Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Лежавшая на каменном полу морда была обрамлена шипами и увенчана двумя загнутыми назад рогами. Чешуя отливала синевой. А на могучих, словно колонны, лапах чернели полуметровые когти.

– Дракон… Груольт… Небесные Всадники… – обрывки информации закружились в едином вихре: – Ты с ними был связан? – женщина невольно понизила голос до шёпота.

Однако на некроманта даже не посмотрела, не в силах отвести глаза от величественного создания. Дракон! Разве могла она представить, что однажды увидит его воочию? Впечатление от зрелища опрокинуло кувшин с вопросами, не дожидаясь ответа на первый:

– Что с ним? Почему он здесь? Зачем провоцировать истребление, а потом укрывать самому же? – взгляд Ли заметался между профилем Леонардо и драконом.

Некромант же спокойно созерцал, как свет играет на лазурной чешуе:

– Столько вопросов. Ответ выйдет обширным. Драконы – не только самые могучие, но и самые развитые из всех существ, даже людей. Высокий уровень интеллекта по праву рождения, измеряемая тысячелетиями жизнь и ментальная связь с сородичами. Разве могло сложиться иначе? Однако именно последний фактор определяет судьбу дракона и, едва люди научились воровать драконьи яйца, маги нашли способ накладывать вето на общение детёныша с взрослыми особями. Так появился орден «Небесных Всадников», где задушенный потенциал превратил крылатых мудрецов в безропотных животных. Вероломство… – слово резануло слух внезапным осуждением. – Мне было чуть больше века, когда я, искушённый магией Жизни, вступил в ряды Ордена. Опыт и дворянский титул быстро мне открыли дорогу в небеса. Тогда Аргалион был не столь велик, но стал моим продолжением. Будучи парившим над горячими песками рыцарем, я часто размышлял о свободе воли. Слишком уж отвратительным казалось впечатанное в драконий разум табу, сколько бы мне ни рассказывали про опасность обузданных ящеров. Попытки оправдать подобное рабство не увенчались успехом, и я вознамерился подобрать ключ к незримому замку. Месяцы проб и ошибок медленно приближали меня к цели. На девяносто шестой день удалось изобрести размыкающее чары заклинание. Аргалион и другие драконы получили свободу, а я был заслуженно наречён опальным рыцарем. Ведь лишил Аль Херон большей части военной мощи. Клеймо изменника сулило казнь – пришлось сменить амплуа и покинуть королевство… – хмурость на лице колдуна разбавила тоска: – Что касается Аргалиона, ныне его сознание погружено в сон, ибо сейчас, за пределами пещеры, дракона ждёт лишь отравленный гарпун.

Повествование некроманта зажгло в серых глазах искру восхищения. Взгляд женщины больше не метался – замер на рассказчике. Ещё бы! История драконов и магов была созвучна истории её вида. И перед ней сейчас стоял… Герой! Освободитель!.. Правда, искра мигом погасла, стоило памяти освежить некоторые детали.

– Излагаешь благородно… – Ли глядела намного глубже демонстрируемой драматичности: – Только вот я видела одно из твоих воспоминаний, где ты предлагал султану отомстить драконам за то, что они вернули своих детёнышей. Как это укладывается в рассказанное?

Некромант флегматично посмотрел на женщину:

– Эти события разделены шестью столетиями. Четыре века назад Аль Херон решил возродить Орден, и крах данной идеи послужил хорошим аргументом для ратного похода против драконов. Как ты уже знаешь, истребление существ было нужно, чтобы лишить «Альянс Света» сил распоряжаться всей магией Света, как личной привилегий. Иносказательно я осушил море, дабы избавиться от акул, какие размерами превзошли китов, пусть и вместе с последними. Насколько бы скверным ни казался план, он был единственно верным.

Ответ не менял ровным счётом ничего. Снова, как и всегда, всё подчинялось эгоистичным желаниям… Ли перевела взгляд на дракона. Сон и смерть… В чём отличие? В деталях? В любом случае это не жизнь для мудрого, свободного создания. Да и не только для такового.

– Я так понимаю, за вступлением последует продолжение? – женщина приложила усилия, и голос прозвучал ровно. Эмоции и споры не приведут к цели. Надо просто выслушать. И всё.

– Разумеется, – некромант приблизился и протянул ладонь.

Ли подняла руку, но не донесла: прощальный взгляд на Аргалиона сжал пальцы горечью сожаления. Лучше бы она его и не видела вовсе, лучше бы драконы так и оставались прекрасными легендами. И уж точно Леонардо не союзник в вопросах свободы. Одной рукой дарует её, другой – отнимает… жизнь. Быстрее бы закончить представление – застывшая ладонь продолжила движение.

Едва женщина коснулась некроманта, клубы чёрного тумана ознаменовали телепортацию. Секундой позже они стали распадаться, и кислую гарь сменил свежий воздух. Открытое пространство? Нет, снова какая-то гигантская пещера. Через огромный пролом в своде падал столп белого света и рассеивался над простиравшимся вокруг лесом: серым, словно запылённым. Когда Ли осознала, почему он такого цвета, у неё ёкнуло сердце. Лес был полностью сложен из костей! Стволы деревьев – из больших, ветви – из маленьких. Вместо плодов – зияющие пустыми глазницами черепа: одиночные крупные или грозди мелких. Даже кусты состояли из тонких позвонков! Чья извращённая фантазия могла придумать такое?.. Это же кладбище!

Следом пришло понимание, что все черепа причудливых форм. Женщину затрясло от злости – скрывать эмоции стало невыносимо тяжело: наверняка творцом выступил сам Леонардо.

– Разделяю твоё негодование… – колдун зашагал по выложенной из камней дорожке, потом замер и повернулся к сурово нахмуренной спутнице: – Я создал это место, чтобы не забывать масштабов случившейся трагедии, хотя здесь лишь её сотая часть. И прежде, чем ты снова меня осудишь, я скажу, что знаю, как вернуть мироздание к истокам…

– Как? – процедила Ли, чтобы не наговорить лишнего.

– Ничто не исчезает бесследно. Душа всякого живого после смерти попадает в место, существующее вне времени и пространства. В Эрмориум. О нём мне поведал Аргалион, отплатив мудростью крылатых пращуров за свободу и воссоединение с драконьим родом. На том моя любознательность не иссякла, и я узнал немало тайн Вселенной. Людской век недолог. Даже с поддержкой чар Жизни. Аргалион надеялся, что я унесу эти знания в могилу, но они лишь подтолкнули меня к поиску секрета вечной молодости, бессмертия, отличного от жалкого существования вампиром, что погибает вместе со своим создателем. Так наши дороги разошлись. Аргалион остался приверженным Свету. Я же встал на путь Тьмы, глубокой и непредсказуемой…

Шагая обратно, Леонардо провёл пальцами по костяным лепесткам высокого куста:

– Время вспять не повернуть. Однако есть шанс начать новую эру. Эру, где люди не смогут узурпировать магию Света, а сторонники Тьмы – творить бесчинства. Другие лица. Другая концепция. Иной паритет. Я готов стать его осью: вернуть существ, направить ход истории по руслу свободы и равенства, где при должном упорстве любой желающий сумеет обуздать смерть, – не дожидаясь ответа, некромант коснулся локтя Ли.

Чёрные клубы. Новая телепортация. Волосы женщины качнул внезапный жар, а серые глаза прищурились от ослепительно яркого солнца. Пока они привыкали к смене обстановки, до ушей долетели обрывки незнакомой речи и… ворчание верблюдов?.. Пустыня?.. Укрыв лицо от света, Ли осмотрелась. Догадки не подвели. Оазис. С низкими деревьями, коричневыми шатрами и смуглым людом, сплошь в бежевых халатах да бело-жёлтых куфиях. Позади же высился глиняный обелиск: не меньше трёх метров высотой, в кругу из камней – видимо, солнечные часы.

Вдруг на лицо упала тень, разменявшая жар на щадящее тепло – поднятый взор застал над головой щит из чёрного тумана. Колдовать у всех на виду? Вопросительный взгляд метнулся к Леонардо, но тот указал ладонью на бедуинов, что приветствовали его почтительными кивками.

– Перед тобою доказательство правильности намеченного мной пути, – многозначительно изрёк он. – Номады. Их присягнувшие Короне предки казнили вольных заклинателей за нежелание подчиняться султану. Теперь же потомки осознали чудовищность ошибок прошлого. Они хранят свитки с заклинаниями, верят в возрождение магии Света и не осуждают чужой выбор, даже если речь заходит о Тьме. Прозрели одни, прозреют и другие.

– Возможно. А может, и нет, – с толикой безразличия ответила женщина и снова посмотрела на колдуна: – К чему ты мне всё это показываешь? Чего хочешь от меня?

Речи Леонардо были весьма и весьма любопытны. А уж сколько вопросов порождали! Сколько тем для дискуссий! Насколько глубоко он всё продумал? Сохранение мирового равновесия. Адаптация существ в нынешних реалиях. Отношение к ним людей. Вероятность успеха в контроле желаний и стремлений сотен тысяч людей одной личностью. Бессмертие! Можно было бы даже забыть на некоторое время о принесённых жертвах… Хотя – вряд ли. Здравый рассудок подсказывал, что в процессе претворения намерений в жизнь жертв станет только больше, и, к сожалению, для Леонардо это – привычное дело. И не в её силах что-либо изменить…

– Есть все мотивы полагать, что в процессе возвращения существ мне потребуется эклектика: сочетание биполярных магий. Как властвующий над Тьмой, я хотел бы заручиться поддержкой несущей в себе Свет. Более того, ты говоришь, что думаешь: твоя беспристрастная позиция поспособствовала бы справедливости нового миропорядка. Иными словами, я предлагаю тебе стать частью грандиозных перемен. Не принимай скоропалительных решений. Подумай как следует. По возвращении я оставлю на ветке браслет. Заберёшь его в течение трёх дней, и я буду рад посвятить тебя в нюансы. Нет – с прискорбием приму отказ. А пока не откажи в совместной трапезе, возможно, последней, после которой я, согласно уговору, доставлю тебя в Эльтарон.

Леонардо мог телепортировать Ли одним касанием, но добровольность выбора подчеркнула галантно протянутая ладонь.

По-видимому, некромант хотел компенсировать потраченное время и укрепить фундамент для немаловажной сейчас благосклонности. В бескорыстность намерений верилось слабо, однако любопытство с лёгким чувством голода взяли своё – пусть эта встреча закончится на дружеской ноте: в отличие от Леонардо, Ли точно знала, что она станет последней.

После очередного перемещения пара оказалась на высокой террасе особняка, где их ждал накрытый стол и тканый навес. Женщина направила взор вдаль: за балюстрадой простирались золотистые барханы и отроги рыжих гор. Вероятно, место находилось на границе Аль Херона и Виверхэля. На это же указывала и резко ослабевшая жара – здешнее тепло приятно ласкало кожу.

За трапезой Леонардо вёл себя учтиво и, ведая, что перед ним лесная обитательница, рассказывал о тайнах пустыни. Миражи, поющие дюны, образованные зыбучими песками сокровищницы и легенды о призраках самума. Чудеса – заслушаешься. Особенно когда в хрустальных бокалах символично зеленеет кактусовый сбитень, а на серебряных тарелках благоухает страусиное рагу. За такими историями время летело невероятно быстро – вроде недавно уселись, а пылающий диск уже стекал по янтарному небосклону, призывая возвращаться домой. Так Ли и поступила.

Сухое тепло исчезло вместе с чёрными клубами – родной край встретил женщину сумраком и метелью, которая после пустынного тепла пронизывала до самых костей: словно хотела наказать за праздное пребывание на чужбине.

– Спасибо за… славно проведённое время, – кутаясь в плащ, Ли смотрела, как Леонардо вешает на дерево изящный браслет.

– Взаимно, – почти незаметно улыбнулся некромант. – Будешь уходить, не забудь гостинец, – его загадочный взор упал к её ногам.

Опустив глаза, Ли обнаружила возле себя сундучок, а когда подняла их, спросить о содержимом было уже некого. Разве что зимний лес. В принципе, предсказуемо. Когда эгоцентричная личность не стремилась произвести впечатление, оставляя себя в центре событий? Взяв в руки гостинец, женщина осторожно приоткрыла крышку. А потом и вовсе распахнула. Алхимические ингредиенты. Притом самые необходимые. Будто Леонардо знал о её деятельности больше, чем хотел показать, и потому не особо расспрашивал о жизни. Жаль, отсутствие слежки не стало ещё одним пунктом спасительного уговора – взгляд невольно проскользил по заснеженной, тёмной чаще. Возможно, колдун наблюдал и сейчас. Сам или глазами фамильяров, спрятав магию от хранительницы леса. Только это ничего не изменит – Ли неторопливо зашагала к хижине.

* * *

Соблазнительно сияя чернёным серебром, браслет провисел на дереве три дня, а с приходом четвёртого к нему прилетел ворон. Немного посидел на ветке, взял украшение в клюв и взмыл в серые небеса. Заложив прощальный круг над лесом, словно высматривая кого-то внизу, ворон накинул браслет на шею, крокнул и распался на тёмные клубы.

* * *

В укрывшуюся средь лесов башню, чьё основание веками царапал терновник, Леонардо являлся лишь в моменты озарения, когда идеи сдавливали рассудок, подобно растущей внизу колючке. Вот и сейчас, пребывая в своём кабинете на самом верхнем этаже, некромант царапал на стенах схемы преломления звёздного света, расчёты астрального сопряжения и алхимические формулы – когти иссекали камень, словно лёд, продолжая, казалось бы, бессвязную мысль.

Вдруг с маленького балкона, что взвешивал ночь за распахнутыми створками дверей, раздался одиночный «крок».

– Иори… – не отрываясь от своего занятия, произнёс Леонардо. – Можешь, войти…

Ворон залетел в тёмное помещение и уселся на золотой канделябр, где о свечах напоминали лишь пыльные капли застарелого воска.

Увидев зажатый в чёрном клюве браслет, некромант стал мрачнее:

– Скверные вести. Всё должно было сложиться иначе, – он отвёл взгляд на иссечённую расчётами стену, словно та могла прояснить причину отказа. – Верни браслет в хранилище и дай знать, когда в Басторгских Лесах произойдёт что-нибудь интересное.

Учтиво крокнув, ворон вместе с украшением распался на траурный туман. Леонардо же едва различимо прошептал:

– Я что-то упускаю… Нужно взглянуть на ситуацию со стороны…

По взмаху ладони в кабинете появилась сотканная из мглы проекция: накрытый стол, за которым неподвижно сидели два узнаваемых силуэта: он сам и Лили. Над парой же чёрными строками стали всплывать все произнесённые за их совместное общение фразы.

– Это не поможет, – вдруг повернул голову собственный двойник.

Леонардо вздохнул, взмахнул ладонью, развеяв видение, но двойник не пропал – лишь встал с исчезнувшего стула:

– Разве можно прогнать то, чего нет? Я плод твоего воспалённого разума… и нежеланный ответ. Причина неудачи в тебе. Ты сошёл с ума. А Лили это поняла. Ведь у неё был достойный наставник. Истина бывает горче праха.