На перламутровых облаках

– Ага, если бы поймали! – съязвила я. – Так ты мне скажешь, где искать перламутровые облака?

– Если б я точно знал!

– Но ведь они существуют? – волнительно спросила я под звуки бешено стучащего сердца.

– Конечно, а как же иначе?!

Я громко закричала и захлопала в ладоши:

– Я знала, знала, что была права! И пусть никто не верил, но есть один волшебный Гусь, то есть человек, который поддержал меня! Жаль, что он на земле. Жил бы со мной на кучевых облаках, друзья не надели бы на него платье с длинными рукавами. Пусть бы котики дразнили, но все же это было бы лучше.

– Но я точно знаю, что их не встретить случайно. – Шёпотом сказал гусь, как будто кто-то подслушивал за дверью.

– Почему?! – громко спросила я, не боясь быть услышанной.

– Они очень-очень далеко, там, где мороз и холод. Сильный холод. Зима. Чтобы они появились, нужно усыпить солнце. Убаюкать как ребенка. Как только оно уснет, облака появятся. Они рождаются перед рассветом, когда солнце уже собирается вставать, но нельзя его будить раньше времени! Иначе все испортишь! Только в это время их можно увидеть. Поэтому не мудрено, что ты так и не нашла их.

– Значит, нужно всего-то знать, когда лететь и куда лететь! Это здорово! Ты поможешь мне?!

– Но как?!

Гусь совсем поник и приуныл:

– Никак…

– Я помогу тебе! Давай, освободим твои руки, снимем это платье!

– Нет, – он с грустью покачал головой, – прилетай завтра. Я кое-что придумал! Завтра ты увидишь перламутровые облака!

– Но как?! Ты же сам сказал, что здесь неподходящее место. Отсюда их не увидеть! Нужно лететь!

– Нет, зай, не беспокойся! Я покажу тебе их прямо отсюда. Из этой комнаты, а условия мы сами создадим! Только прилетай перед сумерками, чтобы солнце не успело уснуть. Мы убаюкаем его, и перламутровые облака появятся! К тому же в это время открывают окно на балкон!

– Хорошо, дорогой Гусь!

Я подлетела к нему и крепко обняла.

Гусь снова расплакался, а потом отстранился и, пряча заплаканное лицо, тряс им в сторону окна, прося улетать.

Я пролезла на балкон и вспорхнула, а Гусь улёгся на кровать лицом к стене и бесшумно трясся от рыданий… Обернувшись, заметила, как в комнату к Гусю зашёл другой человек. Он был тоже в белом платье, но руками свободно шевелил. Он что-то делал с Гусем, но я не стала приглядываться и полетела дальше.

На следующий день уже в обед я была на крыше дома, где жил волшебный Гусь. Так не терпелось мне взглянуть на перламутровые облака!

Но пробраться к товарищу я никак не могла, в его комнату постоянно заходили другие люди.

Они что-то делали с Гусем, а тот плакал и плакал.

Человеки, наверное, хотели успокоить его, а он не унимался и повторял одно и то же:

"Она их не увидела… она не успела, а я покажу, разве это плохо?"

Вот вошла полная тётенька. В руках она держала маленькую стеклянную трубочку с длинной иглой на конце. Она подошла к Гусю и вонзила иглу в то место, откуда у единорожков растет радуга!

Она колола его еще и еще, а потом, словно смирившись с его слезами, позвала другого человека. Этот человек был наверно самый главный и важный. Гусь упал перед ним на колени и о чем-то просил. Тот поднял его, усадил на кровать, заговорил и гладил по плечу. Гусь немного успокоился, но всхлипывал – до меня долетали обрывки слов:

– Я верю вам… очень милые соседи… разумеется, все они любят ее… она обязательно попадет на перламутровые облака…

О ком это он?

Но вот человек встал. По-моему, он тоже прослезился, а Гусь снова упал на колени и целовал его руки. Он ушел. А Гусю что-то принесли, завернутое в белую ткань.

Наконец-то, его оставили одного. Он открыл окно:

– Зая, зая! Ты здесь? Давай, сюда! Времени немного!

Я бесцеремонно бабахнулась с крыши и, ловко пролетев через решетки, прошмыгнула в комнату. Гусь засмеялся сквозь слёзы и полез обниматься – оказывается, обниматься весело и приятно!

Гусь был тёплый и большой, можно было бы греться на его груди, когда наступят холода.

– Зай, время-время! Пора убаюкивать солнце! – нервничал Гусь.

Гусь уселся на пол, скрестив ноги, а я забралась к нему, и запела усыпляющую песенку солнцу.

Я пела и пела, но вдруг на мою макушку полил дождь! Редкий, но с такими крупными каплями, что голова заболела!

Я поглядела вверх и увидела, что это Гусь опять рыдал, но одновременно пел колыбельную.

Я, не переставая петь, подлетела к заплаканному лицу Гуся и стала собирать его слёзы, а когда набрались целые ладони, умыла в них лицо.

– Видишь, что ты наделал, дорогой Гусь! Такую маленькую девочку искупал в солёной воде! А окно ведь открыто! Я замёрзну!

Гусь растрогался и прижал меня к теплой груди.

Колыбельную мы пели все тише и тише, и вот Гусь приставил палец к губам. Я замолчала, плотно зажала губы, лишь бы не сболтнуть что-то и не разбудить солнышко.

Я посмотрела на лицо Гуся и обомлела. Тот сидел с вытаращенными глазами, словно толстый котик, которого радужный единорожек укусил за хвост, и глядел на небо.

Но там ничего не было! Вообще ничего! Где перламутровое царство?! Я чуть не разрыдалась от горя.

– Зай, гляди-гляди, какая красотища! Посмотри, на это чудо!

Но я ничего не видела, кроме надоевших кучевых облаков. Я едва сдерживала слёзы, но они текли по щекам, и я сидела красная-красная, наполненная слезами, злая и несчастная.

Гусь встрепенулся и одной рукой полез в свёрток из белой ткани и достал длинную, не очень широкую трубочку.

– Зая, как это я забыл! Ты же малышка совсем, а малыши не могут без этой трубочки увидеть перламутровые облака! Нужно приставить ее к одному глазику и медленно-медленно крутить. Давай, попробуем!

Гусь осторожно приставил всевидящую трубочку к моему глазу, и сам стал медленно ее поворачивать.