Мир твоих кошмаров. Пантеон 1

– Запросто. То есть для жителя Земли это запредельная сложность, но прибор все делает с поразительной легкостью. Тебе надо только подойти к нему и представить, что именно ты хочешь. Но особенно губу не раскатывай, существует еще одно ограничение, транслятором нельзя пользоваться чаще двух раз в месяц. При первом нарушении просьбу человека банально игнорируют, а при втором наказывают, причем в духе Пантеона.

– Превращают в кошмара? – спросил Фролов, уже слышавший о такой практике.

– Нет, до такого садизма дело не доходит. Но могут забросить человека на крышу мэрии или в женский дом, причем голым. Бабонек такой поворот дела почему-то сильно возмущает, могут даже кое-что оторвать сгоряча… Ну все, пора разбегаться, а то на ужин опоздаем. Потом, если у тебя будет такое желание, я в свободный день устрою тебе экскурсию по городу.

Придя в свой новый дом, Фролов первым делом отправился в ванную. День выдался теплым, почти жарким, и он, пока тащил тяжеленную дичь, пропотел аж до трусов. Но еще хорошо, что только этим дело и ограничилось. После атаки саблезубой твари некоторые соратники Валерия то ли подшучивая, то ли на самом деле удивлялись, как это он удержался от того, чтобы прямо на месте не сходить по малой, а то и большой нужде. Кое-кто даже сгоряча окрестил Фролова человеком с железными нервами. Хотя объяснение мнимому героизму было простое, все произошло так быстро, что Валерий не успел толком испугаться.

Сбросив одежду, Фролов забрался в ванну. В ней, как и над умывальником, имелся один кран – с холодной водой. Наверняка творцам Пантеона не составило бы труда провести и горячую, но они решили не баловать своих подопытных. Вода подавалась из расположенного рядом с Херсоном маленького озера, она не успевала охладиться, идя по трубам, и была комнатной температуры. Фролов смыл пот и, вытершись, пошлепал в свою комнату. У него не осталось выхода кроме как надеть единую для города униформу. До этого он не понимал, отчего никто в Херсоне не носит собственную одежду. Теперь ему все стало ясно. Форма идеально сидела на теле и дарила ощущение удивительного комфорта. Естественно, ни у кого не возникало желания сменить ее на грубые земные шмотки. Кроме того, у формы имелось еще одно неоспоримое достоинство. Стоило бросить отслуживший свое комплект в бак, стоящий в ванной, и тут же появлялась новая форма.

На кровати Фролов заметил нечто, напоминающее глянцевый журнал. Еще утром его здесь не было. На обложке ослепительно красивая парочка, демонстрируя в широкой улыбке безукоризненные зубы, держала в руках плакат с надписью «Райский остров».

– Ну-ка, ну-ка, – пробормотал Валерий, беря журнал в руки и собираясь полистать его страницы.

Страниц, однако, не было. Едва Фролов взял то, что он назвал журналом, картинка на обложке сменилась. Появился общий план острова, демонстрируя, что его не случайно прозвали райским. Идеально круглый, он был опоясан лентой разноцветных пляжей. В основном с белым песком, но был песок желтый, красный и даже черный. Какой кому больше понравится.

В мнимом хаосе ландшафтов Райского острова угадывался четкий план. Картинки, выхватывая отдельные пейзажи, демонстрировали то леса, то поля, то уютные домики. Леса по большей части состояли из фруктовых деревьев, на которых виднелись зрелые плоды, в основном незнакомые Фролову, но почему-то при одном взгляде на них рот обильно заполнялся слюной. Между деревьев вились дорожки, а кроме скамеек там и сям были разбросаны шалаши, на которых висела одна и та же картинка, недвусмысленно говорившая об их предназначении.

– Ну да, у парочки, гуляющей среди такой красоты, запросто возникнет мысль о сексе, – подумал Валерий.

Большую часть полей занимали различные спортивные площадки. В основном они были сосредоточены рядом с настоящим городом-курортом, застроенном домами в несколько этажей. На обложке появилось изображение одного из номеров: большая кровать, несколько экранов, один из них на половину стены, а в ванной, что характерно, два крана. Во всю длину номера тянулся широкий балкон, в обоих углах которого стояли два загадочных устройства. Впрочем, загадка тут же разрешилось. Одно из устройств плавно взмыло в воздух, сделало мертвую петлю и вернулось на место. Надо же! А то у Валерия уже возник вопрос:

– Неужели обитатели острова вынуждены на своих двоих преодолевать немаленькие расстояния?

Нет, не вынуждены, создатели Пантеона озаботились средствами быстрого и комфортного индивидуального передвижения.

Снова возникла панорама острова, делая акцент на множестве отдельно стоящих одноэтажных домиках. Понятно, если кто-то хочет уединиться, то здесь есть и такая возможность.

А это что? Добрая четверть острова отделена высокой стеной из непонятного материала. А вот и ворота, а на них очередная табличка – рисунок хищного зверя со злобно оскаленной пастью. Выходят, о любителях острых ощущений тоже позаботились. Интересно, оружие выдается на входе или вручается каждому желающему по прибытии на остров?

Фролов увидел еще много интересного, но больше всего ему запомнилась концовка, сделанная в духе Пантеона. Сначала на обложке появилась надпись:

– Хотите сами добраться на Райский остров?

Затем пошли живые картинки. Стремительно рассекающая воду акула размером с автобус. Спрут, по величине способный посоперничать с акулой. Человек, гребущий в лодке и легко выдернутый из нее громадным щупальцем. Другая лодка, разлетающаяся в щепки после удара акульим рылом, а затем всего одно ехидное словечко:

– Попробуйте!

– Спасибо, не надо, – непроизвольно вырвалось у Фролова.

Следующий день выдался свободным. Все охотничьи команды вернулись с добычей, а соль Пантеон выдавал в ограниченном количестве, ее едва хватало для готовки пищи. Все попытки найти соль закончились ничем и, что еще прискорбнее, вяленое или копченое мясо в местных условиях почему-то уже на второй день начинало сильно пованивать. То есть запастись ценным продуктом впрок оказалось невыполнимой задачей, поэтому не было смысла выходить на охоту, когда в городе полно еды.

Леклер сдержал обещание, после завтрака он устроил Валерию экскурсию, предварительно заметив:

– Смотри внимательно и думай. Вдруг у тебя тоже есть какие-то полезные умения? Ценные работники сидят в городе, не рискуя ежедневно своими шкурами.

Фролов лишь пожал плечами. В жизни у него были одна работа и одно увлечение. Увы, на Пантеоне никому не нужны знания клерка, да и реконструкторские умения востребованы только за городской стеной, а не внутри ее.

– Вот, – Леклер остановился у обнесенного забором дома. – На Земле в средние века были кварталы разных ремесленников, кузнецов, плотников, оружейников, а здесь дворы. Перед тобой двор гончаров.

– Они делают посуду? – на всякий случай уточнил Фролов.

– Да.

– Странно. Почему же тогда в нашей столовой и тарелки, и стаканы исключительно из убогого пластика?

– Размечтался. Глиняная посуда уходит начальству Херсона и на обмен. Если ты заметил, Пантеон обеспечивает нас по минимуму, а человек даже в таких жутких условиях остается человеком. Ему хочется, чтобы вещь не только надежно служила, но и радовала глаз. Возьмем те же тарелки и стаканы. У них лишь одно достоинство, их очень трудно разбить. Но выглядят они так, что поначалу их противно брать в руки. А видел бы ты посуду нашего мэра. Из нее приятно хлебать даже голимую бурду. Впрочем, Оглоблю снабжают только самым лучшим.

– Кого снабжают? – не понял Фролов.

– Нашего мэра. У него фамилия Оглоблин, вот народ и прозвал его Оглоблей.

Валерий вспомнил Степана с его верноподданническим «батя», и подумал, что Доминик прав, человек везде остается человеком. И не только в смысле эстетического восприятия действительности. Похоже, даже чудовищные условия жизни на Пантеоне не остановили вечных разборок, стремления разделиться на своих и врагов, попыток за чужой счет устроиться с максимально доступным комфортом. Кто знает, возможно, здесь есть люди, которые страшнее любого кошмара? Очень не хотелось бы с такими столкнуться. Все же Фролов был человеком своего времени, отвыкшим от прямого насилия. Да, в различных завуалированных формах его имели по полной и власть, и сомнительные людишки с их непонятно откуда взявшимися капиталами, на одного из которых Валерий работал. Но его не били, не надевали на шею рабское ярмо, эксплуатируя в устоявшихся цивилизованных формах.

Пантеон вынуждал человека вернуться к образу жизни далеких предков, заставлял в открытой схватке отчаянно драться за собственную жизнь. И кто не смог принять новые условия игры, погибал в первые дни или недели. Валерий успел перестроиться, он был готов сражаться с бродящими по Пантеону чудовищами. Но то чудовища, а сможет ли он выстрелить в другого человека, если возникнет такая необходимость? Ответа на этот вопрос у Фролова пока не было.

– А вот двор корзинщиков, – прервал его размышления Леклер.

– Что-то многовато здесь народа. Зачем городу столько корзин? Тоже на продажу?

– Нет, опять виноваты шуточки Пантеона. В любой другой таре дары леса моментально портятся, а в руках много не унесешь. Вот и приходится заниматься плетением корзин. Еще хорошо, что за лозой для них не надо бродить по лесам, нужное количество по заказу выдает транслятор или, как его называют в народе, раздаточный стол. Кстати, говорят, что когда европейцы или североамериканцы впервые видят эти корзины, они принимают их за декоративный элемент интерьера.

– Похоже, чем менее цивилизован человек, тем больше у него шансов выжить.

– Только до определенной степени. Лично я слабо представляю дикаря с автоматом. А без огнестрельного оружия здесь можно сразу ложиться в гроб.

– Ну да, против того саблезубого льва дубиной или каменным топором махать бесполезно. Хотя и пистолеты с ружьями нам особо не помогли.

– Ты провел здесь слишком мало времени и увидел одно-единственное порождение человеческого воображения. Я уже наблюдал больше десятка, а по слухам их около сотни. Похожего или даже того же льва несколько месяцев тому назад наша группа заметила своевременно. Мы сумели его пристрелить, хотя израсходовали на это большую часть патронов и вынуждены были вернуться домой.

– Тупой вам лев попался. Более умный убежал бы, получив рану-другую.

– Здешние твари никогда не убегают. Если они атакуют, то идут до конца.

– Погоди, я только сейчас сообразил. Как мы могли встретить того же льва, если вы его убили?

– Это очередная особенность Пантеона. Конечно, доказательств нет, однако старожилы утверждают, будто убитые нами твари воскресают.

– О, сколько нам открытий чудных, – невольно процитировал Фролов. – Кстати, насчет корзин. Мне тут одна мыслишка пришла в голову, хотя подозреваю, что я далеко не первый. Если корзины имеют такую бешеную ценность, а европейцы с североамериканцами плести их не умеют, на этом можно построить шикарный бизнес.

– Говорят, была такая попытка лет двадцать тому назад.

– И что?

– А ничего! Там тоже хватает сообразительных людей. Расплели несколько корзин, сообразили, что к чему, и начали делать сами. Теперь заказывают у нас только, если требуется что-то сложное. А вот мы подошли к еще одному интересному месту, хотя нос туда совать не рекомендуется.

– А что там такого секретного?

– Никаких секретов, тут варят противозачаточное зелье.