Алька. Второе пришествие

– А кто их считал, где-то полквартиры, но однокомнатной.

– Надо посмотреть.

– Подъезжай вечером, часам с шести, Ленинградское шоссе, дом номер… вход со двора.

– Замётано.

Вечером мы встретились, поторговались о стоимости работ, я немного добавил ему, после чего Вован приступил к выполнению. Договорились, что за день до окончания он сообщит мне, чтобы я успел организовать вывоз чертежей. Проковырялся он дня два, в пятницу работа была закончена, мы встретились на Ленинградке, я расплатился, он остался в квартире, в которой занимался сортировкой чертежей, ждать микроавтобус, я уехал. На следующий день Вова позвонил мне, сообщив, что чертежи уехали, всё в порядке.

Оказалось, не всё, через пару недель позвонил разгневанный Петренко:

– Алик, ты там что, приху…л совсем?! Штампы пошли в производство, а там одна мелочёвка. Я ж тебе говорил, чтобы мне такие вообще не присылали, а у вас там только такие. Я остановил изготовление, но в работу уже плиты штамповые пошли, за чей счёт будем покрывать убытки?

– Сан Николаич, дай время до вечера, разберусь, отзвоню.

Я тут же перезвонил Гуську:

– Володенька, как так получилось, что в Лабинске на заводе только малоразмерные штампы оказались, ты понимаешь, чем это грозит? Это уже убытков на десятки тысяч, ты готов платить? Люди, если мы всё моментально не исправим, наши шкуры на барабаны пустят. Как это произошло?

– Алик, всё нормально было, сам грузил.

– Через сорок минут встречаемся там же, в квартире.

Прибыли мы почти одновременно, в комнате, где хранились чертежи, всё было практически без изменений – на полу лежала куча папок. Только теперь она лежала в другом углу. А вот на кухне появилась гора пустых бутылок, пустых банок из-под консервов и немытой посуды.

Гусев, глянув на гору чертежей, сложенных в углу, изменился в лице.

– Алик, прости, я приятеля, тоже штамповщика, привлёк, одному возиться было кисло, работали вдвоём. Когда деньги получили, решили обмыть, всё равно работа закончена, набухались по-чёрному – автобус поздно пришёл. Когда стали грузить, перепутали кучи, отправили всю мелочь. Слушай, я сейчас на вокзал возьму два билета до Лабинска, мы с приятелем всё на поезде отвезём. Ты только позвони в Лабинск, скажи, чтобы нас встретили с поезда.

– Да вам для этой кучи купе отдельное надо, в Лабинске поезд минуты три стоит, вы выгрузиться не успеете. А потом, вы ж в пути опять нажрётесь, половину чертежей растеряете. Сделаем так, я сейчас с заказчиками договорюсь, чтобы сегодня вечером снова микроавтобус дали, поедешь в Лабинск сопровождать груз. А на заводе сам решай, как тебе закрыть вопрос с изготовленными плитами под малые штампы.

Вовчик повеселел:

– Алик всё решу, обещаю.

– Ну гляди.

Договорившись с Александром и Димой относительно микроавтобуса, я позвонил в Лабинск:

– Александр Николаевич, разобрался я с произошедшим. Нажрались мои спецы, пока штампы сортировали, перепутали – отправили тебе всё то, что отбраковали. Сегодня вечером выезжают к тебе с нужными, сам злодей повезёт, который обосрался. Говорит, всё решит на месте. Ты с ним построже, чтоб ему жизнь сахаром не казалась, можешь на нём какой-нибудь штамп пробивной опробовать.

– Ну слава богу, а то уж я решил, что это подстава какая-то. Поглядим, что и как он тут у нас решать будет. Ладно, на связи, будь.

На заводе Гусёк и в самом деле закрыл проблему со штамповыми плитами, решил её традиционным русским способом – надрался в хлам с начальником цеха, в котором штампы пошли в изготовление. Угостил его капитально, и тот сказал директору:

– Всё херня, отложим пока плиты в сторону, потом будем потихоньку использовать, когда такая возможность будет.

В итоге Петренко простил нам этот косяк, штампы пошли в изготовление.

В МГТУ на факультете было заслушивание руководителей тем, в числе вызвали и меня. Факультет РК не был для меня «родным», но одно близкое лицо в комиссии, заслушивавшей руководителей тем, я увидел – Димка Мурзин был составе её членов. Я что-то вяло пробубнил про то, чему посвящена тема, о ходе выполнения работ, но это мало интересовало руководителей факультетского НИИ, и мне задали главный вопрос:

– А почему вы не заключили договор через факультетский НИИ?

– Так я пришёл поначалу именно в факультетский НИИ, но мне там сказали, что эта тематика не соответствует профилю нашего НИИ, и наладили меня с договором.

– А что это за кооператив?

– Это мой кооператив, – раздался голос Гороздина, он, как зам. по НИР нашей кафедры, был то ли членом комиссии, то ли приглашённым

– Это что ж такое происходит, – раздался растерянный голос кого-то из членов комиссии, – зам. по науке факультетской кафедры деньги тащит факультетские себе в карман.

– А вы сами от них отказались, – резонно возразил Славка.

Возникла атмосфера лёгкого скандала, комиссия разделилась, члены её, создавшие свои кооперативы, стали утверждать, что это вполне допустимо, руководство факультетского НИИ оспаривало это мнение, но не предлагало путей решения – работа-то не по тематике, а денег уплывших жаль, я попытался тоже плеснуть чуть-чуть маслица в огонь, провозгласив:

– Звериный оскал капитализма, с кем вы, мастера науки? – В итоге меня выперли с заседания.

В результате обсуждения, комиссия приняла решение разрешить выполнять наш договор через сторонний, а меня аттестовали как руководителя темы – помогло выступление Димона, который был однозначно за, с другой стороны, а как бы они могли запретить? Договор заключен, работа выполняется.

После заседания Славка Гороздин подошёл ко мне:

– Слушай, мне пару деталек надо запустить в производство, посмотришь?

– Warum nicht, показывай.

Это была шубная застёжка, и как мне объяснил Славка:

– Дефицит страшенный. Надо сделать штампы для производства точно таких же, сможешь?

– Говно вопрос. Отдашь мне её, я – конструктору, он снимет размеры, нарисует детальки, по этим деталям спроектирует штампы, потом эти штампы изготовим. Нет ничего такого, чтобы препятствовало твоему желанию наклепать себе застёжечек. Даже место найдём, где штампы поставить и долбить, всё возможно.

– А во сколько обойдётся?

– Сейчас на всё цены с такой скоростью меняются, что сразу не ответить. Можно сначала штампы спроектировать – конструктор сразу цену назовёт за работу, потом изготовить, и так далее. Step by step.

– Ну чего, берёшься?

– Можно взяться, но встаёт вопрос, как будет оплачиваться детский труд.

– А давай так, я тебя беру в свой кооператив главным инженером.

Других инженеров в Славкином кооперативе не было, так что единственный инженер, естественно, был главным, впрочем, мне было всё равно, как называться. Предложенная сумма вполне соответствовала моим хлопотам, конструктора я нашёл в Зиловском КБ, работа пошла.

Жизнь стремительно менялась, было ощущение, что все стали предпринимателями. Ни до кого невозможно было дозвониться, телефоны у всех всегда были заняты – звонили друг другу по кругу, предлагая что-то купить или продать. В основном предлагали аудио- и видеокассеты, видеомагнитофоны и что-то подобное. При этом ни у кого не было ни денег, ни товара, но каждый пытался встроиться в какую-то торговую цепочку и ухватить малую толику прибыли.

Признаться, и я не миновал этой участи. Серёга Кузинов сказал:

– Алик, у моего друга – Олега Дубопятова – есть верная наколка, какой-то его знакомый хочет продать крупную партию двухкассетников и аудио двоек, надо встретиться. Я сам не могу, скатаешься с ним?