На перекрёстке

На перекрёстке
Зинедин Копжасар

Двое подростков – Николь и Джейкоб не по своей воле попадают в параллельный мир. Им приходится учиться адаптироваться и налаживать жизнь в новых реалиях. Они не оставляют надежд вернуться домой, но оба совершенно не знают, что со всем этим делать. Параллельно история повествует о полицейском, ветеране войны с ворохом собственных проблем, который не брезгует преступать черту закона. Он занимается рэкетом, сотрудничает с бандитами, совершает убийства ради собственной выгоды. По ходу движения истории, полицейский догадывается, что с подростками что-то «не то». Поговорив с ними, он отказывается возвращать их домой, но начинает подумывать отправиться «туда» и встать на место другого себя.

Зинедин Копжасар

На перекрёстке

Новый день похожий на старый.

1

Николь надела черное летнее платье, на котором были изображены маленькие розы. Издалека розы походили на чередовавшийся красный и белый горошек. Она не могла вспомнить, как его сшила, помнила лишь как разрабатывала его эскиз. Вообще этим утром с памятью у нее было всё так себе. Она не понимала где она и как сюда попала. Было ощущение, будто кто-то материализовал или телепортировал её в этот отель. Но ведь она каким-то образом сюда попала. И как-бы Николь не напрягалась, вспомнить события минувшего дня не получалось.

Из окна доносилось гамма шумов: автомобильные гудки, трель отбойного молотка под окном, пролетающий мимо вертолет.

«Местные жители, должно быть, привыкли к такому количеству гула, и проблем со сном не имеют, – подумала юная леди».

Так же со стороны открытого окна доносились голоса. Их большое количество перемешивались между собой, в непрекращающийся гул, будто за окном висел пчелиный улей. Николь показалось это немного странным, что разговоры людей поднимались до четвертого этажа.

Номер отеля был уютен, в большей степени благодаря большому количеству солнечного света, проникавшему через два больших окна. Окна, как и практически вся мебель в номере, были выдержаны в темно-коричневых тонах. Такой выбор цветовой палитры хорошо сочетался с естественным освещением, и не давал глазам слишком сильно напрягаться. Висевшую над кроватью картину было тяжело разобрать, и понять, что хотел показать художник. Краски смешались в нечто очень пёстрое.

Николь стала планировать день, в новом городе много чем можно заняться. Ей захотелось поскорее выбраться наружу, гулять и зацикливать внимание на мельчайших деталях уютных улочек одного из самых больших городов мира – Нью-Йорка.

Обуваясь, она заметила, что руки совсем ватные, а продеть шнурок в петлю и превратить его в красивый бант далось с большим трудом. В районе живота всё стало сжиматься. Судя по тени цветочного горшка, поменявшее своё месторасположение, собиралась Николь долго.

Выйдя из номера, она пошагала к лифту. Из-за открывшихся дверей показался мужчина, одетый в синий офисный костюм. Оценивающим взглядом он рассматривал свои ногти.

–Вы не заметили, что бумага нынче стала очень дорогой? – заговорил мужчина.

–Какая бумага? – ответила Николь вопросом на вопрос, не понимая, о чём идёт речь.

–Обычная бумага, для принтеров.

–Нет, я как-то не интересовалась этим вопросом. – Ответила Николь.

–Это какой-то ужас. Львиная доля нашего бюджета тратиться на бумагу. Конечно, столько отчётов от нас требуют. Фирма специально меня сюда отправила, чтобы я договорился с другим поставщиком, который надеюсь согласиться поставлять нам бумагу по более низкой цене. Если мне это удастся, мне пообещали повышение до позиции старшего менеджера.

–Желаю вам удачи в вашем деле.

Николь стала замечать, что спускаются они уже очень долго.

Старомодный вестибюль оказался скромным, что добавляло ему своеобразного шарма. Подойдя к стойке ресепшна, Николь обнаружила спящего сотрудника. Руководствуясь желанием его не будить, она подошла к сидящей неподалеку и читавшей книгу женщине, и попросила передать работнику ключи от комнаты, когда тот проснётся. Женщина, сидевшая в шляпке тридцатых годов, встретила её просьбу с широкой улыбкой, и заверила, что вставать с этого места она в ближайшее время не планирует.

На выходе, подувший в лицо душный ветерок развеял её тёмные, как и мебель в номере волосы. Она инстинктивно потянулась руками за края платья, чтобы ветер не показал прохожим то, чего им не следовало видеть. Справа она увидела двух джентльменов, которые курили сигареты и что-то бурно между собой обсуждали. Но посторонние шумы не давали ей расслышать их разговор.

Многие из этих зданий, что встречались ей на пути, Николь уже неоднократно видела во множестве фильмов, но она и представить себе не могла, что в действительности они окажутся настолько высокими. Верхушки зданий возвышались на многие километры вверх, и стояли крепостью, защищая Нью-Йоркское небо от самолётов. Поднимая голову, невозможно было даже рассмотреть края этих величественных сооружений, а ведь их построил своими руками человек. Человека, смотревшего на них впервые, эти небоскребы пугали, ведь самый большой мужчина на их фоне смотрелся просто ничтожно, самое сильное существо, упавшее с их высоты размазавшись в кашу, будет смотреться тоже ничтожно. Но в то же время эти постройки вызывали чувство восхищения за силу человеческого рода, который является хозяином на планете.

Город сам по себе вызывал такие же смешанные чувства. Он грязный. Люди, без какого-либо угрызения совести складывают мусор, накопленный в их квартирах прямо на тротуаре, а это создает самую благоприятную среду для обитания крыс. Крысы в этом городе практически везде, и местный человек уже давно привык к подобному соседству, и лишний раз предпочитает их не замечать, ведь это по большому счёту не его проблема. Город, охотно приютивший крыс, и который был завален мусором, что должно было остаться в средних веках, умудрялся сочетать в себе и вещи, которые по представлениям Николь должны были появиться только в далёком будущем.

До пестрившего множеством рекламных щитов Тайм-сквера, являющимся одной из самых узнаваемых достопримечательностей мегаполиса, Николь дошла быстро. Улица представляла собой одну большую рекламу всего подряд, но Николь с придыханием крутила головой. Прогуливаясь медленным шагом, она наблюдала за людьми, во что они одеты, чем они занимаются, какие у них выражения лиц. Смотря на одежду людей, она пыталась предполагать, чем они зарабатывают на жизнь.

Впереди неё в зелёной куртке, джинсах и рабочих ботинках песочного цвета, шёл молодой парень и разговаривал по телефону. Николь подметила, что парень был одет, мягко говоря, странно для данной погоды. На улице было солнечно и очень тепло, скорее даже жарко. Ботинки смотрелись особенно комично. Именно они натолкнули Николь на мысли о своем однокласснике по имени Ричард, который тоже в любое время года не расставался со своими любимыми строительными ботинками. «Коридорные увальни» называвшие Ричарда «строителем», то и дело не упускали шанса его подколоть.

Приподнятое и возбуждённое настроение, впереди идущий парень подкреплял подпрыгивающей походкой. Из разговора, который он вёл по телефону, можно было понять, что он говорил о предстоящей вечеринке. Он говорил об огромном желании напиться и танцевать со всеми девчонками, которые там будут. Но больше всего его интересовала «она», которая должна туда прийти. Он говорил просто «она», так и ни разу не назвав её по имени, словно зная, что сзади идущая Николь может подслушивать. Парень в зелёной куртке всё расспрашивал собеседника, что «ей» сказать и стоит ли «ей» предложить выйти пораньше и прогуляться где-нибудь по пути до дома. А там уже и заняться с ней сексом. Вскоре он ненадолго замолчал, слушал, что говорит ему друг на другом конце. Дослушав, он стал описывать в подробностях его последнее свидание с этой девушкой, как они посидели в кофейне и как он её провожал до дома, а провожая, взял её за руку своим надежным приемчиком. Он стал описывать эту хитрость, что, идя с девушкой нужно найти небольшое препятствие, например, маленький заборчик, и перешагнуть через него, а потом протянуть ей руку. Посмеявшись, он снова ненадолго замолчал, и ответил, что ему кажется, что он ей тоже нравится.

Не успел идущий впереди парень рассказать обо всём, из всех сторон раздалась сирена, заглушающая все посторонние звуки шумного города. Николь не могла понять, что это за звук, и откуда он доносится. У неё было ощущение, что сирена играет только в её голове, ведь мимо проходящие люди никак не поменяли своего настроения, и продолжили идти по своим будничным делам. Спустя секунду всё захватила чернота, чернота дезориентирующая. А сирена всё не собиралась умолкатью

2

Прошло некоторое время, пока Николь поняла, что назойливая сирена доноситься с левой стороны от головы. Она машинально потянулась рукой, чтобы отключить будильник на телефоне. Николь не сразу поняла, что она находиться в своей кровати, в своей комнате. И что ни в каком Нью-Йорке она не была, а Нью-Йорк находится далеко от её родной Миннесоты. И что платье она не закончила, а эскиз уже несколько месяцев пылиться на одной из полок книжного шкафа. Осознав, что увиденное раннее было лишь сном, она легла досыпать. Но на этот раз ей уже ничего не снилось.

–Николь, вставай. А то мы опоздаем. – Доносился голос мамы откуда-то из глубины.

Голос и выражение лица мамы, как и в любое утро, было наигранно строгим и раздражённым. Нахмурив брови, она продолжала стоять «над душой».

–Николь, не забывай, что и мне нужно быть на работе вовремя, вставай и иди скорее завтракать. – Она подошла к кровати и потрясла её за плечо.

–Я могу и не завтракать.

–Не заставляй меня повторять всё по многу раз. – Лицо мамы приобрели черты настоящего раздражения. – Каждое утро одно и то же, если утром тебе тяжело вставать, ложись тогда, пожалуйста, раньше. Опять наверно полночи в телефоне сидела?!

Николь лениво выползла из-под одеяла, дабы мама перестала бога ради бухтеть. Пятичасовой сон не придал ей ни грамма сил, даже наоборот, как ей казалось, ложась она спать более бодрой.

Совершая утренний туалет, она прокручивала в голове отрывки из сна. Больше всего ей было интересно чем закончилась вечеринка для того парня в строительных ботинках. Ей очень хотелось, чтобы у него все сложилось удачно. Взяв с тумбы очки, она побрела вниз.

Спускаясь по лестнице, Николь хотела, чтобы на столе стоял только что вытащенный из духовки шоколадный пирог, но на лестнице пирогом и не пахло. Стоявший на столе омлет, как ей показалось, издевательски улыбался.

«Омлет, так омлет, – подумала Николь и села за стол».

Её отец, которого в дилерском центре почтительно звали «мистер Фридман», а дома Роберт или просто папа часто произносит фразы пот стать этой, «что-то, так что-то». Роберт или просто папа повторяет как мантру что, подарки и пощечины судьбы нужно принимать с улыбкой на лице.

«Ему видимо, легко так говорить, – недовольно подумала она, – ибо судьба ему больше дарит подарков, а пощечины ставит слабенькие».

Присущий папе позитивный взгляд на жизнь, всегда восхищал Николь, и она старалась брать с него пример в этом кредо, но в последнее время, это стало её немного раздражать. Её родители, как и сама Николь заметили, что в последнее время она стала очень пессимистичной, что на окружающий мир стала посматривать сквозь закатывающиеся глаза. Она стала более ленивой, и будто очень утомлённой. Родители списывали подобное поведение на возраст, считая, что для подростков это нормально. Тем более выпускной класс забирает очень много моральных сил, и желание чем-либо интересоваться пропадает.

«Это всё временные трудности, – успокаивали они себя».

Роберт и Хелен Фридманы считали, что давить на подростка скорее навредит, чем принесёт пользы, и перестали донимать дочь нравоучениями, которые она и так много раз слышала ранее.

–Николь, быстрее собирайся, я буду ждать тебя в машине. – Выбегая из дома, произнесла мама.

Доедавшая завтрак дочь ничего не ответила.

…

Весёлый голос из радио рассказывал о важности уметь расслабляться.

–человек как батарейка, которая работает на полную, и чтобы не разрядиться полностью, нужно уметь отдыхать. А отдых важно правильно суметь запланировать…