Алька. Кандидатский минимум

В интонации соседа звучало явное сожаление.

– Увы, извините, что не оправдал Ваших ожиданий.

– Ничего, а сами откуда?

– Из Москвы, а Вы?

– Из Камо.

Затем сосед замолчал, что меня очень устраивало – хотелось отдохнуть, но у него были другие планы на вечер, и он продолжил:

– Не люблю Москву.

Тон у него был такой, что стало ясно – москвичей он тоже не того, не очень.

– А чего так?

– Объе… обманули там меня.

– А что произошло-то?

И сосед рассказал свою грустную историю о том, как он, накопив тысячу рублей, поехал в Москву в надежде купить там импортный мебельный гарнитур, как он там бегал по мебельным магазинам, как ему пообещала какая-то красотка, крутившаяся у магазина, помочь за небольшое вознаграждение приобрести желаемое, но надо было накрыть стол для директора магазина, и он накрыл стол в Арагви за четыреста рублей, как красотка при нём передала его деньги директору у входа в магазин и он ушёл за прилавок и пропал, и оказалось, что он не директор, а неизвестно кто, и пока он прорывался к настоящему директору, пропала и красотка. Он целый месяц жил в этой ставшей ему ненавистной Москве и встретил снова эту красотку у другого мебельного, и она рыдала, уверяла, что её тоже обманули, и в порядке компенсации предложила ему расплатиться телом, но он отверг её, хоть до этого он в неё почти влюбился.

Я выслушал его душещипательную историю, посочувствовал, сказал, что в Москве таких историй в день происходят десятки, но из этого не вытекает, что все москвичи этим занимаются, что они такие же люди и также страдают от всего этого, спросил:

– А что, у вас не воруют?

– Воруют, но не так же, ну, украдут у человека сто рублей.

– Хорошо, а сколько в Камо народа живёт?

– А это при чем? Не знаю точно, ну, тысяч сто, наверно.

– А в Москве десять миллионов, в сто раз больше, и всего там больше в сто раз: дорог, домов, приезжих, а воруют только в десять раз больше.

Моя занимательная арифметика произвела на него впечатление – он задумался, а я, признаться, и аргумент этот придумал в надежде, что мы на этом закончим наш разговор, но оппонент мой, помозговав, вдруг спросил:

– А кем Вы работаете?

– Инженером.

– А где?

– В Бауманском институте, на кафедре технологии металлов.

– А-а-а-а… А у Вас есть знакомые мебель купить?

Меня аж оторопь взяла, что за люди, ну, обманули тебя уже один раз – успокойся, нет, он уже готов ввязаться в новую авантюру, и опять с совершенно незнакомым человеком.

– Нет, дорогой, у меня таких знакомых. Мне тоже мебель нужна, но, увы, не могу достать.

Тут я не врал – швах был полный у нас с мебелью. Нет, какая-то мебелишка была – был раскладной диван-книжка, какой-то полированный комод, на котором стояло несколько книжных полок, платяной шкаф, который смастерил мой дядя в подарок сестре – моей маме. У мамы в комнате было чуть получше, но тоже не бог весть как. В прихожей не было никакой мебели вообще – были прикреплены несколько настенных крючков, которые постоянно отрывались и падали на пол под грузом одежды. Когда эта история мне надоела, я взял двухсот пятидесятый стальной гвоздь и забил его на треть в стену. С этого момента гвоздь получил звание «гостевой», и всяк входящий вешал на этот гвоздь свою одежду, иногда там висело до десятка пальто и шуб. Правда, у нас главной причиной отсутствия более-менее приличной мебели было не нехватка каких-то знакомых в магазинах, торгующих оным товаром, а дефицит денег на её приобретение. Но нас как-то это не парило, ну, нет мебели, и что? Было на чём спать, был письменный столик, какой-никакой шкафчик – когда-нибудь купим. Впрочем, каких-либо знакомых, которые бы помогли достать мебель, у нас тоже не было, а просто так зайти в магазин и купить её было практически невозможно, за исключением удачного стечения обстоятельств или чего-то в этом роде.

Переночевав, я с утра метнулся на завод, завизировал требуемые бумаги, отправился на автовокзал, и во второй половине дня я уже был в Ереванском аэропорту.

Аэропорт был набит народом под завязку, но, что меня приятно удивило, в кассах не было очереди. Я, доставая на ходу паспорт и деньги, практически бегом домчался до окошечка, в котором виднелась кассирша, сунул ей всё это под нос и выпалил:

– На ближайший до Москвы.

Кассирша, не глядя на меня, сгребла всё, что я ей сунул под нос, и вернула:

– Нет билетов.

– А когда будут?

– Неизвестно.

– Как неизвестно?

– Так. Нам не докладывают, слушайте объявления.

Стоящая рядом с кассой блондинка, устало разглядывающая броуновское движение пассажиропотока в зале, взглянула на меня и пробормотала себе под нос:

– Детский сад.

Забрав паспорт и деньги, я нырнул в этот людоворот и, изучив обстановку, узнал, что билетов нет уже дня три или более; что тем не менее кто-то улетает; что, скорее всего, причиной отсутствия билетов являются сезонные работники-строители, попросту шабашники, которые двинулись по весне на Россию строить коровники и сараи; однако шабашников этих на регистрации не видно. Была ещё одна версия, похожая на правду, – за билет надо доплатить чирик, то есть червонец – десять рублей, но кассирши не берут, есть какие-то дельцы в зале, но как их вычислить, никто не знает.

Полной ясности не было ни у кого, равно как понимания, что делать. Народ кучковался вокруг одного-двух «буйных», становились, как правило, в кружок и бурно обсуждали, как, что делать, впрочем, толковых идей не было. Постояв в одной из таких куч, я понял, что начинать надо не здесь, и заявил:

– Народ, что мы тут ерундой занимаемся? Не имея информации, мы всё равно ничего не придумаем. Я пошёл узнать, что тут происходит на самом деле, кто со мной?

– А куда идти-то?

– Ясное дело куда – директору аэропорта.

Узнав на стойке регистрации, где находится кабинет директора, туда двинулись почти все участвовавшие в дискуссии. По дороге к нам присоединялись ещё, толпа собралась человек в шестьдесят. Пройдя мимо что-то кудахтавшей секретарши, ввалились в кабинет к директору, всего впихнулось человек двадцать пять – тридцать – больше не вмещал кабинет. Директор стоял, вытаращив глаза, не понимая, как ему реагировать на наше вторжение. Я, как затеявший эту бузу, спросил:

– Объясните, что тут у вас творится. Самолёты взлетают без задержек, а билетов в кассах нет третий день. Нет никакой информации, почему нет билетов. Что вообще происходит у вас в аэропорту?

Директор уже опамятовался и понял, что он может мне сказать, и, почему-то повернувшись ко мне боком, как стрелок-дуэлянт, ответил:

– А кто ты такой?

– Я клиент «Аэрофлота».

Фразу эту я произнёс, чётко артикулируя, как бы подчёркивая свой высокий статус как клиента социально значимой организации. Ответ мой привёл директора аэропорта в замешательство, очевидно, он впервые в своей жизни видел Клиента «Аэрофлота» и не понимал, как ему себя вести в данной ситуации. На всякий случай он задал уточняющий вопрос:

– Кто-кто?