Пессимизм 2.0. Право и справедливость

Давая привилегии христианству, Константин одновременно предпринимал действия по искоренению язычества. Он не устраивал гонений на язычников и очень терпимо относился к их религиозной свободе, но ограничивал их возможности. Чиновникам империи было не рекомендовано следовать языческим обрядам, в 321 г. были запрещены частные жертвоприношения, в 326 г. был введён запрет на восстановление разрушенных языческих храмов. Святилища оскорбляющих общественную мораль культов, закрывались принудительно, были запрещены изображения языческих богов. Император своим поведением подавал пример подданным: он прилежно следовал канонам веры, призывая, но не принуждая, переходить в христианство.

Терпимость императора к язычникам не касалась христианских ересей. Константин Великий сделал важнейший шаг в консолидации христианства: при нём был созван Первый Вселенский собор (325 г.), на котором был принят символ веры и сделаны серьёзные шаги по преодолению церковного раскола (осуждение арианства). Хотя на Соборе позиция Константина была ближе к позиции западного клира, противившегося арианству, то затем он, наоборот, приблизил ариан и удалил их противников. Всё это он делал осторожно, не разжигая религиозной вражды. Например, приняв на смертном одре христианство от арианского священника, Евсевия Никомедийского, завещал вернуть из ссылки Афанасия, который был знаковым противником арианства. Такое изменение взглядов Константина Великого даёт повод сказать несколько слов о причинах христианизации Римской империи.

При Константине Великом численность последователей Христа в империи оценивается не более чем в 10%. Малочисленность христиан является контраргументом для версии о том, что Константин действовал как умелый политик, а не верующий человек. Рассматривая политические и религиозные версии мотивации Константина в вопросе христианизации, А. А. Васильев цитирует Дюрюи: «Константин Евсевия видел часто, между небом и землёй, вещи, которые никто никогда не замечал». И затем заключает: «В том-то и заключается гениальность Константина, что он, сам искренне сочувствуя христианству, понял, что в будущем оно будет главным объединяющим элементом разноплемённой Империи». Приведённые цитаты позволяют начать разговор о важной теме, которая получит развитие позднее, и слегка упомянутой в рассказе о реформе Эхнатона, а именно о соотношении исторического тренда и представлений политиков о своих возможностях и их действиях, основанных на этих представлениях.

Константин Великий является примером политика, которой действовал в полном соответствии с волей её Величества Истории. Совокупное общественное мнение жителей империи уже склонилось к принятию христианства. А. А. Васильев считает вопрос о возможности победы христианства без Константина праздным; он также полагает, что с каждым десятилетием появление на троне сторонника этой религии становилось всё более вероятным.

Вторым великим деянием Константина было основание Константинополя. В 324 г. было принято решение о переносе столицы в Византий, в 325 г. началось строительство, а в 330 г. она была официально открыта с полагающимися торжественными церемониями и праздниками. Поскольку Константин Великий лично много времени уделял строительству столицы, то он много времени проводил в Малой Азии. Из всех провинций эта была наиболее христианизированной, но преобладало в ней арианство. Константин, будучи гениальным политиком, которым двигали не только религиозные мотивы, прекрасно чувствовал (или знал?) совокупное общественное мнение. Можно обоснованно предположить, что он понял, что гораздо комфортнее ему, как правителю, будет в новой столице, если он отдаст предпочтение, пусть и незначительное, арианству. Оставаясь императором, он не мог отказаться и от никейской, т.е. западной, версии христианства. Исходя из этих объективных факторов, действовавших на представление Константина о мироустройстве, можно объяснить изменение его религиозных предпочтений. После его смерти в мире действовало три особо значимых центра христианства – Рим, Константинополь и Иерусалим.

При Юстиниане I (527—565) расширение коллективной антропосферы империи идёт путём захвата новых территорий. Император видел себя наследником цезарей и ревнителем христианства. Войны, которые он вёл на западе с вандалами, остготами и вестготами мотивировались не только стремлением восстановить империю в её максимальных границах, но и борьбой с ересью арианства, широко распространённого на этих территориях. Выступая защитником христианства, Юстиниан I считал, что может и должен управлять и в делах церковных. Светское преобладание в делах церкви называется цезарепапизмом, поскольку один человек обладает высшей субъектностью в делах светских и духовных. Юстиниан I был олицетворением этого явления.

Он стремился восстановить единство западных (ортодоксы) и восточных (монофизиты) христиан, подорванное в правление Зенона и Анастасия, ставших на сторону монофизитов и порвавших связи с Римом. Раскол был уже достаточно глубоким, оба христианских течения имели многочисленную паству, обособленную географически, поэтому примирение вряд ли было возможно. Хотя при Юстиниане I авторитет римского престола был наивысшим, главное начинание императора в церковной политике – попытка примирить ортодоксальную церковь с течением монофизитов потерпела неудачу, добиться создания единой религиозной антропосферы в государстве ему не удалось. Преемники Юстиниана I встали на сторону ортодоксов, и постепенно течение монофизитов было существенно ослаблено.

Со стремлением императора создать в государстве единую религиозную антропосферу связано нетерпимое отношение к язычникам, которые подвергались гонениям, а последняя философская школа (афинская) была закрыта. Вместе с тем, религиозная политика императора принесла определённые успехи в продвижении христианства за пределами Восточной Римской империи.

Говоря о завоеваниях Юстиниана I, можно говорить, что присоединяемые земли раньше входили в Западную Римскую империю и после её падения должны были бы принадлежать Восточной Римской империи, но это – лишь формальный повод для того, кто считал себя наследником цезарей. Хотя Средиземное море почти стало внутренним для Византии, цена за эти приобретения была очень высока. Завоевания на западе компенсировались серьёзными, иногда даже унизительными уступками на востоке. Кроме того, для войны, как известно, нужны три вещи – деньги, деньги и ещё раз деньги, поэтому внутренние потребности империи удовлетворялись плохо, и недовольство регулярно принимало открытые формы. В восстаниях нередко участвовали и крупные землевладельцы, которые стремились обеспечить себе новые приобретения. После смерти Юстиниана все завоевания были быстро потеряны, а в государстве наступил длительный кризис. Ослаблению империи также способствовали внешние угрозы II рода – нашествия персов, арабов, славян.

Славяне в VII в. принесли с собой в империю общинное земледелие, а община стала одной из форм государственной организации. Славянская колонизация оказалась для Византии полезной: империя получила новых воинов и вышла из кризиса с новыми силами. Приток славян обеспечил империю на какое-то время отрицательным потоком энтропии.

С начала правления Константина Великого и до того момента, когда Лев III Исавр (717—741) стал императором, состоялось шесть Вселенских соборов, главной целью которых была борьба с внутренними проблемами. В период распространения христианства до правления Константина Великого сложилась ситуация, когда версия учения зависела от местного пастыря и представлений паствы о мироустройстве. Отсюда появилась необходимость в выработке единого канона и поэтапно эта задача решалась на Вселенских соборах.

Преодоление кризисных явлений в империи и новый кризис в христианстве, приведший к его окончательному разделению на католическую и православную ветви, тесно связаны с именем Льва III Исавра. Его главным достижением во внутренней политике, породившим церковное противостояние, было иконоборчество. Термин «достижение» использован не случайно, поясним.

У государства две базовые функции – перераспределение элементов коллективной антропосферы и создание условий для её прогресса. Модель государства в Византии, начиная с IV в., основывалась на христианстве. Император наделял церкви городскими общинными землями, т.е. церковь получила, по сравнению с другими религиями, привилегированную субъектность в перераспределении элементов антропосферы и к правлению Льва III Исавра эта субъектность, по данным Ф. И. Успенского, распространялась на треть лучших земель Византии вместе с их населением.

Участие церкви в создании условий для прогресса антропосферы ограничено её базовыми постулатами, выражающими коллективные предпочтения верующих, т.е. опирающимися на идею справедливости, сформулированную как всеобщее равенство перед Богом. Огромные монастырские владения мешали государству выполнять свою вторую функцию, т.е. обеспечивать прогресс коллективной антропосферы. Целью иконоборчества было перераспределить имущество церкви в пользу государства, что дало немедленный положительный эффект и будет давать его в дальнейшем и в других странах, поэтому мы и употребили термин «достижение».

Начало правления Льва III Исавра характеризовалось сильнейшим напором на империю со стороны арабов. Успехи в распространении новой веры (ислама) делали мусульман пассионарными, не видящими и не боящимися никаких препятствий на своём пути. Только искусные действия императора предотвратили катастрофу. Положение дел в империи также оставляло желать лучшего: во время осады арабами Константинополя (717—718) правитель Сицилии предпринял попытку отделиться. Императору пришлось пресечь её, одновременно защищая Константинополь.

Для защиты от сильной внешней угрозы II рода требовались не только значительные материальные ресурсы, нужно было бороться за умы людей, т.е. вести систематическую пропаганду христианства, которое служило основой империи. Иконоборческий указ был ответом на критику христиан со стороны мусульман, евреев, различных восточных сект. Он также стал уступкой малоазийскому духовенству, например, павликианству, у которого были возражения против иконопочитания. Император вынужден был отражать нападение на границы государства одновременно с нападением на его основы.

Он начинает борьбу с непомерным могуществом церкви. Попытка светской власти завладеть частью церковной антропосферы сразу же встретила резкую отповедь там, где его власть была ослаблена – в Риме. Папа Григорий II написал Льву III Исавру, что ему не следует вмешиваться в дела церковные, т.е. сразу встал на защиту церковной антропосферы. Заметим, что проблемы Константинополя были для Рима второстепенны – арабы его не осаждали. Здесь были свои проблемы с лангобардами, но они не были мусульманами, а позднее и вовсе приняли христианство.

Главный удар иконоборцы наносили по предрассудкам своего времени и по такому социальному институту, как монастыри. К. Н. Успенский считал, что главным в вопросе о почитании икон было «давно подготовлявшееся столкновение между императорским правительством и монастырским феодализмом». Он также считает, что «иконный» вопрос был второстепенным. С последним утверждением нельзя согласиться, и вот почему. В Европе VIII в. шёл процесс христианизации населявших её народов. Завоёванные племена не понимали латыни, и восприятие ими веры опиралось на образы. Церковная живопись стала неотъемлемой частью христианизации. Среди христиан в Западной Европе иконоборчество тоже присутствовало. А. А. Васильев приводит следующий пример: в конце VI в. епископ Марселя приказал разбить и выбросить иконы, за что не только не был наказан, но и заслужил похвалу папы Григория I Великого. Однако в том же письме папа укорял его за то, что решение епископа существенно ограничило возможности церкви в продвижении своего вероучения. Иконоборческий указ Льва III Исавра именно в части запрета икон значительно ограничивал возможности Рима в расширении влияния на новых территориях, и, следовательно, ограничивал возможности роста церковной антропосферы.

Иконоборцами была подвергнута сомнению целесообразность монастырей как экономической единицы, отнимавшей у общества материальные и людские (гражданские обязанности во владениях монастырей замещались монастырскими) ресурсы. Все слова, сказанные Э. Гиббоном об отрицательном влиянии монастырей на общественное устройство Западной Римской империи, в ещё большей степени относятся к Византии.

Иконоборчество имело ещё одну причину – простота конкурирующего с христианством ислама (отсутствие триединства). Она была преимуществом для обычных людей, поскольку споры о статусе Святой Троицы (ариане утверждали, что Бог-Отец старше Бога-Сына, а монофизиты отрицали человеческую сущность Христа) делали христианство более сложным для восприятия. В частности, поэтому во владениях империи, отвоёванных у мусульман, не было устойчивой христианской традиции.

Западная часть империи воспользовалась иконоборчеством, чтобы начать борьбу за отделение. То, что в основе этой борьбы лежит материальный интерес, хорошо характеризует цитата из письма папы, которое приводит Ф. И. Успенский, написанного в 730 г.: «…Ты же, приняв царскую власть, не соблюл заветы отцов, но нашедши церкви блистающие золотыми украшениями опустошил их и обнажил…». Таким образом, борьба между иконопочитателями и иконоборцами есть борьба за вещную группу элементов в церковной антропосфере, крайне важную для сублимации ужаса перед внезапным прекращением экзистенции человека.

Лев III Исавр сделал вещь, которая стала фундаментом для разделения церквей: после того, как Рим решил не подчиняться иконоборческому указу, император передал имущества Римского престола, находившиеся в империи, и доходы от них в казну. Он лишил папу власти над метрополиями на Балканском полуострове вместе с Сицилией и Калабрией. Раздел церкви между Римом и Константинополем окончательно принял географические очертания. Римская церковь стала германо-романской потому, что только в этих областях она теперь могла пополнять свою антропосферу, а Константинопольская – греческой и греко-славянской.

Процесс разделения церквей шёл и раньше, раскол был неизбежен, но Лев III Исавр значительно ускорил и формализовал его.

После иконоборческого указа в Италии началось противоборство трёх сил: Константинополя, лангобардов и Римского престола. Первый хотел воссоздать империю, лангобарды – создать своё итальянское государство, а папа – обрести независимость от Константинополя и сохранить при этом самостоятельность. Папе удалось добиться изгнания из итальянских городов греческих чиновников, и избрания на их место местных лидеров, византийские отряды были заменены народной милицией. Умелое маневрирование папы Григория II, а затем и его приёмников, опора на вооружённую силу и союзников, сначала лангобардов (ситуативных), а затем франков (постоянных) привели к историческим переменам. В те короткие периоды, когда империи удавалось восстановить своё влияние в Италии, она стремилась сделать систему сбора податей такой же, как и в других провинциях, чтобы ослабить материальную базу папы. Таким образом, борьба за почитание икон была борьбой за ресурсы, т.е. носила материальный, а не чисто духовный, догматический характер. Свидетельством этому служит также письмо папы, написанное в 785 г. в ответ на приглашение на Вселенский собор 787 г., где на первом месте, по мнению Ф. И. Успенского, стоит требование возврата иконоборцами patrimonia Petri, т.е. церковных владений, ранее отнятых у Рима императорами-иконоборцами.

Иконоборчество вызвало серьёзное противодействие не только в Италии, но и внутри империи, которое проявилось во время неудавшегося восстания Артавазда, захватившего столицу в правление Константина V Копронима (741—775), и отменившего иконоборческие указы. После подавления мятежа, окончательно укрепившись на троне, император стал последовательно проводить иконоборческую политику в жизнь. Опираясь на негативный опыт восстановления иконопочитания Артаваздом и, стремясь придать своим действиям полную легитимность, Константин V Копроним собрал в 753—754 собор, на котором иконоборчество было единогласно одобрено. К сожалению для императора, патриарший престол в Константинополе был в это время вакантным, а папа не прислал легатов по понятным причинам, поэтому на соборе не было патриархов. Позднее это обстоятельство послужило формальным поводом, позволившим поставить под сомнение решения собора. Не встречая сопротивления ни со стороны духовенства, ни со стороны светского общества Константин V Копроним без стеснения обращал имущество церквей и монастырей на государственные нужды. Император вёл войны, растрачивая значительные ресурсы (только флот вместе с войском погибал в бурях несколько раз), которые требовалось пополнять. Войны, в свою очередь, были тем средством, которое обеспечивало отрицательный поток энтропии в империю, способствовало её процветанию, тем самым оправдывая действия власти, поскольку основные свои задачи она выполняла. Результатом иконоборческих преобразований становится возвращение Греции, Македонии, Крита, Южной Италии, Сицилии.

Однако наследники Константина V Копронима не продолжили его политику. Его сын, Лев IV Хазар (775—780) за своё короткое правление ничем особенным себя не проявил, но его супруга, Ирина, правившая с 780 по 802 г. сначала как мать будущего императора Константина VI, а затем самостоятельно была сторонницей почитания икон. Чтобы вернуть иконы в церкви, а духовенству – бенефиции, Ирина в 786 г. созвала Седьмой Вселенский собор в Константинополе, который, однако не состоялся. Во-первых, среди священников было достаточное количество лиц не хотевших, по убеждению, или из опасения быть наказанными за соглашательство, отменять решения иконоборческого собора 753 г. Во-вторых, константинопольский гарнизон был набран ещё Константином V Копронимом и состоял из сторонников иконоборчества, набранных в азиатских провинциях. Среди командиров гарнизонных полков было много крупных землевладельцев, которые, вероятно, были выгодоприобретателями политики иконоборчества. В момент открытия собора, несмотря на присутствие императора Константина VI и регентши-императрицы Ирины в помещение, где он должен был пройти, ворвались войска и собравшихся пришлось распустить. Надо отдать должное Ирине – она умелыми действиями сумела заменить гарнизон в Константинополе и в следующем, 787 году, Седьмой Вселенский собор состоялся.

Отмена в 787 г. иконоборческих постановлений, принятых на соборе 754 г. снова усилила влияние церкви на политику в империи. В дальнейшем политическая интрига и попытки как успешные, так и нет, дворцовых переворотов будут играть заметную роль в борьбе двух течений, пока в 843 г. императрица Феодора и Михаил III не восстановят православие во власти.

Хотя между восстановлением православия императрицей Феодорой и воцарением Македонской династии прошло несколько десятков лет. Ко времени начала правления Македонской династии в совокупном общественном мнении и модели государства произошла важная трансформация. Если Лев III Исавр и Константин V Копроним придерживались цезарепапизма, то в Эпанагоге, кодексе начала правления Македонской династии, закреплено положение о том, что государство и церковь управляются разными людьми. Мирские законы при этом не должны противоречить церковному канону, поскольку и над государством, и над церковью главенствует Христос и поэтому патриарх и император должны править в полном единодушии. Такой симбиоз светской и духовной властей, при котором церковные иерархи получили доступ в высшей субъектности в модели государства, сохраняшийся до его конца.

Василий I Македонянин (867—886) ещё продолжает поддерживать линию на усиление православия, однако уже к правлению Романа I Лакапина (920—944) относятся первые попытки снова ограничить рост монастырских земель, возобновившийся после победы иконопочитания и ускорившийся с воцарением Македонской династии. Решительно против монастырей выступает Никифор II Фока (963—969), но, в отличие от Льва III Исавра, в его новеллах нет религиозных мотивов, они просто ограничивают рост имущества монастырей. Этот закон просуществовал недолго, поскольку у победившего православия не было во власти серьёзных противников, а ухудшение положения дел в империи способствовало росту имманентного коллективного в сознании граждан, в том числе и в сознании властителей империи. Уже Василий II Болгаробойца (976—1025) отменил этот закон Никифора II Фоки, как оскорбляющий не только прихожан, но и самого Бога. Более того, он считал эту новеллу причиной гнева Божьего, обрушившегося на империю в 80-х годах X века.

Окончательное разделение церквей началось с попытки захвата южно-италийских приходов Римским престолом. Никифор II Фока запретил проводить в них службы по латинскому обряду, разрешив использовать только греческий. Рим этому активно воспротивился. Интересно, что в этом случае папа обосновывал свою позицию заботой о необходимости проведения церковных обрядов на родном для этих областей языке, хотя позднее, во времена Реформации, папский престол будет упорно и последовательно бороться с аналогичным явлением у протестантов. Взаимные обвинения, предание друг друга анафеме завершили разделение церквей, начавшееся при Льве III Исавре. Как и в начале этого процесса, так и в его конце движущие силы конфликта носят материальный, а не духовный характер. Раздел церковной антропосферы, а не различие в догматах и обрядах веры было основанием для великой схизмы. За пределами материальных противоречий между церквями дела обстояли иначе. Простые христиане, далёкие от дележа церковного имущества, не воспринимали раскол так радикально, как их иерархи. А. А. Васильев приводит пример: один из русских князей в XI веке обращался к папе за помощью, что не воспринималось даже как проступок.

Основатель Македонской династии Василий I Македонянин расширил владения империи и частично восстановил её влияние. Однако его преемник Лев VI Мудрый (886—912) вёл по отношению к арабам неудачную политику и растерял многие земли. Если бы не кризис в Халифате, крах империи, теснимой и арабами, и болгарами, мог случиться уже в X веке. К вопросу о кризисе в Халифате мы ещё вернёмся, а пока скажем, что до 40-х годов X века империя была занята сражениями с болгарами. В целом, по окончании правления Романа I Лакапина и начале правления Константина VII Багрянородного (945—959) положение на границах империи стабилизировалось, и она перешла в наступление. Её войска переходят Евфрат, берут под контроль важнейший узел морских путей Средиземноморья – остров Крит, она осуществляет значимые завоевания в Сирии. К концу правления Василия II Болгаробойца империя простиралась на Востоке до Евфрата и Северной Сирии. На юге Италии дела империи идут плохо – окончательно потеряна Сицилия, и арабы постоянно нападают на южные области этой страны, где ещё сохраняется власть Константинополя.

В период иконоборчества земли, отнятые у монастырей, перераспределяются между крестьянами и частично, крупными землевладельцами, что, в противовес церкви, увеличивает число сторонников действующей власти. Земля снова передаётся тем, кто готов её защищать: крестьянам как воинам, а крупным землевладельцам – за военную службу. На поглощение мелких крестьянских хозяйств крупными в Византии влияли не только природные (погодные) факторы, но и внутренние междоусобицы, такие, как восстание Фомы Славянина. Происходит закрепощение крестьян и образование крупных феодальных владений, которое окончательно завершается в XI—XII вв. при династии Комнинов, что означает окончательную феодализацию государства. Одновременно с феодализацией ослабевает центральная власть: феодалы не хотят подчиняться, поскольку ей нечего им предложить. Человек со статусом сенатора мог в своих владениях развивать торговлю (организовывать рынки), держать вооружённые отряды, налагать штрафы, организовывать тюрьмы, и т.д. Такие права сенаторов и других крупных феодалов ослабляли государство, поскольку внутри него возникали стабильные системы перераспределения и прогресса антропосферы, отличающиеся от общегосударственных.

Для любой феодальной модели государства в начале её существования характерно наличие значительного количества государственных земель. Налоги, собираемые с них, позволяют власти содержать сильную армию и захватывать новые территории. Земля, как основной ресурс, обеспечивающий прогресс коллективной и среднестатистической индивидуальной антропосферы в феодальном обществе, является желанной наградой за верную службу. Передаваясь поначалу в держание, земля постепенно переходит в постоянное или частное владение, т.е. власть над территорией становится наследственной. Одновременно с этим над такими владениями устанавливается иммунитет. После этого сепаратизм феодалов, опирающийся на самодостаточную, почти замкнутую систему перераспределения элементов и прогресса антропосферы, ведёт государство сначала к упадку, а затем и к распаду. Этот процесс шёл в Византии, увидим его и в других государствах. По аналогии с династийным циклом в Китае введём термин «жизненный цикл феодального государства».

По мере ухудшения экономического положения империи сокращается и государственный аппарат. Предлагаемая теория рассматривает государство как систему перераспределения элементов антропосферы, а его аппарат как средство реализации этой функции. При регрессе антропосферы людей для осуществления этой функции государства требуется меньше.

Попытки привлечения внешних сил для защиты империи дали, скорее отрицательный результат. Крестоносцы, например, не только разграбили Константинополь (IV Крестовый поход), но ещё до этого наладили прямые торговые связи с Востоком, чем лишили Византию доходов от посреднической торговли.

Завершая рассмотрение истории Византии в рамках нашей теории, скажем несколько слов об источниках прогресса вещной группы элементов в её коллективной антропосфере.

Торговля строго регулировалась, поскольку в Византии преобладала идея справедливости, которую символизировала церковь. Удачный товарообмен позволяет быстро и значительно увеличить антропосферу одного человека за счёт других, умело используя сложившиеся обстоятельства. Поэтому торговля хлебом и скотом были государственными монополиями, торговать могли только специализированные корпорации, государство регулировало цены, закупка свыше определённого количества и продажа выше установленных цен (спекуляция) запрещалась, вступление в корпорацию торговцев также регулировалось властью, корпорации выполняли государственные повинности, зависевшие от воли властей. Наиболее влиятельной была корпорация ростовщиков, которая снабжала государство деньгами и получала налоги на откуп.

Ремесленники также объединялись в корпорации, деятельность которых контролировалась государством. Здесь действовали ограничения на закупку сырья свыше определённого количества, запрещалось приобретение не нужного для работы сырья, регулировались часы работы, определялось время и место закупки сырья и сбыта товаров. Профессии ремесленников были наследственными, и оставить своё занятие они не могли. Положение торговцев и ремесленников в Византии является иллюстрацией ко второй функции государства – созданию условий для роста антропосферы. Государство строго следит за производством элементов антропосферы и их перераспределением через торговлю, пресекая спекуляцию и пытаясь обеспечить условия для их эффективного перераспределения.

Государственное регулирование торговли и ремесленной деятельности, особенно последней, было сдерживающим фактором как для роста, так и для прогресса вещной группы элементов. Вместе с процессом феодализации, который сопровождался обособлением крупных землевладений, это регулирование вело к регрессу коллективной антропосферы. Остановить этот регресс правители Византии пытались традиционным для Римской империи способом – захватывая территории. Войны как оборонительные, так и захватнические требовали много денег, что ухудшало экономическую ситуацию в государстве. Военные предприятия империи были успешны тогда, когда её правители придерживались иконоборческой политики, т.е. отнимая у церкви значительные ресурсы, в первую очередь людские, которыми она владела. Однако церковь, ставшая при Константине Великом основой государства, раз за разом восстанавливала своё влияние во власти, а церковные иерархи – свою субъектность в модели государства. Это обеспечило примат природной группы элементов над вещной на протяжении всего времени существования Византии и привело её к бедности и краху. Опираясь на природную группу элементов, она проиграла соревнование с государствами Западной Европы, начавшими отдавать приоритет вещной группе элементов. Постепенно и последовательно отказываясь от преобладания вещной группы элементов и тем самым ослабляя сильную центральную власть, переходя от неё к феодальной раздробленности, Византия проиграла также молодым исламским государствам. Пример Византии полезен тем, что представляет собой переход в государственном устройстве обратный тому, который начали в это время совершать европейские государства.

16.2. Города

Константин Великий перенёс столицу империи на восток и включил христианство в основы государственного устройства, что дало Восточной Римской империи надёжный фундамент коллективных ценностей. Главной чертой новой столицы, Константинополя, кардинально отличавшей её от римских городов, было его «центростремительное» планирование. Основой плана был пучок улиц, сходившийся к площади перед Большим Императорским дворцом, которая одновременно была центром общественной жизни. Это соответствовало одному из принципов государственного устройства – централизации. В соответствии с другим принципом (главенство религиозной идеологии) главным зданием Константинополя и всей империи стал храм Святой Софии, построенный именно там, где сходились все главные улицы – на площади Августион. На неё выходили здания Большого дворца византийских императоров, ипподрома, и храма Святой Софии. Храм доминировал над всеми этими зданиями, а главная улица Константинополя – Месса – по мере удаления от него разветвлялась на дороги, ведущие во все европейские части империи.

Основные работы по строительству храма были выполнены в 30-е годы VI века, поэтому можно считать, что в это время империя обретает свою идентичность. Это время правления Юстиниана I, время великих завоеваний. Святая София выполняла не только религиозные, но также представительские и просветительские функции. В ней народ встречался с правившей им знатью, которая, принимая участие в церемониях вместе с простыми гражданами, демонстрировала как бы единение с ними. Во время служб изображалась история мира в соответствии со Священным Писанием, обосновывалось божественное начало в императорах. Такие функции делали храм сродни театру: в нём было необходимо иметь большое центральное пространство, где происходило действие, помещение для множества зрителей и место сосредоточения церемоний (кафедра-амвон). Всё это и сформировало выдающийся облик храма Святой Софии. Понимание необходимости такого рода театральных действий легло в основу проектирования храма.

Первым этапом в истории городов Византии стал ранневизантийский период (V—VIII вв.). В это время идёт процесс восстановления пострадавших от войн и восстаний старых городов, однако восстановленные города являют собой нечто, отличное от греко-римских, хотя частично наследуют им. Так, пересечение главных улиц происходит под прямым углом, как в римских городах, но регулярной планировки нет, используется рельеф местности, появляется множество пригородов. Основные здания располагают в цитадели, как это делали греки в дворцовый период. Там, где имелись местные традиции в строительстве, они находили своё отражение в архитектуре зданий.

Вторым этапом в жизни городов Византии стал средневизантийский период (VIII—XIII вв.). В государстве наблюдается расцвет ремёсел, особенно ткацкого, горного дела, обработки металлов и производства изделий из них, ювелирного дела, стекольного производства и искусного изготовления разнообразных предметов роскоши. Однако развитие ремёсел не стало основным источником роста коллективной антропосферы в средневизантийский период. Вместо этого, в результате победы иконопочитателей, снова восстанавливается крупная земельная собственность монастырей. В империи уже произошёл переход от рабовладения к феодализму, существуют крупные светские землевладельцы, например, сенаторы. Эти факторы останавливают рост вещной группы элементов в коллективной антропосфере и сохраняют преобладание в ней природной группы.

Существование крупных землевладений снижало роль городов, их размеры уменьшались. В те периоды, когда империя отвоёвывала ранее принадлежавшие ей территории, увеличивая коллективную антропосферу, торговля росла, а вместе с ней росли и города. Крупнейшими городами этого периода (помимо Константинополя) были Фессалоники и Трапезунд. Экономические трудности вели к сокращению строительства, что выражалось в уменьшении размеров зданий, даже в Константинополе. Была и другая причина уменьшения размеров – ослабление центральной власти на местах, а вместе с этим и расходов на строительство.

Особым типом поселений были небольшие укреплённые комплексы, создаваемые для поддержания порядка. Из них до нашего времени дошли только ансамбли монастырей, а принадлежавшие светским феодалам, не сохранились.