Сказки о любви

– Увидимся, сердце мое несчастное, печалинка ты моя ненаглядная, увидимся!

– А вдруг я как Озеро Печали – была рождена, чтобы грустить?! Вдруг мне не суждено другое?

– Ты человек, печалинка моя. И ты должна жить и имеешь право испытывать и радость, и грусть.

Она вскочила и стала расхаживать по комнате из угла в угол. Я сидела на столе и удивлённо таращилась на неё.

– Мне ведь и самой уходить неохота! – гостья внезапно остановилась и уселась по-турецки на середине комнаты. – Ты меня удерживаешь здесь, доченька! Ты дала мне имя!

– Ну и что! Ты ведь говорила, что ты для любого принимаешь тот облик, который он фантазирует!

– Да, но никто не давал мне имён! А ты меня одомашнила, если хочешь!

Я нервно рассмеялась.

– Сердце мое несчастное, я от тебя теперь завишу! Чего делать-то со мною будешь, ась? – настаивала она.

– А что нужно? – тихо-тихо спросила я, уставившись в пол.

– Прогнать…

– Прогнать?! – упавшим голосом переспросила я.

И тело мое вновь налилось тяжестью, а веки свинцом.

– Печалинка, пора с настоящими людьми дружить, а не с вымышленными…

– Но как же так? Не могу я тебя прогнать, нам же так хорошо вдвоём!

– Но по-другому не получится… И не зови меня больше, печалинка.

Я вскочила, скрестила руки на груди и с обидой, исподлобья, словно пятилетняя малышка, уставилась на гостью.

– Отказываешься от меня? – спросила я с дрожью в голосе.

– Отказываюсь… – тихо подтвердила она, не поднимая черепа.

– Я не верю! Ты специально так говоришь!

Она медленно поднялась и отошла к двери.

– Ты измучила меня. Я устала к тебе приходить… – признавалась она.

Я не верила ни одному ее слову. Она произносила эти ужасные обидные слова, отвергая меня, но голос ее был мягок, он совсем не соответствовал этим холодным фразам.

– Оставь меня в покое! – чуть громче попросила она.

Вдруг злость вспыхнула в моей груди. Сердце бешено забилось, а слезы застряли в горле и душили меня. Хотелось взвыть на всю квартиру!

– Ну и уходи! – закричала я. – Это ты измучила меня! Уходи! И не возвращайся!

Я упала на колени и разрыдалась.

– Я отпускаю тебя… – сквозь слезы шептала я. – Я счастливой быть хочу! Я радоваться хочу! Я смеяться хочу искренне, а не засмеивать боль! Уходи, пожалуйста! Уходи!

Я почувствовала сильный ветер. Дверь так резко открылась, что я испугалась, как бы она не слетела с петель! Я вскочила на ноги и подбежала к порогу.

Матерь несчастных исчезла.

– Мама! Мама! – кричала я, плача. – Мамочка моя!

Босиком я выбежала на улицу и звала «смерть мою родненькую», мамочку свою темную, но она исчезла. Я не могла это принять, заглядывала под каждое дерево, залезла в колючий кустарник шиповника, что рос вокруг дома, надеясь, что она прячется в нем. Я поранила руки и лицо в кровь, но маму не нашла. Я вырывала ветви шиповника и рыла пальцами землю, жадно вдыхая запах сырой земли. Так пахла мама.

Но она исчезла. Навсегда.

Я вернулась домой, укуталась в одеяле и легла спать прямо на порог. Но заснуть не получалось: я плакала и звала маму.

На утро я проснулась уставшая, обессиленная. Я злилась, потому что опять наступил новый день, и придется жить. Я еле-еле подняла свое будто неродное тело и подошла к столу, чтобы попить.

На нем лежал странный ободок. Он больше походил на маленький серп. Я нахмурилась. Вчера мама оставила здесь свою нижнюю челюсть. Я усмехнулась: жутковато звучит. Челюсть превратилась в ободок для волос! Я надела его и почувствовала тепло.

Она всегда прислонялась к моему лбу, будто целуя его, когда уходила, и сейчас я ощутила то мимолётное чувство нужности и любви.

Я расплакалась, сняла ободок и ощутила привычное тягучее горе. Невидимый холод пронзил мою грудь. Словно сосулькой ударили в сердце. Я вновь примерила ободок, и лёд растаял.

Наверное, я больше не буду его снимать.

Я сохраню эти последние крохи нежности, что она оставила после себя. Подарок от моей придуманной мамочки – ее вечный теплый поцелуй любви.

Может быть, с ним я поверю в радость.

Прошло несколько недель после ее исчезновения. Сладостный запах сырой земли мерещился мне всюду. Скорбь так и не оставила мою душу, но я нашла лекаря и направилась к ней. Мне рассказали, как много людей она спасла от печали, может быть, настала и моя очередь жить полноценной жизнью. К тому же, моя спасительница – живая и настоящая, значит, после наших встреч и мне захочется жить.

Я подошла к ее кабинету. Поглядела на наручные часы. Пора. Тихонько постучалась и приоткрыла дверь. Я замерла от волнения – тонкий травянистый аромат роз коснулся меня.

За письменным столом сидела симпатичная пожилая женщина. Она улыбнулась. Тут я заметила, что она смотрит на мой ободок. Я робко поздоровалась, а она кивнула в ответ и произнесла:

– Ты пришла, моя радость.