Алька. Вольные хлеба

– Я тут одну тему сладкую накныкал, но не сварилось, еле успел отползти. Хорошо я так только боком вошёл. Мусора докопались, дело возбудили, то-сё, суд. Дали нам с подельниками сроки условные, мне вообще полгода. Хожу, пёрнуть боюсь – на зону сразу закатают.

Фирма их находилась где-то на Бульварном кольце, в старинном особняке. Пропускной режим был довольно строгим, у входа был милицейский пост. Зашли, сам офис был невелик – две комнаты. Миновав первую проходную, в которой трое парней раскладывали на диване бронежилеты, мы вошли в кабинет, как я понял, руководителя. Николай представил нас друг другу, после чего спросил:

– А чего ты ментов у входа поставил?

– А на ментовской пост никто не попрёт буром, не станут их мочить на прорыв. А ты лучше мне скажи, что за говно нам прислал, на всей резине в вагоне написано «Брак»! На каждой шине. Я, бля, как её, ё… твою мать, продавать буду? Ты чо, совсем берега потерял?

Коля не стушевался.

– Очень просто продашь. Возьмёшь тряпочку, смочишь её в бензине и протрёшь каждую шину. А как, ты думал, я тебе с завода вагон резины вывезу?

– Так она пизженная?

– Ну, ты вспомни, о чём мы говорили, на ценник посмотри в накладной. Нормальная резина может столько стоить?

– А-а-а-а, ну да, ну да. Мы тода забухали, чутка забыл. Всё, вопрос закрыт, прости, брателло.

Партнёр Колин достал бутылку коньяка, три рюмки, мы выпили. Из соседней комнаты послышались какие-то громкие щелчки, хлопки. Коля поинтересовался:

– Что у тебя там происходит?

– Да бронники проверяем, взяли разных, смотрим, какие будем брать. Пошли посмотрим.

Мы вышли в соседнюю комнату. Напротив дивана, на расстоянии метров четырёх от него, стояло трое парней. Двое из них лупили из пистолетов с глушителями по бронежилетам, лежащим на диване. Хотя окна в комнате были настежь распахнуты, в воздухе висел сизый дым. Мы стояли сбоку, ближе к противоположной стене, я почувствовал себя неуютно – хрен её знает, вдруг отрикошетит. Боковым зрением заметил, что Николай тоже как-то не шибко рад увиденному. Глянув на нас, парни прекратили стрельбу. Воспользовавшись паузой, Николай обратился к своему знакомому:

– Ну, давай, у нас ещё дела, мы поехали.

– Бывай, до связи, – и, обращаясь ко мне: – Не удалось поплотнее пообщаться, будет время – заскакивай, может, найдём общие темы.

– Договорились.

Мы двинули к выходу, подумал по дороге: «Не приведи господь снова сюда попасть».

Уже на улице Николай спросил:

– Слушай, у тебя нет выхода на горючку, солярку, бензин?

– Да откуда? Нет.

– А ты знаешь, где Верховный Совет находится?

– Что за вопрос, Колюня? У меня жена в Верховном Совете работает.

– А может, у неё знакомые?

– Нет, с гарантией, другой уровень.

– Алек Владимирович, выручи, мне наколку дали там на одного человека, отвези меня. Я Москву плохо знаю, долго мыкаться буду.

Говорил что-то ещё. Когда ему надо было, Коля мог подойти на мягких лапах. На меня это не действовало, но я подумал, что познакомиться с депутатом Верховного Совета может быть полезным.

– Ну, поехали.

До расстрела парламента вороватым алкоголиком железного забора вокруг оплота демократии не было. Запарковались мы практически у здания, вход в холл приёмной был свободным. Николай вызвонил кого-то, мы остались дожидаться его на улице. Депутат, мелкий, тщедушный, какой-то невзрачного вида мужичок лет тридцати, появился минут через двадцать. Наблюдать за их беседой было забавно. Коля, представившись, тут же начал грузить нового знакомого:

– Батька, выручай, бензин нужен Белоруссии, помоги, батька. Солярка нужна, батька, помогай, не может без горючки Белоруссия. Я знаю, ты можешь, помогай, батька.

Батька раздулся как снегирь на морозе и стал ростом не ниже Коли, который был сантиметров на двадцать выше и лет на десять старше названого отца. Стоял, кивал, потом, когда Коля на мгновенье замолк, набирая воздуха в грудь, произнёс:

– Коля, я же в комитете по культуре, горюче-смазочные материалы не моя епархия.

– Батька, у тебя же знакомые, друзья есть наверняка в этих комитетах. Поговори, Белоруссия друзей отблагодарит, горючка нужна Белоруссии, нефть нужна Белоруссии.

Депутат задумался.

– Да есть у меня люди в этом комитете. Ладно, поговорю, может, что-нибудь получится. Давай свои координаты, позвоню, если будет интересная информация.

Николай отдал свою визитку, распрощались, и мы пошли к машине. Я не поверил, что у него что-нибудь получится, как-то всё слишком просто было. Был не прав, всё так и получилось.

Уже сидя в машине, Коля снова обратился с просьбой:

– Алик, всё равно ты весь день со мной уже потерял, забрось меня в Лианозово, у меня там встреча. Это где-то ведь рядом с тобой?

– Ну, не так чтобы совсем уж рядом, но в моей стороне, поехали.

Время было ещё не позднее, пробок было мало, решил я добираться по Дмитровскому шоссе. Доехав практически до МКАДа, свернул направо и двинулся неспешно по какой-то дорожке, выглядывая левый поворот, чтобы въехать в район. Увидев нужный мне съезд, притормозил, пропуская встречную машину, и стал сворачивать налево. В тот же момент в левое крыло моей машины – я тогда ездил на «Волге» – врезался жигулёнок, который решил обогнать меня по встречной полосе, после столкновения он пересёк дорожку, на которую я сворачивал, выскочил на обочину и, каким-то чудом избежав столкновения со столбом, остановился там метрах в двадцати впереди меня.

Поглядев, я узнал этот жигулёнок, он тащился за мной практически от поворота, настойчиво моргал, поторапливая ехать пошустрее. Стало ясно: надоев тащиться за мной, он решил обогнать меня по встречке, не ожидая, что я начну поворачивать налево. Если бы я ехал на жигулях, он бы снёс мне всю левую половину, но у волгаря кузовщина была покрепче. Мы с Николаем вылезли из машины, встали, закурили, размышляли, как сообщить в ГАИ, чтобы прислали экипаж для регистрации дорожного происшествия, сотовой связи в те годы не было. В городе можно было позвонить, сообщить об аварии по телефону-автомату. За городом и в местах, где телефона рядом не было, водители стояли и ждали на дороге в надежде, что кто-то из проезжающих сообщит о происшествии на ближайшем посту ГАИ. Из врезавшейся в меня машины вылезло два мерзотных типажа с испитыми лицами. Один, лет двадцати семи, жилистый, крепкий, стал напрыгивать на Колюню, визжа:

– Как ты, падла, ездишь?! От самого поворота тащится, тащится. Пойдём, пойдём, отойдём, – указывая на редкую лесополосу, отделяющую дорогу от жилой застройки. Предлагал, надо полагать, обсудить нюансы дорожного происшествия в тени берёз.

Коля сжимал-разжимал здоровенные кулачищи, молча разглядывая сверху вниз боевого таракана – условный срок не давал возможности сунуть ему в грызло. Да вдобавок он вообще был не при делах. Я сказал:

– Успокойся. Это не он.

– Что?!

– Успокойся, я за рулём был.

– Ах ты, пойдём отойдём.

Я стоял, разглядывал: лет двадцати семи, жилистый, морда уже вся в красных прожилках, но ещё крепкий. Я стоял, готовый, если что, но драться с идиотом желания не было.

– Отдохни, устанешь, нам ещё долго тут дожидаться.

– Что?! Да я тебя, да ты, да…

Что-то сыпал отборное, но руками не хватал, не пытался ударить, только орал. Второй, постарше, с одутловатым лицом, лет тридцати шести, сказал приятелю: