Книги и когти. Том 1

– А… привет, – он неуверенно махнул рукой.

– Как тебя зовут? – продолжала напирать Миранда, напрягая даже меня горящим взглядом своих темно-серых, как низкие тучи, нависшие над нами, глаз.

– Вент. А вас? – кажется, парень был сбит с толку таким напором.

– Я – Миранда, а эта колючка – Аянэ, – беззлобно и меня представила подруга, – Ты ведь новенький?

– Да, а вы? – парень, кажется, не совсем понимал, как поддерживать это общение. Я попыталась скрыть улыбку – обидеть его не хотелось. Он не мог решить, на кого из нас смотреть – то ли на говорящую Миранду, то ли на заинтересовавшую его меня.

– Я здесь уже старожил – целых два года, – похвасталась Миранда, – Аянэ приехала только полгода назад.

– А ты – зверолюд? – не сдержался он, уже не скрываясь, рассматривая меня.

– Да, представляешь! – Миранда прямо фонтанировала оптимизмом, – Сама удивилась, когда вернулась с занятий, а в моей комнате, на свободной кровати, сидит неприкаянное белое чудо, похожее на призрака!

– Ты очень похожа на главного Имперского мага, – сказал он, все еще рассматривая меня.

– Да, это ее отец, – тут же с готовностью выложила Миранда, за что получила ощутимый тычок от меня. Ну и болтушка. Когда разойдется – вообще язык без костей становится, – Ой, – взглянув на меня, она прикрыла рот ладошкой, и пару раз легонько ударила кончиками пальцев по губам.

– Да я не в корыстных целях интересуюсь, – тут же постарался убедить меня Вент, – Просто именно он ввел стипендию для обучения тех, у кого недостаточно денег, – признался он тихо, – я просто очень благодарен ему.

– Правда? – такого я об отце не знала. В конце концов, у нас были другие темы для разговоров.

– Да, а ты не в курсе? – очень удивилась Миранда, – Он поддерживает несколько стипендиальных мест, специально для тех, кто совсем не может найти средств, но подает определенные надежды.

– Вот как, – протянула я, чувствуя, что мое уважение к отцу возрастает. Получается, что он очень хороший зверолюд не только для меня и мамы, но и для других людей.

– А еще, – продолжил Вент, – у тебя и твоего отца очень приметная, отличительная внешность. Вы ведь оба альбиносы, а это редко встречается, тем более, у зверолюдов.

– А что ты читаешь? – подруга подобралась ближе к Венту, аккуратно заглядывая в страницы, давая ему возможность спрятать написанное, если это что-то личное, – Учебник? – протянула она разочарованно. Я хихикнула при виде ее вытянувшегося лица.

– Конечно. Чтобы оставаться на стипендии нужно хорошо учиться, – пояснил парень.

– Хорошо, что я не на стипендии, иначе точно отчислили бы, – она без церемоний опустилась на скамейку по левую руку Вента. Он вопросительно посмотрел на меня:

– Присаживайся, – кивнув на правую, свободную еще сторону. Я не стала отпираться, тоже присела рядом.

– Они очень дороги тебе, – заметил Джин и на его губах заиграла мягкая приятная улыбка. Его слова выдернули меня из воспоминаний, – Идем?

Я кивнула, встала. Джин последовал моему примеру, оставляя на столе крупную купюру, придавив ее краем чашки, чтобы ветром не унесло. Мы, взявшись за руки, медленно пошли в сторону королевской обители.

– Конечно, 6 лет жизни бок о бок незамеченными не проходят, – усмехнулась я, – мы столько пережили вместе, столько натворили…, – я прямо облизнулась от воспоминаний, – Мы в библиотеке как-то раз отрыли книги по Древней магии, вынесли их под одеждой, а после втроем, бессонными ночами, изучали их. От самых простых к сложным. Как-то раз в нашей с Мирандой комнате неделю шел снег после одного неудачного эксперимента, пришлось спать в комнате Вента – у него в тот момент не было соседа, иначе пришлось бы признаться преподавателям, – да, эксперимент не удался, но это было действительно весело, – Но поймали нас на игре с магией значительно позже, даже удивительно, что нас не застукали раньше – мы не особо-то скрывались.

– А Древняя магия у вас запрещена была?

– Конечно. Древнюю магию запретили к использованию студентами академии – бывали не очень хорошие ситуации, ведь она предполагает обмен, чаще всего на кровь. А еще может что-то пойти не так, – я сдержала порыв потереть зудящий шрам на груди – наша ошибка, последствие которой теперь приходилось скрывать кремами и иллюзией. Незабываемое чувство смотреть в зеркало, пока снимают бинты, и из-под них появляется огромная открытая рана, которую просто не получилось сшить. Я хорошо помнила, как Вент пару недель таскался за мной хвостом, умоляя провести очередное заклинание. Нельзя сказать, чтобы я серьезно пожалела об этом опыте, но о боли и запахе паленой кожи отделаться до сих пор не могла, – мы уже сидели в круге, когда в комнату ворвались преподаватели. Они растащили нас в разные стороны, а после с полчаса выводили из транса. Нас обозвали идиотами и глупцами и выставили пред светлые очи директрисы. И, хоть за подобные эксперименты грозило исключение, нас только поругали и сообщили родственникам. Возможно, мы все были обязаны моему отцу, он вполне мог заступиться за нас, так что меня не ругали, скорее наоборот. Ведь мой отец – Имперский маг, а там Древняя магия используется направо и налево.

Правда, потом нам пришлось чистить всю школу – когда мы колдовали, в здание шарахнула молния, все стены будто в пожаре побывали – закопченные и потемневшие. Наказания надолго не хватило, и уже через месяц мы повторили ритуал. И на второй раз все удалось. Но тогда в успех предприятия я слабо верила, казалось, что мы опять только закоптим школу, но о наших повторных экспериментах никто не знал, а если и знал, то молчал.

– Поэтому ты хочешь сбежать? Потому что научилась намного большему, чем планировалось?

– Я рада видеть тебя, Криса и Рэя, рада видеть родные места, есть эти пирожные…, – я улыбнулась, – Но, если завтра мой побег будет успешным, я не вернусь сюда по собственной воле, по крайней мере под своим именем и внешностью. Я не буду игрушкой.

– Тебе есть куда бежать?

– Либо отстрою себе домишко в глуши, подальше от Эйла, либо переберусь в Империю, поближе к папе, – ответила я, почти не задумываясь, – Хотя… в Империю не очень хочется приезжать, а если и жить там, то где-нибудь на задворках и не отсвечивать. Отец говорил, что при дворе там слишком много интриг, меня он в это втягивать не хочет.

Мне не составит труда спрятаться в лесах, заработать на пропитание можно лечебными отварами и настоями, а за едой и одеждой бегать в ближайшую деревню, разумеется, изменив внешность, да и папа не будет против финансовой помощи мне, он и так мне ее постоянно оказывает.

– Думаю, сегодня стоит лечь пораньше – завтра сложный день… Ты, если хочешь, можешь бежать со мной, – я взглянула на него из-под опущенных ресниц, сомневаясь, правда, что сама этого хочу. Джин улыбнулся и кивнул.

Мы, не торопясь, вернулись во дворец, продолжая болтать обо всем. Мы проходили по длинному коридору в конце которого была моя комната. Здесь редко проходили люди, это была не очень популярная часть замка. Гобелены, прикрывающие ниши в стенах, всегда казались мне несколько пугающими – существа, очень отдаленно напоминающие людей, окружили массивную фигуру, лицо которой напоминало какую-то искаженную маску, и склонились перед ней. «Пришествие Демиургов» она называлась. А я представляла их более… красивыми, как бы по-детски это ни звучало, Боги все-таки.

Джин схватил меня за руку и затащил за ближайший гобелен. Ниша оказалась узкой, тесной, полутемной и несколько пыльной – я чувствовала этот запах замкнутых, редко прибираемых пространств. Я оказалась прижатой к стене, лицо Джина оказалось на расстоянии нескольких миллиметров от моего. Его глаза, таинственно мерцающие в полутьме, опять гипнотизировали меня, как шесть лет назад. Я замерла, даже не дышала, и мне было интересно – что он сделает в следующий момент. Он наклонялся все ближе ко мне, его губы касались моих, но пока невесомо, как крылья бабочки. Он словно давал мне возможность отказаться, отвернуться, уйти… На минуту мы замерли в таком положении, обмениваясь дыханием, а после Джин накрыл мои губы своими, целуя меня напористо и даже как-то яростно, я старалась не уступать, вымещая в этом поцелуе всю тоску по нему. До этого момента я думала, что это было мне необходимо, почти как воздух, или даже сильнее. Джин обхватил меня руками за талию, прижал к себе крепко, почти до боли. Но ответного порыва в себе не чувствовала.

Мы оторвались друг от друга, когда моя накидка была сброшена на пол в след за камзолом Джина. Я опустила глаза, смущаясь своего стремления почувствовать хоть что-нибудь.

– Да, сейчас не время и не место, – задыхаясь, усмехнулся Джин, подбирая наши вещи с пола, – Но как же давно я хотел это сделать.

– Ты и место присмотрел? – улыбнулась я, снова укрывая плечи накидкой, будто отгораживаясь от него.

– Каюсь, это так, – Джин ловко застегнул пуговицы, еще недавно нетерпеливо расстегнутые мной, – Но ты ведь не против, так?

– Ты прав, не против, – я подкралась к нему поближе и мимолетно чмокнула в щеку, тут же ускользая от его рук, – но, пока мы не натворили дел, лучше, чтобы каждый пошел по своим делам, а то замкнутое пространство с тобой наедине странно на меня действует, – я продолжала вести себя так, как он ожидал, продолжая уверять себя, что это – нормально, мы просто очень долго не виделись, все придет в норму, только вот привыкну к нему…

Мы не стали долго прощаться – все равно завтра рано утром увидимся вновь. Краткий поцелуй на прощание и касание рук.

Глава 4.

Я закрылась в своей комнате и тихо пробормотала заклинание – по воздуху прошла рябь, ведь здесь даже у стен есть уши. Сфера, окружившая меня, уберегала от подслушивания любыми способами. Я достала телефон – на заставке стояла моя любимая фотография – я и мой отец, такой же беловолосый, только глаза не сиреневые, как у меня, скорее, темно-фиолетовые, обнявшись и улыбнувшись, смотрели в объектив. Мы сделали это фото в последнюю неделю перед выпуском, папа прибыл пораньше, чтобы поздравить меня с удачной сдачей экзаменов. А когда неделей позже я стояла перед директрисой, получая от нее кольцо выпускника академии, я была по-настоящему счастлива, чувствуя на себе его гордый, полный отцовской любви взгляд.

Я открыла записанные в память номера телефонов. Черт, я и забыла, что их так много. Пролистав вниз, я нашла искомый номер и нажала на набор. На экране высветилась фотография мужчины с белыми волосами – моего отца.

– Да, Аянэ? Ты уже добралась до Эйла? – донесся приятный баритон моего отца, глубокий и бархатный.

– Да, папа, уже добралась. Ты был прав – меня вернули с таким конвоем, с которым преступников не переправляют, – я подошла к письменному столу, на который положили мою книгу, провела по ней пальцами, сняла упаковочную бумагу.

– Можешь остаться там, если такая жизнь тебе больше по душе, – в голосе отца была плохо сдерживаемая язвительность – он очень не любил, когда меня, его дочь, считали безвольной куклой, это жутко било по его самолюбию, ну и искреннюю любовь ко мне никто не отменял.

– Очень смешно, ха-ха, – проговорила я в притворной обиде, отворачиваясь от стола, меряя шагами расстояние между столом, кроватью и окном, – Завтра мы выедем из города, вряд ли меня будут преследовать.

– Я не был бы в этом так уверен. Вам нужно быть осторожными, особенно тебе, не слишком афишируй свое путешествие, – инструктировал меня папа.

– Я помню, – отец уже раз в 10 проговаривал все это, поэтому мне не хотелось выслушивать полный инструктаж снова, – я не буду торопиться, чтобы не вызывать подозрения у тех, кого могут отправить за нами.

– Как твой брат поживает? – спросил папа спустя недолгую паузу. Отец знал, что Крис любил и поддерживал меня, несмотря на мое незаконное рождение, хотя обычно дети с одним общим родителем не ладят.

– Хорошо, достиг определенных успехов, – похвасталась я.