Это всё, что я знаю…

– Ну а ты, в самом деле, как вчера родился. – Повернувшись к Мише и обнимая его за плечо, отвечала Соня.

– Ничего не вчера, кажется, я это уже слышал где-то, – отстреливался Михаил, – как-нибудь бы устроить свою жизнь так, что бы проводить так утро или вечер каждый день.

– Ну, тут ты, конечно, размечтался, глупыш, важные дела тоже нужно решать, иначе никак. Но участить такие посиделки можно, потому-то я и намекала тебе вопросами, где бы ты хотел жить, – продолжала Сонька, – сейчас начнутся холода и снова эта грусть, прятки от мороза и прочие прелести нашего климата, я бы хотела в теплые края.

– Нам только по семнадцать, куда ты так торопишься? – Заворчал Миша.

– А думать надо уже сейчас!

– Сейчас я ничего не хочу думать, хочу наслаждаться моментом. Вот видишь дерево?

– Ну.

– Вот ты смотришь на него, а оно в эту секунду растет. – С довольным лицом проговорил Михаил.

И четыре юных глаза уставились на высокий тополь, будто и в правду пытаясь уловить взглядом процесс прорастания. Для уставшего ума любая глупость услада. Покинем на некоторое время этих прекрасных юных мечтателей, ибо таково решительное требование повествования и заглянем в дом Калагереевых.

Да простит мне мою оплошность читатель, я до сих пор не назвал фамилии Романа Захаровича, это ни в коем случае не тайна, а всего лишь рассеянность автора. В то воскресное утро Роман Захарович, живший по глупому графику «работа-дом-работа», подбирал галстук к синему костюму. Супруга молча кормила кота. В квартире царила тишина, но тишина для посторонних ушей, для жителей этой квартиры был чётко слышен металлический скрежет шестерен огромной машины, название которой супружеский брак. Всякий раз, когда я думаю об этой семье, я не могу найти те самые точки соприкосновения, существование которых до этого года оба супругов не смели ставить под сомнение. По какому-то непонятному распорядку Гера покидает дома, а на замену ей приходит Эрида. То, что женщина делает из мужчины человека – это факт неоспоримый, как и то, что также ловко она может его полностью разрушить. Но, ни того ни другого Оксана еще пока не торопилась выполнять. Она погрузилась в раздумывания, где сплошь фигурировали только догадки, то ли любовница молодая то ли работа встала каким-то образом на первое место. А может это и временно, думала она, все мы люди и все мы совершаем ошибки, а иногда из них выходит что-то чудесное. Также она твердо понимала, если бы семья была счастьем для человека, то это была бы семья с большой буквы, чего сейчас о них сказать никак нельзя. Никогда не болейте людьми, от них нет лекарства. И даже если бы сбылась мечта всего человечества – рождаться старым и глупым, и по мере взросления молодеть и обретать разум, то всё равно ситуации в семье Калагереевых избежать не удалось. Т. к. их возраст средний и при любых векторах развития человека они бы находились на одной и той же стадии. И вот когда галстук был подобран, не вспомню уже какой, наверняка тот же, что и вчера, Роман Захарович поспешно удалился из дома. Оксана смотрела в след до тех пор, пока дверь не захлопнулась. После накинула легкий плащ взяла сумку и на полминуты задумалась у двери, глядя на ключи от автомобиля. То были ключи мужа, он никогда не водил свой автомобиль. Роскошный, белый, немецкий седан простаивал неделями во дворе, изредка Оксана садилась за его руль, чаще Сонька воровала ключи, чтобы посидеть с Михаилом или в одиночестве, слушая музыку. Приняв решение о пешей прогулке, она открыла дверь и вышла, кот пришел провожать хозяйку, самодовольно вылизываясь после плотного завтрака. Оксана прогулочным шагом, будто первый раз в этом городе направлялась в сторону проспекта N, там она повернула направо и остановилась у пешеходного перехода. Желтые листья пронеслись у ее ног, будто играя в догонялки, друг за другом. На разрешающий сигнал светофора Оксана не сразу начала движение, она смотрела на него, но не видела. Юноша, пролетевший мимо на велосипеде, заставил её опомниться и поторопиться через дорогу. Покинув главный проспект города S, она более не выполняла никаких маневров, продолжая идти прямо. Дойдя до свежевыстроенной высотки, она подошла к последнему подъезду и позвонила в домофон. Высокомерное, невозмутимо спокойное «Кто там?» прозвучало из динамика домофона.

– Это я. – Ответила Оксана Владимировна.

– Ой, доченька, заходи! – Прозвучало сквозь помехи и дверь разблокировалась.

Роскошная, стальная белая дверь была уже открыта. Она скрывала от глаз соседей невероятно дорогостоящее убранство этой квартиры.

– Чего не позвонила, знаешь же, что не люблю незваных гостей. – Томным тоном цедила женщина, сидя в комнате на большом бежевом кресле.

– Прости, забыла. – Снимая туфли, ответила дочь.

– Входи, ну как ты? Рассказывай! – Начала беседу мать.

То была статная, роскошно одетая, умеющая себя держать как барышня высшего света, женщина шестидесяти двух лет. Вдобавок ко всему вдова. Отец Оксаны полтора года бился с опухолью головного мозга, увы, силы были не равны. Он оставил в наследство своей жене адвокатскую контору, которая как нефтяная вышка приносила неисчислимые доходы матери Оксаны.

– Да помаленьку, вот, шла в салон и решила к тебе зайти. – Продолжала Оксана.

– Я по одному твоему виду вижу, что что-то не так.

– Тебе никогда не казалось, что папа тебе изменял? – Спросила Оксана очень аккуратно, будто преодолевая минное поле.

– Ах, вот оно что, ну я тебе говорила, не выскакивай ты за этого козла, у него в глазах все видно, что он там из себя представляет! – Подняв чуть выше тон, проговорила мать и отвернулась в сторону с недовольным лицом.

– Нет, всё совсем не так, как ты подумала, он просто стал какой-то странный…

– Доченька, он не стал, он им и был, – перебила мать, – просто глаза твои постепенно стали открываться, когда уже и дочь выросла, долго же тебе надо было!

– Ну почему так происходит?

– Доченька, единственный настоящий мужчина уже умер полтора года назад, этот твой Рома, он же нарцисс самый натуральный, он никого вокруг не видит, через работу свою все комплексы несет, сажает вон всех виновных-невиновных, он питается этим. Оставь ты его, у тебя есть все средства, чтобы растить дочь самостоятельно. Кстати как там твой салон?

– Да с ним-то всё в порядке.

– Вот и давай не тяни с этим, Сонька уже взрослая она всё поймет, а если сама раскроешь все его похождения, больнее будет, не лезь ни во что, слышишь меня?

– Слышу. – Вполголоса ответила дочь.

– Иди я тебя обниму. – Уже спокойным тоном позвала мама.

Оксана с блестящими глазами подошла к матери и приобняла ее. Мать погладила её по плечу и дала обещание, что все будет хорошо.

– Ладно, я пойду, наверное, надо на работу.

– Иди, моя хорошая, и не делай глупостей! – Говорила вслед мать.

Конечно, как тут их не наделать? Когда живешь семнадцать лет себе и думаешь, что знаешь весь этот мир, а он оказался подлым. По пути в свой салон она заприметила центр психологической помощи. На ходу изучила режим его работы и последовала дальше по улице, на которой находился ее салон красоты. Оставим Оксану с её мыслями и хлопотами на работе и устремимся вслед за бежавшим Роман Захаровичем. Куда он так торопился в субботнее утро, даже если бы кто-нибудь остановил его и спросил об этом, думаю, ответа не последовало, лишь надменным взглядом был бы удостоен тот, кто посмел остановить главного прокурора города S. Дорогостоящие наручные часы подтверждали опоздание прокурора на работу, и тот вовремя заприметил машину такси, которая стояла возле кофейни. Рядом выкуривал сигаретку и потягивал дымящийся кофе, кто бы вы могли подумать? Прокудин Владимир Степанович оказался как нельзя кстати, и кофе успел заказать и пассажир попался, готовый заплатить любые деньги за своевременное прибытие в прокуратуру. Роман Захарович, противясь и с трудом преодолевая ненавистный запах табака, обратился к водителю.

– Уважаемый, плачу полторы тысячи до прокуратуры, очень срочно! – Донес свое предложение до Володи Роман и уже закинул портфель в открытое заднее окно автомобиля.

– Да это мы сейчас запросто! – Ответил Володя и поторопился за руль.

Кофе было установлено специальный подстаканник, ремень пристегнут и только запах жженой резины еще с минуту напоминал о присутствии тут машины такси.

– Господи, как вы это курите? – Скривив гримасу, спрашивал Роман Захарович.

– Да, привычка поганая не могу никак бросить.

Роман Захарович надменно кивнул и промолчал.

Примерно минут десять заняла бы поездка до прокуратуры, как непоколебимый светофор остановил на короткий промежуток времени поток машин, Роман Захарович возненавидел все светофоры мира за такую наглость. Пешеходы начали движение, пересекая проезжую часть, на встречной полосе движения, девушка переходила дорогу, ведя рядом свой велосипед. Остановились все машины, заисключением одной. Шумная, с черными окнами, красного цвета машина стремительно набирала скорость. Ввиду небольшого заветвления дороги левый ряд машин загораживал идущих пешеходов, а злостный нарушитель левую полосу для движения принял видимо за взлетную площадку, всячески игнорируя красный свет. И вот железный киллер появляется на стоп-линии перекрестка в момент перехода девушки с велосипедом. Теперь, чтобы лучше представить то, что сейчас произойдет, пусть читатель вообразит себе странную человеческую способность: в критические моменты, несущие опасность для жизни, картина происходящего замедляется в пользу восприятия. Т. е. человек превозмогает над временем и успевает среагировать на ситуацию. Свист резины, звук сигнала машин, крики из окон, вопли пешеходов. Всё замедлилось. К сожалению, никакая сверхспособность не помогла бы бедняжке избежать увечий т. к. она невозмутимо наслаждалась любимой музыкой, которая заглушила посредством наушников все происходящее вокруг. В одно мгновенье велосипед вырвало из рук, столкнув пострадавшую прямо по своему направлению, машина остановилась. Переднее колесо велосипеда покатилось к обочине. Шлем велосипедистки проломлен. Картина застыла. Все свидетели замерли и в раз, как будто находясь под водой медленно, но с большим усилием заторопились на помощь. Из красной машины выскочили двое молодых людей, оглянулись на происходящие и дали дёру. Народ сбежался вокруг; женщины склонились, мужчины сели на корточки подле велосипедистки. Володя, кажется, тогда он так быстро двигался, на фоне всего происходящего в глазах Романа Захаровича, молниеносно отстегнул ремень и достал аптечку из бардачка. Он прытью вынырнул из машины, оставив дверь открытой. «Да чтоб меня!» обронил Роман Захарович. Опоздание его волновало больше. Он оставался сидеть на заднем сиденье и наблюдать за происходящим. Володя с криками «Её нельзя трогать, не переворачивайте её!» преодолевал эти долгие метров тридцать до встречного перекрестка. Добежав до толпы, растолкал людей в стороны и преклонил колено перед пострадавшей, разместив перед собой аптечку. Женщина, склонившись рядом, вызывала скорую. Крови вокруг тела нет, видимых переломов нет, все конечности имеют форму обычного человеческого тела. Девушка потратила все оставшиеся жизненные силы на шепотом сказанное «Больно». Володя приложил бинт к единственной видимой ссадине на теле пострадавшей и достал обезболивающее. Подняв голову вверх, громко спросил воды у присутствующих, кто-то из толпы сунул ему бутылку. «Вот, примите эти таблетки, вам полегчает» – сказал Володя и дал девушке две таблетки «Нимесулида». Где-то вдалеке послышалась сирена и народ закопошился вокруг. Люди побежали отгонять свои автомобили в стороны, чтобы пропустить машину скорой помощи. В миг, откуда не возьмись, без звуковых сигналов и проблесковых маячков, съехалось три полицейских экипажа. Два из них дорожная служба и один из отряда сотрудников полиции. После осмотра один экипаж дорожной службы резко сорвался с места происшествия, включив сирену. Володя, не торопясь вернулся к своему такси, он находился в некотором смятении. Садясь за руль, не проронил ни единого слова своему пассажиру и продолжил движение до прокуратуры. Пассажир разглядывал происходящее происшествие до тех пор, пока не пересекли перекресток. Оба погрузились в смутное молчание. По приезде Роман Захарович рассчитался крупной купюрой и по своему обыкновению сдачу оставил на чай. Володя еще долго курил сидя за рулем, а после отправился дальше работать. К сожалению и мне нужно торопиться по делам, на сегодня приостановим повествование и в скорое время возобновим.

Глава 4. Виновен не тот, кто грешит, а тот, кто создает мрак

Сегодня я в не совсем стандартной обстановке продолжаю мой рассказ. Ввиду того что, моё любимое кафе сегодня закрыто по причине халатности некоторых людей. Провод, долго искрящийся, в конце концов, вспыхнул над проезжающим трамваем. Перепад напряжения привел к каким-то проблемам на станции и весь район теперь обесточен. Я сижу за рулем своего автомобиля и наблюдаю, как рабочие копошатся на месте происшествия. Пожарный отряд уже сматывал рукава.

Люди идут, а следом за ними чувство голода и усталости. Не скрывая своего эгоистичного отношения к природе, сетовали на дождь. Каждый был уверен до крайней степени, что следующий год будет лучше нынешнего. Да, возможно, но живым никогда не стоит забывать о могиле. Вселенная подарит чудо только тому, кто в него верит. Не нужно знать все на свете, достаточно понять только себя. С виду вроде разные, а вроде и одинаковые, мы замешаны с вами в одной очень крупной афере с названием жизнь. С одной стороны православные нуждаются в Иисусе, с другой интроверты в наушниках. Так или иначе, на земле существуют люди, а впрочем, люди ли это? Ладно, не будем отвлекаться от того зачем мы тут все собрались. А собрались мы, чтобы продолжить наблюдать за жизнью совершенно простых людей. Как вы могли помнить из прошлой главы, Роман Захарович зашел в здание прокуратуры, а Володя немного погодя поехал работать дальше. В то утро в кабинете Романа были побиты все рекорды по объемам выпитого кофе. Кучи документов то и дело только успевали подвергаться редакции и сортировке, очень ловко параллельно хлопотам государственным решались и хлопоты любовные. По переписке было согласовано сопроводить Лилию сегодня после выступления. В коридоре встретились Павел Владимирович и Максим.

– Ну как самочувствие после вчерашнего? – С улыбкой протягивая руку, спросил Максим.

– А что такого особенного произошло вчера? – Недоумевая, спрашивал Павел Владимирович.

– Да брось прикидываться, надрался ты не слабо тогда!

– Брось ерунду пороть, юный дуралей, пойди, займись делами. – Буркнул Павел Владимирович и нырнул в кабинет Романа Захаровича.

– Тебя стучаться то не учили? – Не отрываясь от бумажной волокиты, как бы между делом проронил Роман.

– А я что, захожу в кабинет высокопоставленного лица?

– Ты посмотри, свежий как огурец, откуда в тебе столько здоровья?