По ветру

Ничего из этого не случилось. Было много разного: новые интересы и планы, новые люди, стертые из жизни недели и вдрызг разбитое сердце, пронзительные тексты и музыкальные импровизации – жизнь-тусовка-без-остановки. Такая, на которую можно прийти абсолютно размазанным и потерявшим смысл, на которой обсуждаются важные дела и даже заключаются хорошие сделки. Так Тёмыч и жил после Кати, вернее, «с Катей на фоне». Кроме прочего, погрузился в музыку, продвигал фанк-группу друзей, писал свои тексты для фитов и внезапно решил учиться вокалу. Конечно, отсутствие музыкального образования никогда не мешало Тёмычу проникновенно петь у костра или влетать на сцену на концерте знакомых музыкантов, но как-то хотелось все красиво обрамить, развить и чувствовать себя максимально уверенно у микрофона.

Спроси сейчас, Тёмыч явно проклял бы то спонтанное желание учиться петь. Обратился бы за советом к друзьям, выбрал бы онлайн-занятия или вовсе репетитора на другом конце города. Но полтора года назад он вошел в стены студии «Джем» и запустил череду событий, что привела его в эту точку. В утро, когда в его руках оказалось кольцо и прежний мир перестал существовать.

«Джем» казался живым организмом – не привычным набором помещений, где занимаются вокалом, а именно атмосферным убежищем от реального мира. Туда приходили как домой: распеваться или подбирать аккорды, пить чай, обсуждать интересные вещи и делиться самым сокровенным – эмоциями. Тёмыч ощутил все это, едва переступил порог, придя на пробное бесплатное занятие. Такие места окутывают атмосферой, переключают тебя на нужную волну, настраивают мягкой улыбкой педагога по вокалу…

– Варя, – представилась улыбка, и Тёмыч оторопел.

– Артемий, – улыбаться в ответ выходило само собой, словно включился какой-то странный, давно забытый режим. – Но лучше Тёмыч.

– А я думала, сейчас прозвучит «АС». – Варя покачивалась на пятках, будто прямо среди осеннего Минска у нее был свой личный теплый прибой. Тёмыч слегка подвис, хотя, конечно, не первый раз его инициалы – Артемий Стрельцов – сокращали до звучного и хлесткого АС.

– Не на этой территории. Странно называться асом, когда пришел учеником к профессионалу. А Тёмыч – универсальное и мое.

– Ладно, Тёмыч, – Варя приняла правила игры, – начнем с опроса.

Разговоры были главным козырем Тёмыча. Он знал, что способен понравиться всем – от детишек до строгих бабулечек советской закалки, – но нужны время и тема для беседы. Его харизма раскрывалась через слова, интонации, емкие фразы и внезапные шутки. И процентах в девяноста пяти собеседник оказывался очарован и с нетерпением ждал следующей возможности поболтать. Пять процентов Тёмыч всегда закладывал на погрешность – ничего абсолютного не бывает.

– Может, выпьем кофе где-нибудь?

Если что-то пришло в голову – нужно делать. Чем дольше ты что-то обдумываешь, тем больше сомнений и меньше интереса получаешь в итоге, а значит, возможность осуществления задуманного стремится к нулю. И раз уж Варя так легко очаровала его, стоило продолжить знакомство. Внутри барахталось непонятное влечение – сродни наваждению, и Тёмыч не желал упускать эти яркие эмоции.

– Я не пью кофе с учениками, – Варя отказала легко, без секундного колебания, словно не первый раз отшивала влюбленных учеников. Хотя почему словно? Тёмыч готов был руку на отсечение дать, что у нее не было отбоя от приглашений на свидания и намеков на продолжение.

– Это твое правило?

– И исключений в нем нет. Я замужем, – тут же оборвала логическую цепочку Варя, не дав Тёмычу даже шанса на флирт. – До встречи в субботу.

Ему бы отступить, внять понятному и простому отказу, но Тёмыч, выходя из студии, думал только о том, что задачка будет сложной, а значит, интересной. Все именно так, как он и любит. Варя зажгла в нем первую лампочку во внутренней гирлянде счастья – и он не мог упустить возможность воскресить в себе весь этот теплый, мягкий свет. Это означало одно: он будет добиваться Варю любой ценой. Почти как у Маяковского: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму – одну или вдвоем с Парижем». Варя не была в Париже, Варя была замужем – и это обстоятельство могло сыграть куда более злую шутку, чем границы и стоимость перелетов по Европе. Но как учили герои одного советского фильма: «Вижу цель – не вижу препятствий!» – Тёмыч тоже не видел ничего, кроме новой знакомой, потеснившей в его голове Катю.

* * *

Тёмыч поменял положение скорее рефлекторно – рука затекла и начинала внутренне гудеть, но его это мало волновало. Его в принципе мало что волновало теперь.

– Тёмыч, – в комнату заглянула Эля. – Тебе собираться пора.

Голос сестры звучал непривычно тихо и тактично. В другой ситуации его обязательно покоробила бы жалость, тем более от Эли, но сегодня Тёмычу было все равно.

– Хьюстон, тебе на свадьбу! – Кровать, на которой он лежал, прогнулась под весом Эли. – Не позволяй одному поступку этой… лишить тебя всего.

Тёмыч упрямо молчал. Чтобы ответить, нужно было думать, собирать слова в предложения, функционировать, в конце концов. А хотелось только исчезнуть. Эля, к сожалению, могла запросто потягаться с ним в упрямстве.

– Отложи свою скорбь. Представь, что этого еще не случилось – просто плохой сон, не знаю… Твои друзья позвали тебя, потому что ты им важен и нужен. Сделай это для них – они точно не заслужили внезапного молчаливого исчезновения. И себя заодно отпусти – это же свадьба! Пей, пой, танцуй с красивыми девушками – выпусти эмоции, пока они не сожрали тебя. И кого-нибудь в придачу.

Дру-зья. Дру-зья. Дру-зья.

Слово ворочалось в голове, отскакивало от черепушки с гулким эхом. Тёмыч всегда был «про дружбу». От детских клятв до взрослых спонтанных знакомств он честно следовал всем заветам дружбы: не предавать, не забывать, разделять печаль и радость… Вот с последним он сейчас и собирался прокатить хороших людей, которые, к слову, ни в чем не виноваты. Тёмыч не был уверен, что его потерянная рожа сможет украсить свадьбу, а не наоборот, но не пойти не мог.

– Ладно, – пробурчал он в нутро подушки, но Эля разобрала.

– Он еще и одолжение делает! – прошипела она недовольно. – Иди в душ, мы с Белкой костюм подготовили. И даже цветы заказали! С тебя – собрать себя в кучу и доехать.

Эля, уходя, не то чтобы хлопнула дверью, но закрыла ее с уверенным коротким стуком, словно поставила точку в дискуссии и запустила отсчет времени. Тёмычу ничего не оставалось, как грудой костей и кожи сползти с кровати и, выбирая зигзагообразную траекторию, направиться в ванную. Душ немного взбодрил тело, но туман в голове не рассеял. Тёмыч вернулся в комнату, беспомощно шаря взглядом в поиске моральной опоры, но сфокусироваться ни на чем не удавалось. Белый шум расползался от ушей, застилал глаза пеленой. Нужно было как-то вернуться в жизнь, хотя бы на день, хотя бы искусственно. Тёмыч оперся рукой о стол и под ладонью оказалось что-то мешающее. Мелочь, которая мгновенно ударила под дых одним своим существованием. Злосчастное золотое кольцо, которое словно назло попалось под руку – в прямом смысле.

– Поступим по методу Эли. – Голос звучал отвратно, но Тёмычу очень хотелось хоть как-то разрушить гнетущую атмосферу. Он взял кольцо двумя пальцами и открыл шкаф. Отвернулся, наугад нащупал карман, даже не разбираясь, чего именно, и разжал пальцы. Дальше дело оставалось за малым – закрыть двери, подавить желание все же найти тот самый карман и утихомирить колотящееся сердце.

Все. Не было никакого «нет», никакого кольца и уж тем более предложения. Они с Варей просто поссорились – обычная бытовуха, временные трудности и суета. Он отгуляет свадьбу и со всем разберется: дожмет, исправит, вернет. А пока следовало надеть костюм, взять в охапку букет, купленный сестрами, и вызвать такси до загородного клуба, где уже собирались гости.

Тёмыч где-то прочел, что на чужих свадьбах острее всего ощущаешь свое одиночество. Особенно на счастливых чужих свадьбах. Эта, бесспорно, была счастливой: всегда заметно, когда люди подходят друг другу. Они складываются вместе, как кусочки мозаики – разные, по-своему угловатые, даже цвета могут совпадать лишь сотой долей поверхности, но картинка все равно вырисовывается, а стыки получаются идеальными. Молодые были именно такой парой: без суперромантичной истории знакомства, без драматичного развития событий, но с огромным потенциалом на то самое «долго и счастливо». Такие свадьбы возвращают веру в любовь или прибивают к земле осознанием собственной потерянности на общем полотне мозаики. Тёмыч явственно ощущал второе. Ему хотелось держать ладонь Вари, пока молодые кружились в первом танце, усмехаться парным табличкам с именами на тарелках, участвовать в конкурсах и переглядываться друг с другом из разных команд… Но рядом с ним пристроили кого-то из подруг невесты – такую же одинокую и беспарную на этом празднике жизни.

Эля оказалась по-своему права: тамада, он же ведущий, он же «Вы за это еще и заплатили?!», развлекал гостей откровенно так себе. Что вдвойне обидно: почва-то отменная, народ с огоньком в глазах и детством в пятой точке. Тёмыч мысленно прозвал эту свадьбу встречей однокурсников – задорных, отвязных и внутренне молодых, даже если к тридцати было значительно ближе, чем к двадцати. Но опыта и креатива у ведущего не наблюдалось – были бы силы, Тёмыч давно бы вытолкал его и взял все веселье в свои руки.

– Жаль, конечно, что мелкий твой на эту дату занят был.

– И не говори.

Разведенки – они же бывшие Света и Дима Ломакины – сидели за одним столом с Тёмычем и явно разделяли его «немой восторг» от работы ведущего. Младший брат Светы и правда справился бы куда лучше – Тёмыч пару раз видел его выступления и работу на мероприятиях, но сейчас его зацепил не сам разговор, а то, как бывшие муж и жена существовали в одном пространстве. Столько уважения, тепла и понимания ощущалось между ними, сколько не всегда увидишь в отношениях, не то что после их окончания. Как им удалось все это сохранить? У Тёмыча так и зудело завалить их вопросами, но он точно был не первый и не последний, кто донимал Разведенок своим непониманием. Да и свадьба – так себе место, чтобы расспрашивать о жизни после развода.

– Артемий? – игривый полушепот заставил вздрогнуть.

– Валерия?

Он, видимо, так сильно ушел в своих размышлениях, что абсолютно выпал из происходящего и не заметил подсевшую к нему Леру. Тёмыч слегка сощурился: она действительно флиртовала с ним или количество выпитого добавляло желаемый флер к любой фразе? Разум балансировал на натянутом канате эмоций из последних сил: упасть в скорбь, вспомнить о поставленной на паузу боли или с разбегу рухнуть в другую плоскость – во вседозволенность бесконечной игры между мужчиной и женщиной.

– Ты опять в своих философских думах? – Лера заправила за ухо пушистую прядь волос. Она привлекала своей естественностью: никакого яркого макияжа, идеальной укладки или вычурного платья. Лера выглядела легко, ее внутренней уверенности хватало, чтобы излучать красоту без дополнительного слоя почти-идеальности, которым грешили многие на подобных мероприятиях. – Ты и в универе поражал умением зайти в такие дебри, что нам и не снились. Но это ведь свадьба – здесь можно не искать скрытых смыслов.

– Уверена? – Тёмыч подпер рукой подбородок, разворачиваясь к собеседнице. Они знали друг друга с универа, потерялись на какое-то время в перемещениях взрослой жизни, а теперь оказались за одним столом на свадьбе общего одногруппника – Тёмыч, утративший смысл всего, но храбрившийся из последних сил, и Лера, что пришла сегодня…

– Мой мужчина ушёл курить и, кажется, пропал. Надеюсь, в этом действительно нет двойного дна.

…С мужчиной. Она рассмеялась немного нервно и чуть пьяно, а Тёмычу хотелось завыть. Как они умудряются, эти незаметные мужчины, проскользнуть, зацепить, увести из-под носа лучших девушек? А разве он сам не такой? Да и когда наличие таких вот мужчин в жизни приглянувшихся особ его останавливало? С Варей не остановил даже штамп в паспорте, совместная жизнь и недевичья фамилия.

Варя, Варя, Варя…

Воздуха в зале оказалось слишком мало, чтобы вдохнуть. Тёмыч снял очки, устало потер переносицу и на секунду зажмурился до ярких вспышек под веками.

– Ты в порядке? – Лера наклонилась поближе, и его окутала волна сладковатого аромата парфюма и женского тела.

– Может, мы тоже выйдем покурить? Там разговоры точно поинтересней этого, – Тёмыч махнул в сторону ведущего и недовольно поджал губы.

– Возьмешь мне плед?

– А ты все так же легка на подъем!

Кажется, Леру и саму не шибко смущало наличие у нее мужчины. Или она просто была приветлива? Где грань между легким общением и флиртом? Для Тёмыча, который в дружбу между мужчиной и женщиной верил только в самых редких случаях, этой грани в целом не существовало. Если между людьми есть интерес, то страсть подтягивается сама собой.

Снег, подсвеченный огнями и лампочками гирлянд, сиял мягким кремовым теплом, отчего казался сказочным. Праздновать за городом вместо пафосного ресторана в центре или на окраине Минска виделось Тёмычу хорошей идеей. Сонный лес вокруг обступал волшебный замок, где принц и принцесса кружились в танце под восторженные взгляды гостей… По-детски глупо, конечно, все это звучало в голове, вот только все мальчишки когда-то мечтали спасти свою принцессу из замка, даже если в душе оказывались не рыцарями, а теми самыми драконами. Какая разница, если пылающее сердце готово на подвиги ради любви? Там уж кольчуга или природная чешуя, звонкий титул или легенды и мифы вместо родословной – все теряет значение и вес.

– Ты все-таки не здесь, – Лера высвободила ладошку из пледа и положила Тёмычу на колено.