Фиолетовые кружева

Резко наступило затишье. Слышалось только частое поверхностное дыхание Полины. Затем шуршание пакета – началось самое отвратительное…

Полина наклонилась над пакетом и извергала содержимое желудка, глубоко засунув два пальца в рот.

Звуки стояли омерзительные.

Теперь Арина убедилась чем, помимо старой мебели, пахло в подвальчике – плохо переваренной пищей.

Леся неожиданно вытащила руку, которую сжимала Ариадна и зажала обеими конечностями рот, чтобы ее саму не вырвало.

Судя по звукам, Полина вытошнила все, что было поглощено пару минут назад.

Некто-чужак с издевкой нахваливал Полину.

Несчастная кузина зарыдала, вскрикивая, с глухим, отчаянным стоном.

Слышать отдаленный плач, осторожно навострив уши, сидя на корточках в углу теплой уютной спальни – ничто по сравнению с этим плачем.

Полина рыдала так сильно и громко, что Арина не смогла сдержать слез. В один миг Лесе почудилось, что они находятся на скотобойне, где жестокие мясники уродуют животных, а те издают душераздирающие вопли.

Затем к плачу присоединились другие звуки – звуки ударов. Полина била себя по животу.

Арина чувствовала, как Полина сейчас мучается от вины, поэтому бьет себя. Пока кузина не вызвала рвоту, чувство вины было гораздо сильнее. Освободившись от еды, она заметно уменьшилась, но проснулась боль от бессилия: Полина была неспособна разорвать круг зависимости. Она испытывала дикую злость на сестру Голодной Сии, но выражала, избивая себя.

На мгновенье Арине почудилось, что она наблюдала за собой со стороны. Иначе откуда она так явно ощущала эмоции кузины? Или она прирожденный эмпат?!

Терпеть все это было невозможно. Одними губами Арина приказала Лесе не выходить из-за штор. Сама же осторожно и тихо выбралась из убежища.

Полина сидела на коленях к ней спиной.

Вокруг валялась гора обёрток и большой пакет с рвотными массами.

Зрелище не из приятных.

Хрупкие плечи кузины сотрясались от горьких рыданий. Маленькие кулачки били по животу.

Арина вздрогнула: на ступеньках стояло чудовище и наблюдало.

Оно было высоким и очень худым и напоминало древнюю неизлечимо больную старуху, которая многие месяцы лежала в кровати: в пролежнях, с атрофированными суставами и шершавой зеленоватой кожей. На ее иссохших плечах висела дырявая ночная сорочка, вся в желто-зеленых мокрых пятнах. На груди не осталось кожи и мышц, а ребра торчали наружу. По ним текла та же мерзкая жидкость гнойного зеленого цвета. Поэтому и голос чудища свистел и булькал: с дырявой грудной клеткой иначе говорить не получится. И весь облик чудища, буквально, утопал в отвратительной жиже, а кожа на кистях рук облезла, словно оно засунуло их в кислоту. У Полины были такие же пальцы: засовывая их в рот, чтобы вызвать рвоту, она ранила их о зубы и обжигала в желудочном соке.

Арина поняла, почему кузина еще тогда на балконе обнимала Голодную Сию: лучше голодать, чем встречаться с ее омерзительной сестрой. Намного легче оберегать свою пустоту, чем безуспешно заполонять ее сиюминутным псевдосчастьем, а потом вырывать с кровью и болью.

Ариадна все разглядывала чудовище и больше не боялась его. Это ведь не первая их встреча: именно такой она-Полина изобразила свою болезнь в тетрадке. Только теперь Арине удалось лучше разглядеть ее, а ведь в грозу за окном и около кровати она приняла ее за болотную ведьму!

Вот такая она оказалась – Ненасытная Мия – сестра Голодной Сии.

Арина, подойдя к Полине сзади, опустилась на колени и осторожно обняла ее.

Кузина сначала встрепенулась, испугалась, но потом, увидев, кто перед ней, разрыдалась сильнее.

Арина убаюкивала ее словно младенца, а та впервые за несколько лет, не переставая, твердила:

– Помоги мне, помоги мне, мне страшно…

Ариадна убирала волосы с ее лица и повторяла:

– Я помогу тебе, не бойся. Я рядом. Теперь все хорошо.

Арина мельком взглянула на ступеньки – Ненасытная Мия исчезла.

Глава 9

Домой

Баба Зита сидела на диване и подслушивала разговор хозяев с Ариадной. Забавно, как племянник с женушкой рассыпались в благодарностях перед обычной девчонкой.

Из разговора, помимо бесконечных благодарностей, удалось разобрать, что, оказывается, перед поварихой Настасьей извинились. Попросили вернуться. Та, конечно, согласилась.

Наконец, Малеровские удалились.

Баба Зита пригласила Арину сесть рядом.

– Вы ведь раньше нас догадались? Но как? – спросила она.

Баба Зита загадочно улыбнулась и сказала:

– В углу моей комнаты тоже можно кое-что подслушать.

Арина с недоумением смотрела на нее:

– Что?! Вы тоже слышали рыдания? Но почему кроме нас никто? Это странно, не находите?

– Из-за расположения комнат, – объяснила старуха. – В той, что спали вы, слышно лучше всего, а спальни родителей и слуг находятся в другой стороне. Хотя, даже если бы хозяева спали в вашей комнате, они ничего бы не услышали. Уже как три года после смерти дочери они сидят на мощнейших снотворных. Пьют по определенной схеме, чтобы не было привыкания. Даже игра симфонического оркестра останется для них незамеченной!

– Но почему вы молчали? Это подло! – возмутилась Арина.

– Было бы только хуже! Помнишь, я говорила, что при упоминании о клинике, Полина притворялась здоровой? А упечь ее насильно, боюсь, не осмелились бы: девчонка вредила бы себе еще больше! А теперь она сама помощи попросила! О ней позаботятся.

– Все равно, это неправильно! – не унималась Ариадна. – Она могла убить себя! Мы читали ее записи! И пусть Голодная Сия больше не властвовала над ней, но Ненасытная Мия могла ее убить! Я сама видела, как она уродлива и страшна! Почему вы раньше не рассказали? Я вас не понимаю!

Зинаида Никаноровна была само спокойствие:

– Я рассказала, чтобы вы провели расследование! И у вас получилось… – она слегка наклонилась: – Арина, вы же двоюродные сестры. Почти ровесники. Посмотри, как Полина к тебе потянулась!

– Все сделали нашими руками? Свалили ответственность!

– Да, можно и так сказать! – хитро улыбнулась старуха.

Она еще наклонилась почти к самому уху Арины и произнесла: