Книги и когти. Том 1

– Ты уверена? – мое решение для Джина выглядело необычным. Не в таком далеком прошлом я не любила выходы в свет – для меня это было психологически сложное мероприятие.

– Да, – нельзя всю жизнь провести в своей маленькой безопасной раковине. В академии здоровую самооценку нам поднимали до небес. Мой любимый преподаватель, мисс Хэнг, потратила на меня много времени, помогая мне преодолеть скованность, которая у меня начинала проявляться в обществе «чужаков». Она тоже зверолюд, так что прекрасно понимала причины моих проблем. Когда я только-только приехала в академию, она одна заметила, что на занятиях я стараюсь держаться тише воды, ниже травы, отвечаю тихо, тщательно обдумывая ответ, боясь сморозить глупость, сижу, спрятав ноги под стулом, а руки на коленях, лицо прятала за завесой волос. Так что после первого же занятия, она попросила меня задержаться. Признаюсь, тогда меня эта просьба напугала, но она начала с того, что уточнила, в каком городе я жила. Когда я тихо озвучила ей название столицы, она понимающе кивнула:

– Аянэ, тебе совершенно нечего стыдиться, – ее голос был спокойным, как журчание тихой реки, – ты родилась зверолюдом, но это вовсе не повод прятаться. Я знаю, с чем ты столкнулась, бывала в Ларгосе. Но здесь мы одинаково равно относимся ко всем ученикам, кем бы они ни были, оцениваем не внешний вид, не расу, а знания и способности, которые вы показываете. А у тебя, я вижу, они есть, и весьма неплохие, – еще бы, как только получила книги, я принялась за их изучение, сторонясь излишне общительную, по моему мнению, соседку по комнате.

В последствии, подобные разговоры происходили между нами несколько раз в неделю, до того момента, пока поведение мое не стало уверенным, более расслабленным, обычным.

Мы незамеченными выскользнули из дворца. В городе, в первом же магазине одежды я выбрала себе одежду, подходящую для путешествия, которую нужно будет подправить сегодня вечером – сделать проем для хвоста. Много времени это не займет, шить вручную не придется.

Все то время, что я ходила меж стеллажей, заглядываясь дольше обычного на непрактичные, но такие красивые платья нежно-розовых, голубых, светло-сиреневых и белых оттенков, за мной следил продавец, ходил за мной тенью до тех пор, пока Джин не приобнял меня за плечи, направив на продавца тяжелый взгляд исподлобья.

– Возьми себе такое, – посоветовал он, вместе со мной рассматривая очередное розовое платье с пышной юбкой в невесомых тончайших кружевах и ненавязчиво блестящем люрексе. Где-то в душе у меня осталась мечта побыть принцессой, какими их себе представляют маленькие девочки.

– Нет, – решительно покачала головой я, отступая от манекена, – Я буду выглядеть в нем глупо. Да и порвать его могу, – я мимолетно глянула на свои давно не стачиваемые когти – это была одна из причин, по которой я выбирала одежду из более плотной, крепкой ткани.

– Такой тебя увижу только я, а для меня ты всегда будешь выглядеть превосходно, – Джин не позволил мне отступить от платья еще дальше, встав прямо за моей спиной, прошептав эти слова мне на ухо, запустив мурашки по моему телу.

– Ладно, – сдалась я, снимая платье на вешалки со специальной стойки рядом, проверяя размер.

Сопровождаемая Джином, я прошла в отдельную небольшую комнату, которая здесь являлась примерочной. Небольшое возвышение, наполовину окруженное зеркалом (вторая половина закрывалась ширмой) служило для переодевания, мягкий диван и пуфы светлых оттенков были предназначены для ожидания покупательниц их сопровождающими. Ну, и для небольшого дефиле места было достаточно.

Скрывшись за ширмой, я, с определенными сложностями, потратив времени больше, чем потребовалось бы на это обычному человеку, смогла все же сменить свою дорожную одежду на платье, не зацепив когтями ни одного кружевного элемента, ни одного шва. Да, когти были не очень удобными в обычных, бытовых вещах, но они же могли быть полезными.

Покрутившись перед зеркалом, я не могла не засмотреться на переливы люрексовых нитей на свету. Сложно было не признать, что выглядит оно на мне весьма неплохо, но… босые лапы выбивались из образа, здесь больше подошли бы аккуратные туфельки со скругленным носом пастельного розового цвета на тонком каблучке. Только вот туфли для зверолюдов – не такое уж частое явление за пределами Империи.

Я вышла из-за ширмы, ожидая увидеть на лице Джина сдерживаемую улыбку, которая подтвердит мне, что брать это платье не стоит. Все же, я не принцесса, некоторые мечты остаются мечтами.

– Ого, – вместо улыбки знакомые глаза освещались искренним восхищением и долей удивления, – я знал, что ты бываешь слишком строга к себе, своей внешности, но чтобы настолько…, – Джин поднялся с дивана, сидя на котором ожидал моего выхода, подошел ближе, взяв меня за руку, покрутил меня в одну сторону, в другую, – Это, по-твоему, выглядеть глупо?

– В таком платье и босиком – глупо, – а из обуви у меня только кеды – последняя посылка моего отца.

– Да ладно, этого никто и не заметит. Давай возьмем его, – заговорщицки подмигнул мне парень.

– Тратить деньги на то, что никогда не наденешь – неразумно, – я не особо сопротивлялась, мне очень льстил восторг и любование, с которым на меня смотрел Джин.

– С чего ты взяла, что не наденешь? У нас будет возможность погулять на местных празднествах в некоторых городах, – он лукаво улыбнулся, – а я со своей стороны обещаю, что найду, где взять подходящие тебе туфельки, о которых ты мечтаешь, чтобы тебе не пришлось этого смущаться.

– Это будет очень непросто. Думаешь, легко найти умельца, который не только сообразит, как, но и захочет этим заниматься? – я, правда, не пробовала, но была уверена, что это проблематично

– Ты веришь мне? – это что, вопрос с подвохом?

– Спрашиваешь еще, – фыркнула я.

Еще через неопределенное время, которое потребовалось мне на переодевание и оплату покупок под напряженным взглядом продавца, который никогда не посмел бы высказать хоть слово осуждения мне в присутствии, хоть и юного, гвардейца. Хотя… такого ли юного? Джин уже пять лет носил гвардейский камзол, а это, все-таки, был достойный срок.

– Несколько лет не была в таком магазине, – рассказывала я, когда мы вдвоем сидели за столиком в уличном кафе, ожидая свой заказ, – Из академии нас редко выпускали, даже до ближайшей деревни, а там был только один магазин, да и тот не мог похвастаться большим ассортиментом. Чаще приходилось либо просить у профессоров и родителей, либо шить самим. А в юбках бегать не очень удобно, – я не могла не заметить взглядов, провожающих меня пока мы шли по улице, следящих за мной сейчас, напряженных, опасливых, настороженных… А уж каким взглядом смерил нас официант при входе и когда мы делали заказ… м-м-м, песня. Еще бы, зверолюд в сопровождении гвардейца – теперь не позлорадствуешь, за любой свой комментарий можешь получить кучу и маленькую тележку неприятностей на свою голову. Сейчас я чувствовала себя как никогда более уверенной на улицах Эйла.

Признаюсь, за годы, проведенные в нейтральной академии, я успела позабыть, как в Ларгосе относятся к таким, как я. Самым ярким напоминанием для меня стал тот самый продавец в книжном. Причем, чем ближе к столице – тем хуже, довольно странная закономерность; по мне, так должно быть наоборот – лучшее, из возможных, отношение в более просвещенной столице, а на задворках – как придется, но нет. Хотя, возможно, все дело в том, что самые дальние от столицы города были ближе к Имперским границам, вполне возможно, что зверолюды там появляются чаще, представляют собой среднестатистических жителей, так что меня там почти не замечали, как и остальных людей.

– Ты собралась бегать? – нам принесли чайничек с чаем и с десяток различных пирожных, которые я очень хотела попробовать. Когда-то такие же мне, маленькой и оголодавшей, из города приносил Рэй.

– Не думаю, что завтра меня просто так выпустят из дворца. Кардин не намерен давать мне свободу. У него есть четкие планы на мой счет, которыми он не очень стремиться делиться даже со мной.

– А ты этого не хочешь? – решил уточнить Джин. Раньше мы часто это обсуждали, вероятно, он счел, что за прошедшие года, после обретенного образования, мое мнение могло измениться.

– Да я лучше чирей на задницах в глухой деревне лечить буду, – яростно выдохнула я, вспомнив частое пророчество наших преподавателей, которые они давали самым ленивым ученикам, – Я не хочу быть игрушкой Кардина, если ты понимаешь, о чем я.

– Едва ли это возможно в нашем положении.

– Возможно, – возразила я, правда веря в это, потроша очередное пирожное, в то время как Джин медленно потягивал чай. Убежать от длинных ручонок Его Величества все же можно, теперь я это точно знала – целых шесть лет я была за пределами его досягаемости. Единственное, что помогло ему вернуть меня без последствий – мои друзья.

Мы помолчали, пока я за две щеки уплетала пирожные, вспоминая, как смаковала их в детстве, как радовалась, когда Рэй приносил мне что-то подобное.

– Скажи, ты не расстроена тем, что пришлось столько лет провести в академии? – нарушил молчание Джин. Что, все еще чувствует долю вины, что отказался сбежать со мной тогда, когда я предлагала?

– Нет, – не задумываясь ответила я, – я жалею только о том, что мне пришлось уехать, почти не попрощавшись, – я почувствовала легкий оттенок румянца на щеках при воспоминании о нашем прощании. Из-за прошедших в дали друг от друга лет приходилось узнавать друг друга заново, мы стали не совсем уж незнакомцами, но от той детской уверенности не осталось и следа, – меня подняли ни свет ни заря, запихнули в машину к отцу и отправили с милостью Богов. Но… там я действительно многому научилась, нашла хороших друзей. И, мне хочется верить, что стала лучше.

– Ну, ты определенно изменилась, – задумчиво пробормотал Джин, с интересом рассматривая меня, будто увидев в первый раз.

– Правда? – усмехнулась я, – И как же именно?

– Ну, ты стала уверенней. Раньше ты в обществе становилась похожа на затравленного зверька, который напряженно прислушивается и оглядывается, чтобы вовремя заметить угрозу и спрятаться от нее. Сейчас ты стала расслабленной и уверенной в себе, можно сказать, королевой, не обращающей внимания на челядь вокруг.

– Это хорошо или плохо? – у меня ушло много времени на то, чтобы привыкнуть держать спину прямо, быть всегда с поднятой головой, не вздрагивать от резких звуков.

– Замечательно. Сейчас ты выглядишь… счастливой.

– Миранда и Вент тоже самое мне говорили последние пару лет, – хихикнула я.

– Это твои друзья? – поинтересовался Джин, внимательно смотря на меня через стол.

– Да. Миранда на момент моего поступления училась уже 2 года, правда, грандиозных успехов не добилась. Ее родители не очень состоятельные, за обучение платила тетка. Нас поселили в одной комнате – все комнаты в академии были рассчитаны на двоих. До моего приезда Миранда жила одна. Я думала, что она будет недовольна моим появлением, ведь раньше вся комната была в ее распоряжении. Но нет – моему соседству она была рада, я дольше привыкала к ней и ее неуемному оптимизму, – рассмеялась я, вспомнив, как Миранда ходила за мной, восхищаясь моими ушками и хвостом, умоляя дать ей потрогать, – Вент поступил через полгода, его растила мама, отец погиб. Он смог поступить на стипендию, потому что его признали весьма талантливым и перспективным. В то время мы с Мирандой уже довольно неплохо общались. Она заметила новенького мальчишку, который в одиночестве сидел во внутреннем дворе.

«– Ой, какой милый парень!» – воскликнула она.

Мы вдвоем шли по крытой веранде, жалуясь на очередные синяки, которые получили от преподавателя по этикету, вспоминая, что мы еще должны написать к занятиям на следующий день, планируя, когда оправимся в деревню за покупками.

Вдруг, Миранда остановилась прямо посреди коридора, рассматривая небольшой внутренний дворик. Я проследила за ее взглядом – двор как двор; несколько раскидистых деревьев со скамейками под ними, нависшие темные тучи, несколько человек – кто-то прогуливался, кто-то сидел. Но прежде, чем я успела спросить, в чем, собственно, дело, Миранда воскликнула:

– Ой, какой милый парень, – она обхватила руками колонну, которая поддерживала крышу, прячась за ней. Она периодически выглядывала из-за нее, рассматривая одиноко сидящего на скамейке паренька, на коленях которого лежала книга, чтением которой он был увлечен. Я стояла, как остановилась, наблюдая за этим действом в замешательстве, – Давай подойдем к нему, познакомимся?

– Зачем?

– Ну как? – Миранда обернулась ко мне, искренне не понимая причину моей холодности и безразличия, – он же такой симпатичный, и сидит один! Вот заметит другая девчонка, приберет его к рукам раньше нас! – она стянула ленту, держащую ее волосы в косе, которые тут же рассыпались по ее плечам волнистым медовым покрывалом, – я знаю, у тебя дома есть «любовь», но мы слишком далеко от твоего дома. Можешь не переживать – никто не узнает о твоих похождениях в этих стенах, – девушка оказалась не очень рада моей верности, ей казалось, что время обучения – самое подходящее для экспериментов, поисков себя, жизни, свободной от обещаний…

– Он что, вещь, которую можно «прибрать к рукам»?

– Пойдем! – Миранда схватила меня за руку, не слушая мои дальнейшие возражения и, словно на буксире, потащила меня во двор, целенаправленно двигаясь в сторону того паренька. Я даже не сопротивлялась, покорно шагая в след за ней – в такие моменты Миранде лучше не перечить, остановлюсь – так она не заметит, протащит меня к цели и так, – Привет! – она остановилась в шаге от мальчика. Он, не ожидавший вмешательства в свое занятие, вздрогнул, поднял на нас взгляд удививших меня глаз – бледно-голубых, почти бесцветных, что в купе с его серыми волосами выглядело весьма необычно.