Сибурде мира

"Я верю, что нас ждёт светлое будущее," – начал Ульян, глядя на пляшущие языки пламени. – "Мы отстроим всё заново, создадим новый мир, лучший, чем прежний."

"Глупости," – хмыкнул Варяг. – "Какой новый мир? Всё кончено. Нас ждёт только смерть, рано или поздно."

"Я не верю ни в какое будущее," – философски заметил Сатурн. – "Есть только настоящее, только этот момент. И нужно жить им, не думая о том, что будет завтра."

"А я верю в величие нового мира!" – с жаром воскликнул Ульян. – "Мы – новое поколение, мы построим общество без войн, без насилия, без лжи!"

"Я надеюсь, что каждый из нас найдёт то, что ищет," – тихо сказал Тамерлан, задумчиво глядя на огонь.

Варлам молчал, неотрывно глядя в одну точку, словно завороженный пламенем. Его лицо, освещённое огнём, казалось отрешённым, безразличным ко всему происходящему.

"А я вообще не понимаю, зачем мы сюда пришли," – проворчал Феликс. – "В бункере было хоть какое-то подобие жизни. А здесь… здесь только смерть и разруха. Зачем мы покинули бункер?"

"Что будет с бункером?" – спросил я, словно отвечая на невысказанный вопрос.

"Без нас он долго не протянет. Системы жизнеобеспечения рассчитаны на определенное количество людей. Он постепенно законсервируется," – ответил Сатурн.

Разговор постепенно затих. Каждый погрузился в свои мысли, размышляя о будущем, о бункере, о прошлом, которое уже никогда не вернуть. Огонь костра потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на разрушенные стены зданий, словно напоминая о хрупкости человеческой жизни и непредсказуемости судьбы.

На шестой день нашего путешествия мы пересекли весь город "*верь". От начала до конца. Город представлял собой удручающее зрелище: разрушенные здания, заросшие улицы, горы мусора. Кроме тараканов, крыс, мышей, голубей и ворон, нам не попадалось ни одного живого существа.

Мы шли разрозненными группами, поддерживая между собой дистанцию в триста метров. Я, двигался вместе с Феликсом слева. В центре, примерно в двухстах метрах от нас, шли Варяг, Сатурн и Тамерлан. Справа, замыкая нашу импровизированную колонну, находились Ульян и Варлам.

Внезапно тишину разрушенного города разорвал резкий звук. Выстрел. Он донёсся со стороны Ульяна и Варлама. Выстрел из Жоапа – старого, но всё ещё смертоносного оружия.

Мы бросились к Ульяну и Варламу, сердца бешено колотясь от неожиданности. Перед нами открылась картина, которая объяснила выстрел. Две дворняжки копались в мусорном контейнере. Одна из них, заметив нас, зарычала, обнажив зубы. Ульян, не раздумывая, выстрелил. Собаку подбросило, она скулила, а вторая, испуганно завыв, юркнула в узкий проход между развалинами, прижавшись к стене.

"Зачем ты выстрелил?" – спросил Варяг, подходя ближе. Его голос был спокоен, но в глазах читалось осуждение.

"Она хотела на нас напасть," – ответил Ульян, сжимая в руке Жоап. Его лицо было напряжено, он оправдывался, но в его глазах мелькнуло раскаяние.

Тишина повисла в воздухе. Мы молча смотрели на раненую собаку, на разрушенные здания, на горы мусора. Рана была смертельна, но собакам храпела и мучалась в агонии, нарушилось хрупкое спокойствие нашего путешествия. Он показал, насколько сильны остаются инстинкты выживания, насколько легко можно переступить черту между самообороной и насилием. И этот случай заставил нас задуматься: а что если бы это был не бездомная собака, а человек?

"Надо добить, чтобы не мучилась," – сказал Тамерлан, его голос был тверд и бесстрастен. Ульян уже прицелился, готовясь сделать еще один выстрел. Но Варяг молниеносно схватил его за руку.

"Стреляй в голову," – скомандовал он, – "Мясо нам ещё пригодится."

Ульян, не сопротивляясь, выстрелил. Вторая собака, скаля зубы и рыча, не давала нам подойти. Напряжение витало в воздухе.

Внезапно, Феликс прервал молчание. "Смотрите," – сказал он, указывая на собаку. – "У нее живот… она беременна!" Он присел на корточки, внимательно осматривая животное. "Да, точно, девочка… и беременна."

"Во-первых, не девочка, а сука," – отрезал Варяг, – "а во-вторых, не будем её трогать. Мать и потомство – святое."

Несмотря на жёсткие слова Варяга, его жесткий прагматизм в отношении первой собаки сменился неожиданным сочувствием к беременной.

Мы продолжили путь, обсуждая необходимость найти укрытие до наступления темноты и разделать добычу, пока мясо не испортилось. Варлам, однако, остановился, обращаясь к оставшейся собаке. Его голос звучал почти смиренно, словно он говорил не с животным, а с равным себе. "Прости нас, мы убили твоего мужа, но клянусь, мы этого не хотели. Как ты будешь теперь? Скоро у тебя будут щенята, а ты одна…" Он протянул руку, и собака, хоть и с опаской, позволила себя погладить. Варяг, нетерпеливо прокричав, подтолкнул остальных, и они двинулись дальше.

Спали мы крепко и сытно. Дворняжка, конечно, была костлява, а мясо – жестковато, но ребрышки пришлись как нельзя кстати. Хмельного отвара, который гнали в бункерах старые отцы и деды, называя его "самогоном", было вполне достаточно. Ужин удался на славу.

«Завтра пойдем вдоль устья пересохшей реки, – сказал Варяг. – Вдоль рек строили города, может, нам повезёт, и мы наткнёмся на что-то более интересное. И пусть ручей и слабый, зато есть вода рядом». Мы не возражали. Впереди ждало новое испытание, и, несмотря на трудности, мы были полны решимости продолжать путь.

Утром мы увидели ту же собаку-суку, которую вчера оставили на окраине города-призрака. Она обнюхивала объедки костей. "Голодная сука," – сказал Сатурн. "Мы тоже не воздухом питаемся," вставил Варяг. "Не надо только нюни пускать, сворачиваемся и уходим," – добавил Варяг, складывая пожитки в рюкзак. Не обращая внимания на собаку, мы собрались и двинулись дальше. Пройдя минут пятнадцать, мы поняли, что собака потихоньку следует за нами.

Пока мы шли, Тамерлан вдруг произнёс: «Луна». «Что, Луна?» – спросил я. «Собаку мы назовём Луной. Она теперь будет идти за нами». Мы не стали заострять на этом внимание и продолжили путь, который и так был непростым. Ночью мы шли в темноте, ложились спать, питались тем, что смогли найти: корни деревьев, птицы, лягушки и мелкие насекомые. Так мы прошли ещё пять дней. На пятый день луны не стало, не на небе, ни на земле…всему приходит конец.

Эпизод II: Подземный Союз.

Мы шли по открытой местности, по колее, которая уходила всё дальше и дальше, как вдруг мы стали слышать нарастающий звук, что-то жужжащее и гудящее. Варяг рявкнул: «Всем в полную готовность! Рассредоточиться!», и мы разбежались, сохраняя расстояние не менее десяти метров друг от друга. И вдали показалась странная конструкция, то ли машина, то ли какое-то подобие её, вся сваренная из ржавых металлов, без стекол и дверей. Она приближалась к нам.

Из громкоговорителя, торчащего сверху ржавой машины на колёсах, послышался голос, требующий сложить оружие и поднять руки. Либо же, предупреждал он, они будут стрелять. Затем раздались звуки, непонятные для них. Варяг заорал: «Приготовиться к бою!», но Сатурн перекричал его: «Стойте! Стойте! Там тоже люди! Мы либо умрём, либо встретили таких же, как мы!» Нахмурившись, Варяг бросил Жоап на землю, и мы все, повинуясь Сатурну, подняли руки вверх.

Железная машина на колёсах через тридцать секунд была рядом с нами. Внутри сидел водитель, а с боку – нахмуренный мужчина лет сорока. Сзади, прислонившись к кузову, стояли ещё двое, в масках, у каждого из них было мощное оружие, закреплённое на корпусе машины.

Мужчина справа от водителя, с грубым голосом, начал диалог: «Вы кто такие, вашу мать? Что вы тут делаете? А?»

«Мы люди из бункера «Оазис-7», – спокойно ответил Варяг.

«Что? Что ты сказал? Из Оазиса седьмого?» – переспросил сидящий.

«Да, именно так. Мы всё-таки вышли на поверхность после стольких лет, ищем жизнь на земле», – добавил Феликс.

Мужчина, стоявший рядом с машиной, вышел из неё, подошёл к ближайшему к нему Варламу и крепко обнял его.

Обнимания вызвало у всех облегчение. Варлам, казалось, светился от радости, а мужчина, сидящий до этого в машине, не отпускал его. Неожиданно, второй человек в маске, стоявший у орудия, снял маску. Его лицо, хотя и скрытое легкой тенью, было знакомым. Это был Костя, один из бывших членов бункера из «Оазиса-7», которого все считали погибшим.

"Костя?!" – воскликнул Варяг, глаза его расширились от удивления и неверия.

Костя, сбивчиво, выдохнул: "Да, это я… Простите, что так неожиданно. Я вышел на поверхность, но тут… сложновато, не так как я ожидали, понимаете? Много проблем…"

"Много проблем?" – переспросил Феликс, нахмурившись. "Что ты имеете в виду?"

"Все расскажу парни, но чуть позже " – сказал Костя

Костя, уже около шести лет назад мечтавший выбраться из бункера, но столкнувшийся с противодействием старших, и все таки в один момент убежал, со своим другом Нико, тогда мы их записали в погибшие, а сегодня он стоит перед нами и представляет нас своим соратникам. Про Нико, ни кто даже не спросил. Старшего звали Даврон, мужчина с непроницаемым взглядом, который молча наблюдал за нами. Водитель – Шамо, крепкий мужчина с грубоватыми, но добродушными манерами, и Петро, второй человек за орудием, скрытый за маской, но с внимательным взглядом, который временами проскальзывал сквозь маску. Каждый из них представлял собой некий образ, загадку, которую предстояло разгадать.

"Даврон, Шамо, Петро," – Костя, обращаясь к ним, кивнул в нашу сторону. – "Это… ну, скажем так, наши новые… товарищи. Люди из Бункера "Оазис-7".

Даврон, лишь коротко кивнул. Шамо слегка улыбнулся, едва заметно, но в его глазах читалось понимание. Петро, задерживая взгляд на каждом из нас, медленно отложил оружие, а его тонкий, чуть напряженный голос прозвучал негромко: "нам надо убираться с этой местности "

"Нас могут засечь вражеские спутники-перехватчики. Надо попасть в подземку", – рявкнул Даврон. "До ближайшего съезда в Клинах", – уточнил Шамо. "Цепляйтесь, парни, за верхнюю рампу – кто как может!" – скомандовал Петро. – "Поедим не так быстро, чтобы все удержались!"

Подземка, скрытая в овраге с глубокой пещерой, была неожиданным открытием. Откуда она взялась, как прорезала скалистую породу, оставалось загадкой. Нависающие над входом в пещеру своды, словно каменные руки, оберегали ее таинственный проход. Внутри, мерцая в полумраке, мерно пульсировали тусклые, словно светлячки, огоньки. Воздух, насыщенный запахом сырой земли и чего-то, напоминающего гнилые листья, висел тяжелым, сгущающимся облаком. Капли воды, размеренными ударами, стучали по каменным стенам, создавая непрерывную, почти монотонную мелодию. Запах становился сильнее, более отчетливым, по мере того, как исследователи продвигались глубже в темное подземелье. Чувство тревоги, едва уловимое вначале, нарастало, с каждой минутой. В воздухе висела странная, почти осязаемая тишина, нарушаемая лишь эхом собственных шагов. Мягкий свет фонарей едва пробивался сквозь пещеру, подчеркивая каждую трещину, каждую неровность каменных стен, превращая знакомое в таинственное, а знакомое в непознанное.

По подземелью мы ехали минут семь, после нас остановил яркий свет, мы услышали глухой перезаряд орудия и чей то голос произнес – «три». Даврон в ответ прикинул – «пять». После чего голос прокречал –  «проезжай».

"Что это было?" спросил Сатурн.

"Склейка пароля", ответил Даврон. "Сегодня пароль восемь. Охрана подземки крикнула три. Чтобы получилось восемь, я добавил пять. Вот и вся логика."