Путь к тебе

Еще бы! Как же я могу быть не согласна?! Это то, о чем я даже и мечтать не могла! Во мне все ликует. Я чувствую, как от волнения дрожат руки, и сбивается дыхание. Но в ответ я только тихо говорю:

– Да…

* * *

Сегодня седьмая репетиция. Кира очень старается. Не пропустила еще не одной. Танец в черновом варианте уже готов. Осталось кое-что отшлифовать. Кира, все – таки, необычная девочка. Порой вслух даже ответить боится, но в то же время работать с ней одно удовольствие. Ко всем моим замечаниям внимательно прислушивается, все советы, как губка, впитывает, но и свои идеи подает (а у нее их немало) и музыку замечательную подобрала. И танцует так вдохновенно – сразу чувствуется, что это ее.

Единственно, что меня беспокоит, так это то, что она устает. Полтора часа занятий, а потом еще репетиция – мне кажется, ей тяжело. Она выкладывается по полной и под конец совсем выдыхается, хотя пытается виду не подавать. Поразительная стойкость – позавидовать можно. В прошлый раз я ей предложил только на репетиции приходить, но она отказалась, не хочет занятия пропускать.

– Кира, давай еще раз прогоним все выступление. А потом я на видео твой танец запишу. Нужно посмотреть, что доработать.

Включаю музыку, и Кира, как всегда, воодушевленно начинает танцевать. Делаю некоторые замечания, отрабатываем пару движений. Пожалуй, теперь можно сделать видеозапись танца.

– Кира, ты готова?

– Да.

Она улыбается. У нее необыкновенно красивая улыбка, хотя улыбается она не особо часто. И, что странно, никогда не смеется. Я раньше не замечал, а сейчас, когда стал с ней работать один на один, вдруг обнаружил это. Я даже смешить ее пытался, рассказывал что-нибудь забавное, а она все равно лишь улыбается… Что-то бледная она слишком. Опять устала, наверное… Снова включаю музыку. Кира начинает танцевать, я снимаю. Но через пол минуты танца она вдруг оступается, хватается за голову и начинает оседать. Я бросаю камеру, но вовремя подскочить не успеваю – Кира падает на пол. Глаза закрыты, она не реагирует – без сознания. Переношу ее на маты, лежащие в углу, укладываю поудобнее и бегу к аптечке, которая, к счастью, имеется при зале, за нашатырным спиртом. Она быстро приходит в себя и растерянно озирается. Я придерживаю ее рукой за плечи и помогаю сесть, но руки не убираю, она еще слишком слаба.

– Ты сознание потеряла. Танцевала и упала вдруг. С тобой такое уже случалось когда-нибудь?

Кира смотрит на меня, легкий румянец пробивается сквозь бледность ее щек. Она как-то невразумительно мотает головой и опускает глаза, румянец становится чуть ярче. Она такая стеснительная, часто краснеет, когда я с ней разговариваю. А сейчас ее, должно быть, смущает моя близость. Но отпустить я ее не могу – мне кажется, если уберу руку, она упадет.

– Я отнесу тебя в медкабинет. Надеюсь, врач там.

Я подхватываю ее на руки. Она совсем легкая, словно воздушная. Как у нее, вообще, сил заниматься хватает. Слабой рукой Кира обнимает меня за шею. Я несу ее по длинному коридору. Идут уроки, и коридор пуст. Кира иногда бросает на меня быстрые смущенные взгляды. Миссис Глэн, школьный врач, к счастью, оказывается на месте. Я объясняю, что произошло и, оставив Киру на ее попечение, выхожу в коридор. Минут через десять появляется миссис Глэн. Надо сказать, что это уже немолодая женщина, которая имеет за плечами длительную практику и несколько лет работает в школе. Она пользуется уважением персонала да, пожалуй, и учеников тоже. Миссис Глэн притворяет за собой дверь.

– Мистер Тайрон, я хотела бы с вами поговорить по поводу Киры.

– Надеюсь, у нее ничего серьезного нет?

– Ну, как сказать. Дело в том, что она уже теряла сознание в школе недели три назад. Я направила ее на обследование. По всем показателям у нее истощение. Она плохо питается. Я специально понаблюдала, что она берет на обед. Так вот – это чай с маленькой булочкой. Растущему организму этого недостаточно, да еще при том, что она усиленно занимается танцами. Я с ней сейчас разговаривала. Чувствуется, девочка упрямая. Танцы она бросать не хочет, но, хотя бы, нагрузку нужно снизить. Насколько я поняла, вы ее сейчас на конкурс готовите. Я не уверена, что в данный момент это может пойти ей на пользу. Вообще, было бы лучше от участия в нем пока отказаться. Не последний конкурс в жизни. Поговорите с ней по этому поводу. Это, во-первых, а во-вторых, по поводу ее рациона. Девочки сейчас боятся быть полными, придерживаются всяких безумных диет, что подрывает их здоровье. И вам, как мужчине, будет проще до нее достучаться. Объясните ей, что никакой красоты в тощей девушке быть не может. Полагаю, от вас эта мысль будет звучать доходчивее, чем от меня. Попытайтесь на нее повлиять, мистер Тайрон. Думаю, она вас послушает.

Я несколько обескуражен. С таким диагнозом она, вряд ли, конкурс вытянет. Надо поговорить с ней, чтобы ела получше. Правильно я предположил, что она толком не ест. Худая – того и гляди, ветром сдует. Обидно, уже номер практически готов. Да и сама она в конкурсе, наверняка, захочет участвовать – столько готовилась. Стоит попробовать, а вдруг получится. С ее способностями она бы и одно из первых мест могла получить. Уговорю нагрузку снизить, чтоб передохнула немного. И я думаю, все утрясется.

Кира выходит из медкабинета, и мы вместе возвращаемся в танцевальный зал. Она идет, опираясь на мою руку. Я убеждаю ее какое-то время заниматься поменьше. Аккуратно спрашиваю, не стоит ли отказаться от участия в конкурсе. Но Кира, как я и предполагал, против. У меня прямо камень с души падает. Зря мы, что ли, столько готовились?

Отвожу ее на машине домой. Правда, она просит высадить ее, как всегда (я иногда подвожу ее после репетиций), на остановке. Не спорю. В данном случае с ней это делать бесполезно. Она упрямо отмалчивается и стоит на своем. Я беру с нее обещание, что она сообщит мне, как дойдет. Мы еще в декабре обменялись телефонами из деловых соображений. Мало ли, что. Ну вот, прислала смс, что дошла до дома, и что все в порядке. Собственно, это ее первая смска мне за все время.

.* * *

Сегодня среда. Занятие и репетиция. Но мистер Тайрон… Дэн (даже про себя непривычно его так называть, но при этом, невообразимо чудесно!) сказал, что сегодня порепетируем чуть-чуть, да и на общем занятии он тоже не хотел меня особо нагружать. Я сейчас в столовой, беру, как обычно, чай и булочку. Сажусь за пустой столик у окна. Я почти всегда обедаю одна. Как-то с друзьями у меня не клеится. В той школе я дружила с одной девочкой. Да, пожалуй, даже и не дружила, общались просто, сидели вместе. Она не слишком разговорчивая была, такая же, как я. Вот и сошлись. Ее немного странной считали… Интересно, а меня странной считают или нет?..

– Не занято?

Вздрагиваю и поднимаю глаза. Мистер Тайрон… Дэн… Это Дэн… Он смотрит на меня и улыбается. Я ближе подтягиваю к себе свой поднос.

– Нет… Садитесь…

– Здравствуй, Кира.

Дэн ставит на стол свой поднос с обедом.

– Кира, это что, весь твой обед?!

Я съеживаюсь и опускаю голову. Выбор невелик: либо полноценный обед, либо уроки танцев и… Дэн. Я готова совсем не есть, если понадобится, только бы не лишится уроков и встреч с ним… Хотя я сейчас уже не знаю, что для меня важнее: танцы или…

– Мне миссис Глэн сказала, что ты очень плохо питаешься. Но я ей как-то не особо поверил. А сейчас вижу, что она была права. Ты что, каждый день только это на обед ешь?

Я все глубже вжимаюсь в спинку стула, так, что уже даже больно становится. Вот бы сейчас взять и исчезнуть, будто меня тут совсем и не было.

– Судя по тому, что ты не отвечаешь, видимо, каждый день. Послушай, Кира, это же глупо, на диете сидеть. Миссис Глэн говорит, что у тебя истощение от недоедания. Так же нельзя. Чего ты добиваешься? В больницу попасть?

Боюсь на него смотреть. Не хочу, чтобы он ругал меня и сердился. Но мне даже возразить нечего. Что я должна ему сказать, что у меня денег нет за танцы платить, и после этого перестать на его уроки ходить. Да я лучше в больницу попаду!

– Кира, ты и так худая, тебе уже худеть просто некуда больше. Вы, девчонки, за красотой гонитесь, за мерками идеальными, но в худобе ничего красивого нет, наоборот…

Что наоборот?.. Значит… значит… уродина?!.. Да, знаю, я далеко не красавица, но… Значит, я для него худая уродина… Он меня такой считает… А тогда, перед концертом, он наврал, что я красивая, и про волосы, что мне распущенные идут… Ничего мне не идет! Я для него просто худая и уродливая маленькая девчонка… И больше никто… А еще я большая дура, которая чего-то там о себе возомнила!

Я до боли сжимаю и так сжатые руки, которые держу на коленях, бросаю на него быстрый взгляд. Он смотрит мне прямо в лицо, пытаясь прочесть, какое впечатление произвела его речь. А у меня начинают наворачиваться на глаза слезы, подбородок дрожит. Я ничего не могут с собой поделать. Неожиданно для себя самой я вскакиваю, дергаю сумку, которая висит на спинке стула, но она, как назло зацепляется. Дергаю сильнее, стул падает, грохот на всю столовую, а я убегаю со всех ног, уже на ходу вытирая застилающие глаза слезы.

.* * *

Обиделась?.. Что-то я не то сморозил… Надо было лучше продумать, что говорить. Она, наверняка, обиделась. Что же я такого сказал?.. Кажется, что она очень худая, а в худобе красивого нет ничего и даже наоборот… Получается, что я ее уродливой назвал. Господи, какой же я идиот! Девочки-подростки все на внешности своей помешаны, а я брякнул такое. Хотел, ведь, как лучше… Она даже не поела ничего… Надо попытаться ее найти и все объяснить… Хотя, чего уж тут объяснять? Дальше некуда.

Оставляю свой обед и спешу следом за Кирой. Но ее уже и след простыл. Наверное, забилась куда-нибудь и плачет тихонько. Я обхожу всю школу, даже пытаюсь выяснить, через уборщицу, не закрылась ли она в кабинке женского туалета, но ее нигде нет. Нахожу номер ее сотового телефона. Я ни разу до этого не звонил ей. Набираю, но она не отвечает. Должно быть, просто не берет трубку. Мне пора на занятие. Может, она все-таки подойдет?..

Занятие начинается, но Киры так и нет. Чувство беспокойства не покидает меня на протяжении всего занятия, и я время от времени поглядываю на дверь. Занятие заканчивается. Все ученики переодеваются и уходят. На душе неприятным осадком чувство вины и тревога. Беру телефон, чтобы еще раз попытаться ей позвонить. И тут слышу скрип двери. Оборачиваюсь. На пороге стоит Кира. Голова опущена, сутулится, волосы не собраны в пучок, как обычно перед занятием, а белыми спутанными прядями спадают ниже плеч. Стоит и молчит. Но у меня, как камень с души. По крайней мере, с ней все в порядке. Я подхожу, прикрываю дверь и беру ее за плечи.

– Кира…

Раздается тихий судорожный всхлип.

– Извините меня, пожалуйста…

Ее голос дрожит и прерывается. Видимо, она плакала все это время. И все из-за меня…

– Кира… это ты прости меня. Я наговорил какой-то ерунды, совершенно не подумав. Я даже не сразу понял, почему ты убежала. До меня потом только дошло, что я сказал. Я просто хотел тебя убедить, что нужно питаться хорошо, чтобы быть здоровой и красивой. А получилось, что сказал, будто ты худая и… некрасивая. Ты, действительно, худенькая, потому что мало ешь, но ты красивая.

Кира снова тихонько всхлипывает. А я начинаю путаться в своей оправдательной речи. Сейчас снова дров наломаю…

– Я опять что-то не то говорю, да?..

– Вы меня обманываете… просто чтобы успокоить. Не надо. Я знаю, что я вовсе не красавица. На меня еще ни один мальчик внимания не обратил. Ну и пусть некрасивая, таких, ведь, тоже много, и живут как-то.

– Обманываю?..

Я беру ее за подбородок и приподнимаю ее голову. Она немного упирается, но несильно. Ее глаза неуверенно встречаются с моими, но взгляд она не отводит. Я смотрю на нее. Какая она, Кира? Я как-то не обращал на это особого внимания: девочка и девочка, хотя и своеобразная, конечно… На меня в упор смотрят огромные глаза совершенно потрясающего изумрудного цвета. Я ни у кого раньше не видел таких глаз. Они немного покраснели и припухли от недавних слез, но это нисколько не умаляет их неповторимости и красоты. Тонкие черты лица, очень бледная, но чистая нежная кожа, на щеках пробивается румянец, она часто краснеет от смущения. Смущается и сейчас. Губы тоже припухшие, немного потрескавшиеся (должно быть облизывает на холоде), слегка приоткрытые, длинная шея, и волосы, на редкость белые, с едва заметным пепельным оттенком, густые, волнистые, спускающиеся почти до пояса ее худенькой, но очень изящной и стройной фигурки.