Наследница козьей княжны

Кто из-за печи, кто из-под кровати, кто и вовсе из сундука выбрался. Четыре девочки и три мальчика.

Одна из девочек, самая высокая и, видимо, старшая, робко шагнула гостье навстречу, но самый маленький мальчонка тут же подскочил и потянул ее обратно за рукав. Зашептал перепугано:

– А вдруг не она? Смотри, Рада, платье-то какое мокрое да зеленое, в тине все! Вдруг это навка погубить нас пришла?

– Не навка я никакая, – возразила Бела, одергивая сырой подол. – В трясину просто попала, но выбралась. Жива. Пустите меня в доме вашем погреться. Хорошо?

Еще одна девочка, чуть меньше Рады, подошла и сказала мальчику уверенно:

– Не бойся Буян, не навка она. Это ж Беляна наша… Или не узнал?

– Навки лица крадут и чужой роднею притворяются, – поддержала вдруг осторожного Буяна темноглазая строгая девочка, вышла вперед.

– Я проверю, – решила Рада, как самая старшая. Отодвинув младших назад, она смело шагнула к Беле и взяла ту за руку. Затаила дыхание на миг, а потом радостно объявила: – Теплая! Живая!

– Ох!

– Ух!

– Фу-у-у-у-у…

Раздались со всех сторон облегченные выдохи.

Бела, ничего не понимая, огляделась по сторонам. Поежилась. От нетопленой печки веяло холодом.

– Родители ваши где? – спросила у детей. – Я бы лучше с ними пообщалась. А то как-то…

А сама подумала, что вообще не такая уж мысль и хорошая. Все ее за какую-то Беляну принимают. Знакомую. Верно в теле она все-таки в чужом… И что она этим людям скажет? Как объяснит, что не помнит никого и не узнает?

– Родители в селе остались, – грустно ответила Рада.

Временно забыв о собственной проблеме с беспамятством, Бела нахмурилась. Дети сидят в лесу, в холодном доме, перепуганные. Что-то тут нечисто.

– Значит, вы одни? – уточнила Бела. – И что же вы тут делаете?

– А нас в жертву принесли, – тихо всхлипнул кудрявый мальчик.

– Чего-чего?! – От такого заявления Бела опешила. И возмущению ее не было предела: – Как это понимать? Детей – в жертву! Это что еще такое? Почему?

– Будто ты сама не знаешь? – сердито тряхнула шевелюрой темненькая девочка.

И показалось вдруг, что в шоколадных кудрях ее что-то мелькнуло… Будто рожки? Бела вгляделась в лохматые детские макушки. Не показалось. Рожки имелись у всех.

– Не груби ей, Власта, – упрекнула темноволосую подругу Рада и просияла вдруг. – Вспомни-ка, что в сказании о козьей княжне говорится? У того, кого благословляет, она память в обмен забирает. Так что радуйтесь! Все с нами хорошо теперь бу…

Хрясь!

За окном громко хрустнула ветка. И рогатые детки как по команде присели, округлив глаза от страха.

Бела тоже присела, но вспомнив про дверь, метнулась к ней и заперла тяжелый засов.

Щелк!

– Тс-с-с-с, – зашипела на нее Власта. – Тихо…

Снаружи что-то двинулось.

В повисшей тишине Бела буквально телом ощутила вибрацию. По земляному полу прокатились отголоски чужих шагов, тяжелых и бесшумных.

– Ай! – вскрикнули вдруг хором самые маленькие дети и на дальнее окно указали.

Бела тоже посмотрела туда и обмерла. Из сумрачной гущи ольховых листьев смотрел на нее желтый хищный глаз с острым зрачком по центру.

Глянул и исчез.

А происходящее показалось смутно знакомым.

– Что за зверь там? Волк? – спросила Бела.

– Какой там волк. Волколачище! – печально сообщила Рада.

– А вы козлята что ли? – озвучила Бела бредовую идею.

– Нет. Мы люди. Особенные просто. Староста с ведуном говорят, что мы проклятые. Поэтому нас волколакам и отдают.

– Чушь какая! – возмутилась Бела, и гневно куцую занавеску на окне задернула. – Никому я вас не отдам. Никакому волку… Волколаку тоже!

– Мы знаем, – заулыбалась Рада. – Тебя к нам козья княжна послала. Наконец-то!

И Бела не стала ее разубеждать.

– Так и есть, – подтвердила решительно. И распорядилась. – Давайте-ка вещами дверь забаррикадируем и окна. И огонь развести бы нужно.

Под окном снова хрустнуло.

Слух обострился вмиг. Все чувства вообще. Бела прижала палец к губам, и дети замерли по ее команде. Она чувствовала волколака, буквально ощущала его присутствие кожей. Вибрировал пол от могучих шагов. И воздух полнился запахом псины и мускуса, от которого почему-то все естество переполнялось необъяснимой жутью.

Волчий глаз.

Лишь его Бела в окне и успела рассмотреть, но и того хватило, чтобы понять – волколак огромен!

От тревожных мыслей ее отвлекло щелканье огнива. Спустя мгновение черный зев печи озарился рыжим пламенем, и сразу стало спокойнее. Волки ведь боятся огня? Волколаки, верно, тоже?

Из-за стены донеслось хриплое ворчание, раскатилось по лесу эхом. А потом заскрипело жалобно под нелегкой ношей кривое крылечко, и в дверь поскреблись.

Голос, не слишком низкий, но пугающий до мурашек, мягко пропел:

– Козлятушки-ребятушки, отворитеся-отопритеся…