Дикарка в академии драконьих всадников

За несколько часов до этого

– Солт! Харнут! – амулет связи пульсирует так, как будто сейчас прожжет грудину и проломит рёбра. Сминаю его в руке, стиснув зубы от боли – обратная сторона использования такого сильного артефакта. Мутная картинка плывёт размытым изображением рожи Тархана. За ним Мадина с какими-то сопляками на её драконе.

– Тхар! – над головой у Солта мелькает нечёткая тень. Бестии. – Какого хаоса вас занесло в прорыв?!

Даже не хочу знать ответ, только убить этого идиота! Голыми руками. Злость и беспомощность накатывают удушьем. Рурх на гоне, в изоляторе считай…

Я не могу его забрать… И не могу вот так сидеть, ничего не сделав…

– Тео, мы в драконьей жопе! – хрипит Тархан, поднимая земляной магический щит. И держит с трудом, я ж вижу.

– Беру координаты, тхар! – зубы едва не крошатся от моего рыка.

Ну какого хаоса, а! Почему именно мне в квадру достался этот идиот?! Добытчик, харнут! Такого добытчика разве что за проблемами посылать.

Срываю со спинки стула куртку и, перепрыгивая через ступени, несусь на вышку.

К тхару правила!

У нас с Солтом всегда были сложные отношения, с первой встречи он бесит своей бестолковостью. Вот есть же думающие задницей? Так вот, Солт их предводитель.

Вышка встречает меня тяжёлыми тучами предстоящего ливня.

Стою.

Ветер продувает насквозь.

Открываю разум. Рурх напряжён и недоволен. Придирчивый, он всегда перебирает самок, как золотоискатель – пески. Лететь он тоже, конечно, не хочет. Но у него, как и у меня там друзья. С бурчанием соглашается встать на крыло.

Адам говорил, нельзя дружить с драконом… А драконы, вот, друг с другом дружат…

– Эрр Венто? – подключение всегда ненадолго выбивает из реальности, и я пропускаю момент, когда слева появляется егерь. Ну хоть Сэм. Он свой. Нормальный.

– Насколько я знаю, Рурх на гоне. – Серо-голубые глаза внимательно следят за моим лицом. Читает.

– У нас экстренная! Разлом.

– И, кроме тебя, вояк нету? – я знаю этот прищур. Тоже слежу. Тоже читаю. Сэм сам прошёл всю эту кухню. Он должен понять. Стискиваю зубы, принимая решение. Сдать причины моего решения сорвать Рурха с Драконьего пика – подставить ребят. А если будет так, как есть, видели только меня. И получу выговор только я. Не облезу, поди… С меня ректор шкуру не спустит, а Солт и Мадина… Мадишке отец голову оторвёт.

– Очень рискуешь, Тео, – Сэм вздыхает, и это читается, как “понимаю”.

Мы киваем друг другу, а в небе растёт чёрное пятно.

Сэм подаёт мне седло:

– Меня здесь не было.

Пожимаю ему руку и отступаю, чтобы Рурх сел на взлетку.

– Удачи вам, – креплю седло, оборачиваюсь. Конечно, он всё понял. Чуть заметно качает головой. Не сдаст. Я знаю, что Сэм поступил бы так же. Он когда-то тоже был командиром квадры. Чуть не погиб сам, в прорыв прыгнул, но свою четвёрку прикрыл и вывел. Приплёлся едва живой, кровоточащий кусок мяса…

Я тогда ещё под стол пешком ходил, не видел сам. Но Академия всё помнит. Каждого своего выпускника. На первом этаже есть зал памяти. Портреты погибших и героев. Аллея смерти и тоски. Зал мести и гнева. Адам тоже там. Третий ряд, девятый слева. Улыбчивый, взъерошенный. Каким его помню.

Не позволю Солту, Исе и Мадине пополнить их ряды. Я должен быть со своими. Даже если рискую драконом и жизнью.

– Давай, – Рурх отзывается на шёпот недовольным рыком. Да знаю я, что ты злой, как тыща голодных бестий. Сам такой же, но нам надо, друг. Сегодня очень надо.

Рурх срывается резко, меня сбивает назад порывом ветра, и только крепежи спасают. Всё вокруг сливается в цветовые пятна, но мне всё равно кажется, что мы плетёмся, как сонные мухи. Вчера Тархан поймал одну такую и потешался над ней, посадив под стеклянный стакан. Потом из служебки вышла Астра и отходила Солта мокрым полотенцем за “разведение антисанитарии в её королевстве”.

Потрясающая женщина.

Сэму повезло… Повезёт ли мне однажды?

Говорят, когда его ранило в той битве, никто не верил, что он выживет. Похоронили уже, считай. Астра не позволила целителям сдаться. Всех подняла на уши, вплоть до командира гарнизона. Такой устроила бабий бунт, чтоб Сэма не снимали с магподдержки месяц! Сражалась, как настоящий боец, и выгрызла его зубами у смерти. Не удивительно, что он не стесняется показывать свою слабость к этой женщине перед всеми. Такой бы и я поклонялся, как святыне.

Рурх заходит на резкий поворот. Амулет пульсирует, зажатый между моей рукой и его холодной, обсидиановой шкурой. Драконы – часть природы этого мира. Они считывают магию телом, не как люди. Они умеют подключаться к магической сети и получать знания напрямую из неё. Нам это доступно только с их позволения. Причем, приручённых, разумных, гораздо меньше, чем диких. История говорит, что дикие – это дети безумной богини. Той самой, что теперь насылает на наши земли смерть и бестий. Домну. Сумасшедшая мать.

В богов у нас не верят. Если они когда и были, то давно отвернулись от своих детей. Их капища засыпаны, а храмы разрушены. Но драконы и бестии остались. И иногда мне кажется, что и те и другие гораздо разумнее нас, людей. И куда более приспособлены выживать в этом жестоком мире.

Небольшой полуостров протыкает морской берег, как копьё воина. Граничит по этой перемычке с Варденом. Туда нам тоже нельзя. До получения значка и официального выпуска курсанты только патрулируют пограничье Тейрана. Остальное – для опытных всадников. За нарушение границ – взыскания, лишение званий.

Куда же тебя бездна занесла, Солт? Что ты там забыл, тхар безродный!

Над перешейком темно, как в гробу. Ещё одна причина, почему бороться с бестиями так непросто. Они в темноте видят прекрасно. Мы – слепые котята. И только драконы нам в помощь. Открываюсь полностью для Рурха, чтобы видеть его глазами. На такой уровень слияния способны только менталисты класса АА и АВ. Впускать в себя зверя настолько крайне опасно. Можно потерять и разум, и жизнь. Но Рурх надёжный. Мы ведь друзья. Он не станет меня выжигать. Я ему доверяю. На свете не так много тех, кому я правда доверяю. Но Рурху – да.

Мир глазами дракона другой. Другие цвета, другие запахи и звуки. Зато темнота больше не кажется непроглядной. Я вижу чёткие контуры бестий, слышу их голодный рык. Бестии ненавидят драконов. Наверное, за то, что мать их за рождение ящеров изгнана в недра земли.

– Тео! – мы с Рурхом синхронно, как одно целое оборачиваемая на крик Мадины.

– Прикрой!

Вот поэтому я должен был прийти. В квадре у каждого своя роль, и выполнять функции другого они не могут физически. У драконов способности зависят от вида, у магов от стихии. Огневик никогда не будет целителем, например. Из земельника всегда хуже атакер, чем из мага огня.

Рурх заходит на крутой вираж и буквально закрывает Мадину и её пассажиров от бестии. Я готовлюсь к удару, укусу, бою, но чернота врезается в нас на полному ходу, и на мгновение я задыхаюсь. Клянусь хаосом, она бы выбила меня, если бы не дракон. Его сознание настолько крепко связано с моим, что нас сейчас разделить можно только хирургически. Буквально выдрав мозг у меня или у него. Никак больше. Руку жжёт. Руны вспыхивают и вгрызаются в кожу.

Всадники называют это прикосновением тьмы. Прямое свидетельство ментального контакта с бестией. Несводимая метка. Повод для гордости, если выжил и вернулся после такой встречи. Повышение в ранге, уважение коллег и прямой наряд за Стену.

Бестии не имеют тел. Они порождение тьмы и вылетают из разломов сгустками первородной силы. Ищут себе пропитание, накидываются на человека, выпивают его душу и порабощают тело. Именно поэтому курсантам запрещено подлетать близко к разлому. Если связь с драконом недостаточно сильна, бестия выбьет сознание зверя и сожрёт всадника.

В голове пульсирует боль. Рурх выжигает чужеродное из наших голов. Обсидиан – камень защитник. Он ограждает от ментального влияния и черноты. Он справится. Почти справился.

Под курткой не видно, но я чувствую, что метка добралась уже выше локтя. Дойдёт до сердечной мышцы и я труп.

Давай, Рурх. Жги ее. Хватит осторожничать.

Я справлюсь.

Нашу внутреннюю битву прерывает крик. Знакомый, родной голос пробивается сквозь рык голодной твари и злое шипение моего дракона. Иса. Наш целитель. Мы с Рурхом дружно срываемся на зов, продолжая сражаться с бестией внутри. Рурх всегда покровительствовал Сапфире, драконице Исы. Вода и огонь создают двойной вихрь вокруг бестии. Она захлёбывается стихийной силой, горит и противно визжит. Дракон, наконец, выдворяет из нашего сознания пиявку хаоса. И я снова могу дышать. Руку перестаёт печь где-то в районе плеча. Тварь. Чуть не сожрала меня.