Франко и Морелли. Их вид не мог не настораживать, и это напряжение, которое они транслировали во всё окружающее их пространство, моментально передалось ему.

– Не совсем вас понял, – начал Кук холодным голосом. – Если вам есть что сказать, то говорите прямо.

– Прямо? – усмехнулся Морелли. – Что ж, как хочешь. В нашей банде завелась жирная, грязная крыса, которая так и просится, чтобы в неё всадили пулю. Так достаточно прямо?

Все трое напряжённо смотрели друг на друга. Они не издавали ни звука, и эта тишина означала больше, чем тысяча слов. Они молчали, но за них говорили их хищные глаза, словно у шакалов, увидевших израненного и обессиленного противника.

Неизвестно, как бы долго троица смотрела друг на друга, если бы не Бишоп. Сидевший в кресле рядом с лестницей детектив начал громко бубнить себе под нос несвязанные фразы, тем самым вклиниваясь в установившееся затишье. Его речь была резкой и прерывистой, и от этого разобрать её было почти невозможно.

Стоящий к нему спиной Кук, рефлекторно развернулся к неожиданно появившемуся источнику звука и в ту же секунду услышал за своим затылком щелчок предохранителя. Инстинктивно он потянулся правой рукой к своей кобуре, но эту глупость моментально пресёк Морелли:

– Только попробуй, и наша банда станет на одного члена меньше, – угрожающе сказал итальянец.

Кук не видел своего босса, находившегося позади него, но несмотря на это, он чувствовал своим затылком леденящий холод, исходящий от пистолета, приставленного к его голове.

– Морелли, мы столько прошли вместе. Неужели ты думаешь, что я предал вас? – грустным голосом спросил Кук.

– Мой дорогой друг, я бы рад теперь поверить, но обстоятельства не позволяют мне этого сделать. Я очень надеюсь, что это не ты, а пока, будь добр, брось свои пушку на пол.

Кук снова потянулся к своей кобуре.

– Медленнее, – властным голосом бросил Морелли.

Стоявший под дулом пистолета бандит аккуратно достал свой пистолет и бросил его на пол.

– Теперь другой, который ты отнял у юнца-полицейского.

Через три секунды второй пистолет ударился о половые доски.

2.

Бак, шедший по тёмным закуткам заброшенного казино, размышлял о том, что ему делать дальше. На случай, если полиция вздумает что-либо предпринять, Морелли отправил его проверить второй этаж, и у агента появилась возможность обдумать дальнейший план действий. Все его мысли были о сыне, находившемся в лапах у отпетых головорезов, а также о том, как его спасти от возможной гибели.

Как только запахнет жареным, и шайка Морелли поймёт, что Мексику они будут видеть, в лучшем случае по телевизору в тюремной камере, их захлестнёт первородная ярость, которую нужно будет куда-нибудь выплеснуть. И как нельзя лучше для этого подходят беззащитные заложники.

Связавшись по своему передатчику с конторой, он объяснил всю тяжесть ситуации и попросил разрешения на ликвидацию целей, однако ему ответили отказом. Агентство хотело взять живыми всех без исключения, поэтому приказало агенту не проявлять самодеятельности и сделать всё возможное, чтобы заложники остались целы. На слова Бака о том, что один из узников его сын, они ответили: «Нам жаль, что так вышло. Главное не делайте глупостей и ждите пока релаксанты начнут действовать».

Бак знал, что по инструкции штурм начинается через шесть часов после того, как террористам в еду подмешают транквилизаторы. Прошло уже пять часов, и тем не менее, наркотики, подмешанные в воду, не приносили никакого результата. Наоборот, бандиты, выпившие каждый минимум по две бутылки, стали заметно бодрее.

Ужаснее было то, что агент не мог предупредить контору о том, что их план со скоростью света катится к чертям. Опасаясь быть рассекреченным, он избавился от коммутатора и вместе с этим от последней ниточки, связывающую дикий, полный опасности враждебный остров, на котором он находился, со спасительной цивилизацией.

Осмотрев второй этаж, агент, освещая себе путь фонариком, шёл по направлению к лестнице.

К большому удивлению агента, подойдя к месту, где должен быть спуск на первый этаж, он его не обнаружил. У Бака была отличная память, поэтому он досконально запомнил план здания, однако лестничного пролёта на нужном месте не оказалось. Вместо неё в конце холла находился очередной поворот, за которым скрывался очередной тёмный и сырой коридор.

Списав всё на неожиданно давшую о себе знать старость, Бак решил, что ошибся на один поворот, и лестница находится в конце следующего коридора.

Но её там не было.

Агент в очередной раз упёрся в стену, однако в этот раз его ждала развилка – узкий холл разделялся на два абсолютно таких же коридорчика. «Как такое возможно?» – подумал Бак. Учитывая план здания, эти коридорчики должны были выходить за его фасад, образуя тем самым деревянные «сосиски», висящие в воздухе. «Нет, я не могу заблудиться в этом сарае!» – воскликнул агент и повернул направо.

Повороты за поворотами, развилки за развилками – Бак, потихоньку теряя самообладание, продолжал бороздить гнилые, наполненные плесенью и мусором, одинаковые по своему виду коридоры. Снаружи казино казалось небольшим, размером оно было от силы сорок на тридцать метров, однако агент прошёл уже несколько футбольных полей, а желанная лестница всё никак не находилась.

Свет фонаря мельком коснулся одной из стен, и Бак, опешив, устремил свой взгляд на граффити нарисованное на стене. Это была типичная настенная надпись – несвязная комбинация букв, рассказать значение которой мог, разве что её автор, но дело было в другом. Бак помнил, как уже проходил это граффити десять минут назад.

Устав от продолжительной ходьбы, он сел на холодный пол, опершись о гнилую стену, потрескивающую от его веса. «С кем угодно, но только не со мной. Настолько бредовой ситуации и придумать нельзя», – думал агент. «Скорей всего, в темноте я завернул в какую-то замкнутую систему коридоров и теперь просто хожу по кругу. Надо найти тот изначальный поворот, иначе я рискну опоздать на вертолёт до Мексики», – усмехнулся он.

Бак принял достаточно умное решение; он подумал, что по виду из окна сможет сориентироваться, поэтому начал дёргать все ручки дверей, которые ему попадались на пути.

Но они не открывались.

Одинаковые деревянные двери с идентичными резьбовыми узорами вереницей пролетали мимо него, и ни одна из них не была открыта. Всякий раз, как Бак поворачивал заросшую слоем пыли дверную ручку, она, не желая поворачиваться, отвечала ему глухим лязгом. Проделывая этот ритуал раз за разом, он проходил минут десять.

И вот – очередная дверь. Агент машинально, без особого энтузиазма поворачивает ручку и замирает от неожиданности. Вместо монотонного, уже приевшегося лязга, он услышал звонкий щелчок зашедшего в замок язычка. Бак ещё никогда так не радовался звуку открывающейся двери, однако праздник на его улице длился недолго. Открыв её, агент обнаружил за ней точно такой же коридор, что и тот, в котором блуждал последние два часа.

Закрыв дверь, Бак снова уселся на пол. Он закинул руки за голову и начал прикидывать все возможные варианты. «Может я сплю? – подумал агент. – Спецназ пустил в здание газ, и сейчас я валяюсь на полу главного зала, а это всё просто дерьмовый сон.» Смеха ради, Бак ущипнул себя, но, как и предполагалось – сырые стены не расступились, и он не проснулся.

«Эй, меня кто-нибудь слышит!» – кричал агент, но ему никто не отвечал, и лишь тёмный лабиринт коридоров откликался на его крики глухим, протяжённым эхом. По понятным причинам он не пил воду, которую принёс переговорщик, поэтому симптомы обезвоживания уже давали о себе знать. Его голова гудела так, словно в ней на полном ходу ехал товарный поезд. Сил, на то, чтобы подняться с пола у агента не осталось, и он в последний раз хриплым голосом прокричал мольбу о помощи. Эхо снова начало гулять по тёмному лабиринту, и на моменте, как отзвучал его последний, самый тихий возглас, Бак что-то услышал.

Шум исходил от двери, которую агент открывал несколькими минутами ранее. Сидевший вплотную к ней мужчина услышал слабое шуршание на её обратной стороне. Бак начал вслушиваться в неожиданно появившиеся звуки, и в итоге потерял их в громоздкой массе накатившейся тишины.

«Ветер шалит, – подумал агент. – Стоп, если там есть ветер, то значит там должен быть и выход». Воодушевлённый Бак, собравшись с силами, начал подниматься с пола, но не успел он этого сделать, как услышал громкое скрежетание, будто кто-то длинными ногтями царапал краску на дереве. Звук исходил оттуда же, что и в прошлый раз – он доносился из-за той единственной открытой двери. Мужчина продолжал подпирать её спиной, не зная, что ему делать: бояться или радоваться? С одной стороны, это может быть кто-то из его «товарищей», которые отправились на его поиски. С другой стороны, в этом заброшенном здании могли обитать наркоманы, бомжи и прочий контингент присущий Блэк Лейку, и чёрт их знает, что у них может быть на уме, поэтому Бак инстинктивно схватился за пистолет.

Скрежет прекратился так же внезапно, как и начался и, немного погодя, подпитываемый любопытством агент принял решение осмотреть скрывающийся за таинственной дверью коридор. Встав на ноги, он потянулся к ручке, и в этот миг, кто-то с другой стороны с силой врезал по гнилой деревянной створке.

Удар был такой силы, что Бак отлетел на противоположную стену и, воткнувшись в неё, грохнулся на пол. Он посмотрел на злополучную дверь и заметил, что она, поскрипывая, начала медленно открываться, и чем больше расширялся дверной проём, тем в больший ужас приходил федеральный агент.

3.

Морелли был крайне опечален фактом того, что его предали. Он пристально всматривался в лица четырёх мужчин, сидевших напротив него и размышлял о том, кто из них осмелился перейти ему дорогу.

– Сам подумай, какой смысл мне звонить своим? – негодовал Джордж. Он был обеспокоен направленной на него береттой Морелли.

– Не знаю Фишер. Лучше ты мне скажи зачем. Мы давали тебе хорошие деньги, оплатили лечение твоей дочери, а вместо благодарности ты собирал информацию для легавых, – спокойным голосом произнёс итальянец.

– Бред! – воскликнул Джордж. – Учитывая все преступления, которые я совершил, работая на вас, ты не можешь мне не доверять.

– Фишер, моя матушка – золотой человек, который вырастил меня в полной нищете и сделал меня таким, какой я есть сейчас и, даже учитывая всё это, – я ей не доверяю. И ты мне сейчас говоришь, чтобы я доверился какой-то прокурорской шавке, не говоря уже о твоём мерзком дружке, – Морелли кивнул в сторону Бишопа.

Детектив сидел в кресле рядом с барной стойкой. Ситуация с ожившим трупом Магнума заметно подорвала его рассудок. Последний час он, не отрываясь, смотрел в одну и ту же точку, говоря фразы, от которых нормальному человеку сразу становилось тошно.

– Они пришли за нами. Скоро все узнают их гнев. Да, все вы, – Бишоп показал на мужчин, находившихся в комнате. Его голос был радостным, а фразы он растягивал так, будто разговаривал с маленькими детьми.

– Вот что делает с людьми работа в полиции, – усмехнулся Франко. Он держал свою винтовку при себе, и, в случае чего был готов открыть огонь.

– Эй, чокнутый, что скажешь? Кто сообщил легавым где мы находимся? – спросил Морелли у Бишопа.

– Тебе не долго осталось, – детектив посмотрел на итальянца и захохотал. – Ты заплатишь за всё, что сделал.