Минимо: перезагрузка

Говорят, что у кошки девять жизней. И если развод можно тоже считать маленькой смертью, то сейчас она не хочет, чтобы сегодняшняя её жизнь была бы этой самой девятой. Самое пикантное, её память напрочь стерла некоторые моменты и события её прошлых дней, а какие-то из них с маниакальным упорством повторяет и воспроизводит ей во снах. Поэтому точно сказать, какой по счёту жизнью она сейчас живёт, при всём своём желании, она не может. Почему так получается? Вероятно, ещё не все «скелеты» в шкафу её памяти, как и те самые первоснежные снежинки, простите за тавтологию, обрели необходимый им покой. Вероятно, но не определённо.

Терпкий чай на местных травах теплой волной расплывается по её телу. Когда некуда спешить, никто не толкает в бок и не торопит, мысль сама выхватывает из памяти очередной паззл из жизни и во всех подробностях его повторяет, смакуя подробности… Жизнь, как большая и незаконченная картина. Паззл этой картинки – какое-то событие, сюжет, действие. И куча эмоций, которая с ним связана. Не всегда радостных и достаточно оптимистичных.

Говорят, взрослые – это постаревшие дети. Уверен, это не про неё. Сейчас намного километров вокруг никого и её душе ещё нет пятидесяти. Внутри себя ей тихо, уютно и тепло, а в душе, как и в старые добрые времена, звучит «Бесаме мучо…». Я знаю бесконечное множество мёртвых людей, которые двигаются и работают, под видом творчества что-то вытворяют, под видом художеств делают окружающим худо. Но её душа поёт. И она – живая!

P.S. С тех пор минул почти год. Жизнь шла по накатанной, особо не сближая, но и не отдаляя нас с ней друг от друга, в благостном незнании. Не от того, что целью этого незнания было не знать, просто, чем старше мы становимся, тем чаще в будни мы ни с кем не можем увидеться, а в выходные – не хотим, а, скорее, просто не можем.

Я опубликовал книгу, в которую вошел рассказ, написанный по её дневниковым записям, и пока эта книга потихоньку находила своего читателя, писались другие истории. В чем-то более загадочные, в чём-то менее реалистичные. Всё своим чередом.

Вчера на календаре был очередной день её рождения. Чтобы не нарушать интимного пространства именинницы, как это в последнее время стало быть принятым, я оставил свои поздравления на её странице в социальной сети, прикрепив к тексту винтажную открытку со скромным букетом, и, в ожидании реакции, переключился на свои ежедневные заботы. Безусловно, закрутился, естественно, вылетело из головы. Только к глубокой ночи, вынырнув из кутерьмы, я прочитал её ответ, на все высказанные ей в этот день пожелания:

«Сегодня очередной день моего рождения… И как ни странно, проходит он иначе, чем все предыдущие.

Я уже не жду поздравлений – но многие сами отзвонились или написали сообщения в соцсетях. Такого количества теплых слов я не читала и не слышала давно. Спасибо всем вам, други мои!

Я уже не ищу вдохновения – идеи, толкаясь и спотыкаясь, лезут в голову сами и требуют воплощения… Я не ищу ответов на вопросы – решения сами меня находят, кто-то прочитал книгу и скинул мне, кто-то увидел видео и поделился ссылкой на него.

Я уже не жду подарков – но совершенно случайно подарки сваливаются на меня со всех сторон. То соседи принесут в подарок пакет с яблоками, или грушами, или сливой, новый телефон в посылке от хорошего друга или покупка фотоаппарата-«зеркалки». И пусть телефон не распупыристый, но он удобный и надежный и дублирует все выходы в интернет. И пусть фотоаппарат бэушный, но он качественный, проверенный, не убитый и не по заоблачной цене. Или ссылка на книгу, которую так долго искала. Или видео самых лучших моих работ в микро-макраме – как калейдоскоп воспоминаний и сопутствующих событий того времени… Или новый справочник по лечебным травам.

Кстати, о травах… Для меня каждый человек подобен траве. Один – кактус, самоуверенный колючий эгоцентрист. Другой – мокрец, влажный и склизкий сорняк, который, сколько его не выпалывай, разрастается уже на третий день заново. Третий – как полевой зверобой, в меру лечебный, в меру ядовитый, но подмигивающий своим желтым в фиолетовую крапинку глазом.

Так и я… Какая трава, не знаю, но в общении сродни принятию лечебной настойки. Лечу всё и по чуть-чуть… Душу – общением, тело – советами, мировоззрение – интеллектуальным «волшебным пендалем». Незаметна для взора и в поле, и в толпе народа, увидите и пройдете мимо, не заметив, что я рядом. Но, как и с любым лекарством, во мне нужно знать свою «дозу».

Рядом со мной выживают не многие. В основном, это такие же люди-«лекарства», но с другими, дополняющими меня характеристиками. Остальным смертным показаны кратковременные курсы, иначе – передоз… Да, и «крышу» сорвать может надолго…

Как правило, пообщавшись со мной, люди надолго выпадают из круга общения, потом вновь возвращаются, но уже обновленные и чуточку другие. Чему я тоже всегда удивляюсь и радуюсь. Еще очень интересное замечание… После общения со мной у многих мужчин налаживается личная жизнь или восстанавливается почти разрушенная семья, чему я очень рада. Честно! Рада от чистого сердца! Хотя иногда делается немного грустно, что и не я в этих планах…

Про дамский контингент не уверена за отсутствием статистики, но многие меняют свой стиль жизни, меняют себя так кардинально, что остаётся только с открытым от удивления ртом тихо наблюдать за произошедшими метаморфозами. Одни начинают развивать свои творческие способности, да так, что диву даешься от созданного их талантливыми руками. Другие, просто стряхнув с себя пыль времен, почистив пёрышки и переодевшись во всё новое, начинают блистать для всех окружающих.

Но встречаются люди, которые меняют меня. Тихо, незаметно и, к счастью, безвозвратно! Спасибо вам всем! За теплые слова поздравлений, за поддержку в трудные минуты! Спасибо за то, что вы есть!»

«Пожалуйста! Тебе… И для тебя… Всегда…», – тихонько, так чтобы услышать смогла только она, прошептал я, и вдруг на какие-то пару секунд чуть слышно, но отчетливо различимо откуда-то издалека, сопровождаемое скрипом иглы по бороздкам виниловой грампластинки, зазвучало не признающее никакого возраста, равно как и мы с ней, «Бесаме…»:

«Бесаме, бесаме мучо

Комо си фуэра эста ноче ла ультима вес

Бесаме, бесаме мучо

Ке тенго мьедо пердерте, пердерте деспуэс»…

ИГРАЯ В КЛАССИКИ (ФЕНАЗЕПАМОВЫЕ ХРОНИКИ)

Посвящается памяти Быкова Ильи Геннадьевича (1975—2008 RIP)

Не могу точно сказать, почему всё нижеописанное (какое же всё-таки глупое и неотвратимое слово) я назвал таким образом, равно как и не могу сказать, дойду ли я в своём описании до конца этой игры. Игры с правилами, постоянно ускользающими и меняющимися в момент, когда кажется, что ты точно знаешь только одно – этой ночью за тебя, хочешь ты того или нет, вечный, испокон времен установившийся порядок сделает очередной ход.

Прыжок из вечности на «11»

По сути дела, я вступил в эту игру чуть позже того, как оказался на этом наглухо ограниченном числом «11» поле. Сейчас я вижу даже что-то символическое в том, что игра началась именно с него – «11», «1» и «1», «1» на «1», «50/50». Шансы на успех, равно как и на неудачу, достаточно равны.

Как я уже успел сказать, всё началось не сразу. Сначала была вечность. С присущими ей некоторой серостью и безразличием, которые должны, как мне казалось, и как это было всегда, смениться если не счастьем, то хотя бы смутным предположением его.

Я плавал в этой вечности, ожидая того, что послужило бы ниточкой к тому волшебному переходу из безумия в бездумие, которая бы вытянула из моей повсеутренней нетерпимости к себе, саморазрушительной и всеразрушающей по своей природе. Но вскоре, по прошествии некоторого времени, внезапно начал замечать какую-то неестественность происходящего. Что-то внутри меня мне же и говорило о внезапной перемене его особенности, будто кто-то или что-то вдруг, ни с того ни с сего, перелистнуло (как мне тогда показалось) страницу читаемой мной книги, и сюжет её, её герои, впрочем, как и всё вокруг меня, нарушилось. Всё внезапно встало под вопрос.

Я лежал зачарованный и ошарашенный этой внезапной переменой, не понимая, что происходит, а позже, когда начали смутно вырисовываться ограничительные линии поля «11», сначала не веря, по том не желая верить в происходящее.

Игра началась.

12 («1» —><— «2»)

На этом шагу – на «12» («1» против «2») кто-то будет уже иметь перевес, у кого-то будет больше шансов, хоть ставить вопрос этим ребром и нельзя. Но это, впрочем, как и возможный результат самой Игры, будет зависеть от того, кто из двух «единиц» сейчас станет «двойкой».

13 («14» минус день)

В горячечном, пьяном угаре этих безо дня двух недель я не могу отделить одно от другого те события, которые со мной происходили, также, как и не могу сказать того, что это происходило не со мной. Всё это можно определить лишь одним словом – самоубийство. Самоубийство длиной в две недели.

Оно перемежалось редкими, всё менее различимыми по мере их повторения вспышками слепой надежды. Надежды, которая, не оправдываясь, давала лишь новый, всё более и более ощутимый толчок к тому, чтобы убивать себя равномерно, целенаправленно, с пониманием того, что и зачем делаешь. Изо дня в день. Убивать себя по частям. Оставляя с каждым днём всё меньше живого пространства в себе. Убивать только для того, чтобы не убить надежду. Надежда всегда должна умирать последней…

14 (четырнадцатый)

…Кто-нибудь, остановите боль.

Моя депрессия рушит мне душу.

Чувства тоской осели на пальцах.

Пена клубами осела у рта.

Жизнь, маня, разрушает меня.

И оскверняет мою мечту.

Кто-нибудь, поговорите со мной.

Я не могу продолжать больше так.

На каждый вопрос заготовлен ответ.

Да или нет – не несёт собой смысл.

Невиновный страдает за всех.

Всё вокруг меня сводит с ума.

Я чётко знаю, чего я хочу.

Я делаю это, не зная, что делать.