Битва над бездной

– Она только и говорит об отце, все не дождется, когда сможет увидеться с ним.

– Так помогите ей, заодно и сами встретитесь с Сашей и этим, как вы в прошлый раз метко его назвали, – страдальцем, поговорите, мол, как дела и чем помочь, да и от меня сочувственные послания передадите, – напористо предложил Моисеенко, упершись взглядом в собеседника.

– О страдальце, насколько помню, его Олегом зовут, могу хоть сегодня узнать у Юры, – заметил Эди, понявший, что резидент планирует передать им через него очередную весточку.

– Это кто? – спросил Моисеенко.

– Мой минский товарищ, я о нем рассказывал, – уточнил Эди, вспомнив сегодняшний доклад Артема генералу о том, что Юра ездил к Олегу в ИТК и его встрече с Постоюковым, который, по всему, информировал об этом Моисеенко.

– А-а, вспомнил, он же ваш научный коллега.

– Да, это он помогал уговаривать следователя скостить срок вашим друзьям, – подтвердил Эди, сделав акцент на последних словах.

– Он что, Олега лично знает? – спросил Моисеенко, никак не отреагировав на фразу о друзьях.

– Думаю, уже познакомился, иначе помочь тому выживать на зоне невозможно будет, – предположил Эди.

– Такую задачу вы ему определили?

– Андрей Ефимович, опять уподобляетесь следователю, мы же вроде договорились… – начал Эди, чтобы остудить резидента.

– Ну что вы, дорогой Эди, я лишь хотел уточнить, и только, – пропел Моисеенко, не дав ему продолжить. – Надо же, снова сорвался на службистский тон, понимаете, работа…

– Вы сами подумайте, зачем мне заниматься судьбой этого страдальца, если никто не просил, я же не мать Тереза. А что касается вашего, «кто поручал», то я еще в прошлый раз вам рассказывал, как приходил ко мне человек, у которого я брал деньги для следователя, и просил помочь Олегу, – теперь уже Эди прервал Моисеенко.

– Ой, вспомнил. И действительно говорили, – признался Моисеенко, вскинув при этом, словно в молитве, руки, чем, видимо, хотел подчеркнуть, но как мог он такое забыть. Затем, после секундной паузы, уже спокойно продолжил: – Они, наверно, друзья, и потому тот решил проявить заботу о ближнем человеке.

– Я не заметил, чтобы они особо тянулись друг к другу, – с сомнением в голосе произнес Эди, надеясь тем самым подвигнуть резидента больше рассказать о Постоюкове.

– Вот как, а я подумал, что друзья, иначе зачем бы ему заступаться за него, да еще тратить деньги.

– Этот тип, кстати, он Алексеем представился, и его жена говорили, что они задолжали Олегу деньги и потому раскошелились.

– О-о, теперь понятно, почему он заботится об Олеге, – прищурился Моисеенко, что, на его взгляд, должно было убедить Эди в его неосведомленности в делах страдальца. И тут же неожиданно спросил: – Скажите, а жена этого Алексея имеет какое-то отношение к Олегу?

– Не знаю, она об этом не говорила, – ответил Эди, изобразив на лице удивление оттого, что его собеседник так неожиданно перешел на тему о жене Алексея, явно намекая на какие-то ее отношения со страдальцем.

– Ну, возможно, сердилась на мужа, что им приходится расставаться с деньгами, – усмехнулся Моисеенко, не обратив внимания на реакцию Эди на свой вопрос.

– Можно подумать, что вы там были, – пошутил Эди. – И на самом деле эта мегера не хотела давать деньги и все допытывалась у меня, мол, для чего они Олегу понадобились и где он сам находится, а Алексей все это время молчал и лишь поддакивал ей. Мне даже жалко его стало.

– А почему? – оживился Моисеенко.

– Да потому, что он полностью находится под ее пятой.

– Может, ему так удобно, – вновь усмехнулся Моисеенко.

– Может, но как-то непривычно было это видеть – здоровый мужчина и так себя ведет.

– Выходит, она более волевая, чем он.

– Или она контролер семейного бюджета, – сморщившись, будто глотнул кислое молоко, промолвил Эди.

– О-хо-хо, скорее всего, так оно и есть, ведь деньги в нашей жизни – основа всего, – уставился в Эди Моисеенко пытливым взглядом, будто желая узнать, разделяет ли он это мнение.

– Если и не вся основа, но ее значительная часть, – широко улыбнулся Эди.

– Скажите, а этот ваш друг Юра в Москве бывает? – в очередной раз неожиданно поменял тему разговора Моисеенко.

– Очень редко, когда возникает необходимость поработать в архивах.

– А его знакомые по Минску – влиятельные люди?

– Их всего-то несколько человек, и все деловитые. Этого вполне достаточно.

– Вам они понравились?

– Люди как люди, один из них работает на большой должности в милиции, двое других – в прокуратуре, я с ними не знаком. Есть парень, который работает в тюрьме, с ним он дружит с юности.

– А среди партийных и советских функционеров, гэбистов нет у него друзей?

– Он и тех, и других на нюх не переносит, так как в свое время его дед был расстрелян, как вы их называете, гэбистами за то, что якобы состоял в троцкистской организации. По этой причине его отец всю жизнь был на подозрении у властей, а Юру даже в пионеры не приняли, в институт он поступил под девичьей фамилией матери.

– Хорошо, что парень не потерялся, занимается наукой, как и вы. Рад, что имеете такого друга. Надеюсь, как-нибудь познакомите с ним?

– Конечно, как только он окажется в Москве.

– А если я поеду в Минск?

– Юра будет рад, ведь я рассказывал ему о вас, как о друге Александра, к которому он относится с большим уважением.

– Вы мне об этом не говорили.

– И сейчас не сказал бы, если б не коснулись этой темы.

– Получается, с помощью своих друзей он сможет общаться с Олегом и Сашей или дать такую возможность вам или кому-нибудь еще?

– Сможет, но относительно других надо будет с ним на месте решать.

– Вам бы не помешало лично подружиться с его приятелями из милиции и прокуратуры, – вкрадчивым голосом сказал Моисеенко.

– Зачем, он и так все, что надо, делает, – удивился Эди.

– Дорогой Эди, жизнь есть жизнь, – менторским тоном произнес Моисеенко. И видя, что Эди его внимательно слушает, продолжил: – Вот представьте себе на миг, что Юра куда-нибудь уехал или, не дай бог, с ним что-нибудь случилось, а нам необходимо срочно встретиться с Сашей.

– Представил, только надо подумать, как это согласовать с Юрой, – задумчиво ответил Эди, а затем после короткой паузы добавил: – Вы, конечно, правы, по научным делам, а то и просто для встреч с друзьями-однокурсниками он действительно выезжает то в Ленинград, то в Киев…

– Извините, а он не рассказывал вам о своих друзьях в Ленинграде? – прервал его Моисеенко.