Дети логики: Беглецы

– Старая маразматичка! – громко выкрикнул пскотт. – И как тебя вообще на такую работу взяли!..

– Как я могу связаться с представителем Академии, определившем меня на должность? – спросила у шутника габбро, отступая несколько в сторону, чтобы набежавшая за ней очередь могла занять новую платформу.

Учёные спешили протиснуться к внешнему краю, желая в полной мере прочувствовать величие космической панорамы: расписанная карамельными полосами облаков Экат выглядела впечатляюще. Пскотта, однако, вид не занимал. Он последним ступил на платформу, зевнул и с неприязнью фыркнул: «А то будто ты знаешь, с кем связываться».

– Астон Кантон, – произнесла девушка, щурясь от яркого света, – он габбро.

Все обернулись, чтобы взглянуть на неё, и начали тихо перешёптываться: чем эта габбро так примечательна, что с ней наниматель связался напрямую, ведь обычно Академия обезличивает процесс приёма на работу, чтобы избежать бюрократии и попустительства.

– Куда пошла?! Тебе ж ждать на месте сказали! – остановил выкриком пскотт, для которого грубость была неотъемлемой чертой характера.

– Вернусь в терминал, чтобы не мешать другим пассажирам, – ответила девушка.

– Погромче своё имя поори, – посоветовал на прощание пскотт, – вдруг у твоего куратора со слухом лучше, чем с ориентированием!

Безразличие застыло на лице Кодамы, точно искусно выделанная фарфоровая маска: ни прибегать к столь глупому предложению, ни тупо ждать она была не намерена. Пусть габбро не дозволили спуститься к орбитальной платформе в одиночку, а после ещё и отказали в праве воспользоваться услугами другого куратора, но закрыть ей глаза сотрудники порта были не в состоянии. Пока другие любовались через прозрачный сегмент видом Экат, наблюдательная девушка заметила, что не только от этой пассажирской платформы вылетают в направлении планеты орбитальные шаттлы. Определив по углу полёта примерную точку старта одного из таких модулей, Кодама сопоставила свои предположения с доступной ей картой и без колебаний двинулась в нужном направлении. От последнего начальника она хорошо усвоила, что в вопросах личного характера нужно проявлять напористость и изобретательность, пренебрегая, если потребуется, нормами морали и правилами поведения. В довершение ко всему, девушка и впрямь была особенной кандидатурой, потому как помимо приглашения получила ещё инструкцию, состоявшую, правда, всего из трёх слов, но у каждого нанимателя свои причуды.

В итоге непродолжительных приключений габбро оказалась в заполненном контейнерами грузовом помещении; рабочие как раз заканчивали погрузку, значит, модуль, который она тогда увидела, был техническим, а не пассажирским. Явив собой прекрасное олицетворение фразы «габбро всегда находятся там, где им и должно быть», Кодама уверенно двинулась навстречу начальнику смены. В ладони девушки блеснуло гербовое приглашение, но прежде чем она успела объясниться, необычайно проворный для своих роста и телосложения толстячок с уважением выпалил: «Минами! О проверке нас обычно уведомляют заранее. Как же так?! Наша смена в чём-то провинилась?»

Кодама мгновение анализировала сказанную им фразу и пришла к выводу, что её приглашение приняли за официальный документ. В голове габбро тут же мелькнула одна интересная мысль: а не притвориться ли ей, как тот парень? Кажется, это единственный способ попасть на поверхность.

– Я уполномочена произвести внеплановую проверку в целях улучшения контроля качества, – озвучила девушка тоном, отвергающим любые сомнения в отношении её намерений. – Ваша смена совпала с моим рабочим графиком.

– Опа! Сегодня летим с ка-ампанией! – присвистнул один из рабочих, за что тут же был громогласно обруган.

Складывалось впечатление, что своё место начальник смены получил исключительно за гулкий баритон, ударной волной разлетавшийся по помещению, стоило только мужчине открыть рот. Вежливо попросив габбро отойти в сторону, он набрал в лёгкие побольше воздуха и грозно гаркнул, чтобы ленивые паршивцы скорее заканчивали погрузку, да укладывали оранжевые контейнеры с особой осторожностью; после чего снова обернулся к проверяющей и жестом пригласил следовать за ним.

– Простите, минами, безопасность прежде всего, – извинился мужчина и отчитался по форме, как того требовал устав.

Кодама понимала, что поймать её на незнании будет просто, ведь раньше она подобных проверок не проводила, и потому сразу озвучила, что выступает сегодня в роли наблюдателя, даже вопросов задавать не будет – это такой новый метод, призванный оценить навыки персонала. Начальник смены согласно кивнул.

Глава 1.3

Расчерченная шрамами каньонов Экат с её обширными пустынями и невысокими протяжёнными горными цепями экзотичностью не отличалась – планету выбрали за ресурсы и крайнюю скудность местной фауны. Молодая Федерация тогда отчаянно нуждалась в топливе для нового типа двигателей и потому щедро вознаграждала первых колонистов. Число их так стремительно росло, что планету вскоре можно было с уверенностью называть «обитаемой», и привлечённые выгодными условиями рабочие пока не понимали, что билет у них в один конец. Зато это хорошо понимали топливные компании, и их представители сделали всё, чтобы максимально изолировать разведывательные партии друг от друга, дабы не допустить диверсий. Политика ведения дел на Экат в то время строилась на обмане, но надо признать, это был действенный метод.

Когда же сдерживать нарастающие волнения стало слишком затратно, прозорливая топливная элита предложила научному сообществу использовать планету в качестве полигона. Проекты такого уровня всегда хорошо охранялись, а для строительства инфраструктуры под них требовалось много рабочих рук, которые с успехом бы предоставили расплодившиеся колонисты, помани их выгодными перспективами и комфортабельным проживанием. Так на третьей планете системы Эребас появился крупнейший в Федерации научный центр, который ежегодно посещали и покидали тысячи учёных, не подозревая даже, насколько огромен их временный дом.

Академия представляла собой разделённый на самодостаточные кластеры город площадью в сто семьдесят тысяч квадратных километров. Вытянутый в широтном направлении, он расположился на плоской как доска сейсмоустойчивой плите, что позволило без опасений возвести на равнине массивные сооружения и проложить высокоскоростные магистрали. Так, например, главное здание с основанием в виде огромного семилепестного цветка возвышалось на добрый километр, вспарывая ажурными стрелами верхних ярусов линию облаков. В любую погоду отсюда открывался удивительный вид, которым с большим удовольствием любовались пребывавшие с рабочими визитами высокопоставленные гости.

Особенно чарующим пейзаж был на закате, когда таявшие в янтарных лучах облака позволяли лицезреть бескрайную степь с извилистыми лентами искусственно созданных рек и причудливые контуры погружающихся в сумрак зданий. К полудню живописную картину сменяла иная степь, пушистая белоснежная поверхность которой то рвалась куда-то в неустанном беге вслед за ветром, то важно пухла кучевыми облаками. С наступлением же сумерек прояснявшееся обыкновенно небо расчерчивали яркими полосами снующие туда-сюда орбитальные шаттлы. Кодама как раз добиралась до поверхности на одном из них.

Аппарат вошёл в стратосферу и немного завибрировал, адаптируясь к воздействию всё возраставшей по плотности атмосферы. Пятьдесят километров он преодолел за десять минут, после чего провалился в рассечённый протяжёнными клиновидными тенями облачный ковёр, и система дала команду понизить скорость. Погода сегодня была лётная, и о том, что они уже так близки к поверхности, свидетельствовал только лёгкий шум в ушах и непродолжительное чувство тяжести, вызванные выправлением курса.

Кодама пыталась вздремнуть так, чтобы не вызвать подозрений у начальника полёта и его подчинённых: напряжённая умственная работа вместо полагавшегося пассажирам карголинера сна и желание бригады продемонстрировать себя с лучшей стороны её утомили. Однако только габбро смогла расслабиться, как система отрапортовала о готовности к стыковке, вынуждая её снова вернуться к роли немого наблюдателя. Шаттл, на борт которого девушка столь изобретательно напросилась, прибывал в логистический центр одного из кластеров – невысокое гексагональное здание с гигантских размеров номером во всю ширину стены. Доставляемые сюда грузы, сам шаттл и даже одежда рабочих также были пронумерованы. Это своего рода клеймо накрепко привязывало местных к тому кластеру, в котором они родились. Многие даже не имели представления о том, как в действительности выглядит планета, и сколько подобных их дому «термитников» существует на её поверхности.

Лёгкий толчок возвестил о том, что модуль успешно состыковался со свободной ячейкой, и его шестигранный выходной шлюз разъехался в стороны, пуская внутрь сухой воздух сортировочного сектора. Рабочие тут же проворно спрыгнули на неширокую, лишенную каких бы то ни было ограждений палубу и занялись настройкой грузовых манипуляторов. Кодама сошла следом, томно зевнула, снискав за то пару пикантных шуток в свой адрес, и уронила как бы в пустоту:

– Экспрессивная манера речи непозволительна в деловом диалоге. Вам следует почаще напоминать об этом своим подчинённым.

Начальник смены энергично кивнул и вежливо поинтересовался, намерена ли минами вернуться в порт или останется инспектировать терминал? Ответ девушки его очень обрадовал. Координатор тут же громогласно гаркнул одного из подчинённых, что-то быстро втолковал ему и отправился самолично передать габбро служащим центра – из рук в руки, так сказать.

– Простите мою дерзость, но могу ли я на прощание просить о снисхождении? – произнёс мужчина, стоило им отдалиться от рабочих на достаточное расстояние. – Команда наша устоялась, хоть норовом и не все вышли. Вас не хотели обидеть, минами, поверьте! А норму мы всегда вып…

– У меня нет нареканий по технической части, – прервала Кодама, оценивающе обводя взором пространство и вдыхая так глубоко, точно запах давал ей больше информации о происходящем, нежели слух или зрение. – Эмоциональные аспекты регулирует другой специалист. О результатах проверки вам сообщат, если сочтут необходимым.

Наблюдения столь захватили её, что девушка не расслышала ответа и не заметила, в какой точно момент учтивый координатор откланялся, а место его заняла наголо бритая мускулистая девица в рабочем комбинезоне облегающего покроя. Кисло улыбаясь, сотрудница отчиталась перед габбро по форме, но в конце-таки не удержалась и саркастически впрыснула пару личных комментариев:

– Академии, что, заняться больше нечем? Или мы для их амбиций стали слишком медленными?

Кодама поняла, что уже заочно представлена новой провожатой и должна, видимо, как-то оправдать своё присутствие. Габбро решила ограничиться полезным замечанием.

– Рекомендую поменять рабочие узлы на этой линии, – озвучила она, указывая на манипуляторы. – Запах говорит о коррозии, вызванной отклонением коэффициента влажности от допустимой нормы.

– Конечно, я ведь их лижу в свободное от работы время, – заметила сотрудница с деланно серьёзным видом, однако всё-таки внесла пометку на рабочий экран. – Так, собственно, в чём?..

– Я должна попасть в город.

Девица прыснула со смеху: у неё тут в подчинении семь десятков роботизированных линий сортировки, контроля безопасности и предварительной санитарной обработки; более семи тысяч наименований разрешённых и запрещённых к провозу веществ… так ещё какая-то маленькая пигалица вдруг требует доставить её в город.

– Это часть проверки, – озвучила габбро, демонстрируя приглашение, – я должна отследить путь грузов до…

– Ой, только фантиком мне тут своим не маши! – фыркнула сотрудница, скрещивая на груди руки. – Рабочее дурачьё ещё могло повестись на эту историю…

Кодама внимательно дослушала до конца. Кажется, её разоблачили, но девушка тут же обернула неловкую ситуацию в свою пользу, озвучив спокойным тоном, что суть её работы состоит в оценке компетенции сотрудников и общей безопасности системы. Догадавшиеся обязаны сохранять нейтралитет, чтобы их реакция не отразилась на результатах проверки остальных сотрудников – таковы правила.

Девица поджала пухлые губы, закатила глаза и со вздохом озвучила, что подобных идиотов надо отсеивать ещё на этапе отбора, а что до безопасности, так из персонала свободно перемещаться по зданию могут только здоровяки сиггу и личные логисты Академии. Остальным за своеволие таких люлей выпишут, что потом шага в сторону без дозволения делать не захочется. Да и что это за проверка такая, когда при проверяющей ни планшета, ни документов? Или она их под юбкой прячет?

– Габбро обладают фотографической памятью, поэтому мне не нужно вести записи на физическом носителе, – выкрутилась Кодама. – А номер лицензии я знаю наизусть. Желаешь сверить?

– Садись! – махнула рукой девица, громко рассмеявшись – напор нежданной проверяющей её позабавил. – На диверсантку ты не похожа. А раз Академия и впрямь теперь таким маразмом страдает, то пусть великаны тобой занимаются! Хоть всё здание сверху донизу обнюхайте!

Маневренное средство с четырьмя независимыми двигателями плавно оторвалось от поверхности палубы и поднялось к следующей платформе, где сотрудница произвела сверку очередной партии грузов. Норов у неё был крутой, и рабочим девица спуску не давала. Водила она так же дерзко: чуть только отчалив, перевела аппарат в режим свободного падения и в последний момент ушла резко вправо, ныряя в запутанный клубок транспортерных линий. Чудом только транспортное средство не впечаталось в ленту конвейера, мелькнувшего на мгновение по правому борту.

– Те, поди, минами, вас не так катали, – хихикнула девица, довольно вытягивая шею. – Унюхали ещё чего?

– Экран не пропускает в кабину запахи, – ответила Кодама пресным тоном, однако рук от ремней безопасности не отняла.

Сотрудница громко расхохоталась – не зря говорят, что у габбро нет чувства юмора.

– Слушай! А зачем вам такие большие уши? – поинтересовалась она, весьма довольная тем обстоятельством, что проверяющая в отличие от сиггу говорит с ней, как с равной.

– Для охлаждения мозга.

– Чума!.. – восхищённо воскликнула девица и круто спикировала к посту закреплённого за её сектором сотрудника сиггу-контроля.

Того не оказалось на месте, и это дало бритоголовой барышне повод вольготно развалиться в своём кресле, чтобы немного повольничать.

– Поведай-ка мне одну ещё тайну… – протянула она, хитро щурясь. – Как вы с этой вашей пожизненной апатией умудряетесь вступать в отношения?