Как найти работу

Они боролись несколько минут, но безуспешно. У Павла никак не получалось заставить Киру уйти в комнату, а Леонова хотела понять происхождение таинственного "чиха". Заодно успокоить собственные подозрения, невольно возникшие из-за поведения ее соседа. Вдруг там девушка? Очень неприятная ситуация, особенно для нее. Они замерли, тяжело дыша, и Кира резко повернулась, осматривая Канарейкина мрачным взглядом, ткнув пальцем в крепкую грудь.

– Кенар!

– Симба!

– Там девка, да? Мы же договорились: никаких баб в квартире! – она недовольно втянула носом воздух, грозно смотря на него и сверкая янтарным взглядом, ощущая, как злость вновь поднимается из глубин ее души. На это заявление Кенар удивленно приподнял брови, а затем усмехнулся, складывая руки на груди. Мускулы напряглись, и Кира невольно отвела взгляд.

– Снова ревнуешь, Львенок? – протянул он лениво, едва не растекаясь от удовольствия. На это Леонова только рот открыла и закрыла, поражаясь его наглости, хотя в душе понимала: он прав.

– Да больно надо!

– Вот и шагай спать, а я пока выведу Снежану…

– Так и знала, Кенар!

– А еще Марину, Валентину, Аглаю, Дарью, Неллю и Паулину, – довольный собой закончил Павел, усмехаясь от того, как подруга насупилась, мрачно пробурчав:

– И что там тогда?

– Вот поспишь и узнаешь, – похлопав точно ребенка по макушке, Паша ловко затолкал ее в спальню, подмигнув ей, и махнул рукой, закрывая дверь. Кира от возмущения только топнула ногой и цыкнула.

– Вот же… Аглая, Паулина, – мрачно шипела Кира, забираясь на кровать и заворачиваясь в одеяло точно гусеница в кокон. Она уставилась на потолок, пообещав себе не вставать пораньше, дабы приготовить завтрак. Пусть сам старается.

За этими мыслями Леонова не заметила, как погрузилась в беспокойный сон. Она видела дивный вечнозеленый сад с причудливыми растениями, извилистыми дорожками между высокими деревьями и пышными кустами. Посреди этого великолепия находился пруд, где сама Кира, точно Дюймовочка, сидела прямо на жестком листе кувшинки, слушая звонкое мелодичное пение кенара, сидящего на одной из веток плакучей ивы. Его перья были такими красивыми и яркими, что затмевали собой любые цветы в этом чудесном месте. Хохолок и спинка темно-золотого окраса, плавно переходящий в желтые перышки с вкраплениями пестрых оттенков. Зеленые глаза смотрели на нее с добротой и нежностью, а его пение, казалось, звучало только для нее одной. Леонова помахала ему рукой.

Неожиданно лист покачнулся, и Кира вскрикнула, схватившись за край, резко обернувшись. Прямо за ее спиной появилась отвратительного вида огромная жаба в свитере, тянущая к ней свои мерзкие перепончатые лапы, раскрыв пасть. Она закричала, а птица, неожиданно взмахнув крыльями и прервав пение, подлетела к ней, так близко, что Кира сумела схватиться за мягкие перышки, забираясь на спину и улетая подальше от ужасного существа. Они летели прямо над кронами деревьев, Леонова весело смеялась, наслаждаясь свободой. Спустившись ниже, оказались на одной из полян в глубине сада, где раньше никогда не бывали. Повсюду росли орхидеи – диковинных цветов и форм. Но все они меркли по сравнению с одной-единственной: черная с синими прожилками, мохнатыми лепестками. На язычке бутона сидела фея – настоящая королева. Кира нахмурилась и попыталась сказать кенару, что надо улетать. Однако, птица неожиданно замерла и перестала петь. Темноволосая красавица фея улыбалась ему, помахивая волшебной палочкой. Зудящее чувство не давало Леоновой покоя. Будто она знала, кто это.

Фея поманила птицу к себе пальчиками. Сколько бы Кира ни старалась, не могла остановить и не дать оставить ее одну посреди поляны. Повсюду слышался звонкий смех, Леонова оглянулась на другие орхидеи. В них тоже были разные девушки-феи, роскошные и прекрасные. Они манили кенара остаться. Протягивали руки и смеялись, а Кира вдруг почувствовала поток воздуха, увидев, как мелькнули золотистые крылья ее друга. Он улетел, оставив ее одну, среди десятков тысяч прекрасных цветов с перышком в руке.

После того странного сна Леонова проснулась в семь утра и поняла, что больше не сможет уснуть. В гостиной было тихо, и Кира не стала делать попыток зайти. В конце концов, пусть тайна Паши останется с ним. Мало ли каковы причины. Неуемное любопытство могло только оттолкнуть Канарейкина. Страх после пробуждения оказался таким сильным, что Кира невольно подошла к шкафу с верхней одеждой и проверила его вещи. Сумасшедшее чувство, но никак не получалось с ним совладать. Убедившись, что Кенар не ушел, она отправилась готовить.

– У меня там картошка варится! Куда ты меня тащишь? – Кира попыталась сбросить руки Паши с глаз, однако он не дал ей этого сделать, настойчиво подталкивая вперед.

Время близилось к одиннадцати утра, когда проснувшийся и умывшийся Паша, вдруг ни с того ни с сего заявил о сюрпризе и попросил ее закрыть глаза. Поначалу Леонова не восприняла его серьезно и попыталась проигнорировать. И тогда Канарейкин перешел к решительным действиям.

– Подождет твоя картошка, – хмыкнул Паша, обжигая своим дыханием ее ухо, заставляя задрожать от восторга и предвкушения. Он был так близко – колени подгибались, и каждый шаг давался с невероятным трудом. Кира неуверенно коснулась рукой какого-то препятствия и услышала:

– Осторожно, дверь.

Вначале появился шорох, а затем неуверенное мяуканье. Ошибки быть не могло. Внутри ее ждал самый настоящий котенок. Вряд ли Паша включил программу для любителей животных, дабы поддразнить. Сердце забилось чаще, и когда Кенар убрал руки, отпуская Леонову, она увидела перед собой маленький пушистый комочек. На шее у него красовался красный ошейник с колокольчиком. Новый жилец гордо восседал посреди убранного дивана, глядя прямо на будущую хозяйку.

– По словам ветеринара ему месяца. Я купил все необходимое. Сделали прививки, оформили паспорт. Судя по всему, малыш не продался. Вот от него и избавились. Люди иногда хуже зверей.

Кира почти не слышала слов Павла, бросившись к котенку, который поначалу настороженно, а затем доверчиво посмотрел на нее, соизволив понюхать протянутую к нему руку и потереться об нее. Леонова подхватила своенравного шотландца, повернувшись к Кенару, и во взгляде отразилось незамутненное счастье.

– Его зовут Сникерс, – неловко отмахнулся Паша, – но имя можно сменить.

– Нет, не надо. Мне нравится, – перебила его Кира, утыкаясь носом в мягкую шерстку, почувствовав, как заворочался котенок. Она вздохнула и заметила в углу те самые пакеты, мысленно отругав себя. Какие глупости пришли в голову из-за подозрений.

– С хозяйкой квартиры я пообщался уже, – Паша сунул руки в карманы джинсов, разглядывая довольного котенка. Откровенно говоря, он немного завидовал ему и чуточку заревновал, – но вмешаться не посмел. Кира ведь выглядела такой счастливой, а что ему еще нужно? Если только ее сердце и ничего больше.

– Полагаю, мне об этом договоре знать не полагается? – Леонова улыбнулась, опуская котенка на пол. Выпрямившись, она с любопытством посмотрела на поморщившегося Кенара.

– Однозначно нет. Иначе решишь, будто должна мне по гроб жизни.

Канарейкин резко замолчал, когда Кира неожиданно шагнула ближе, обхватив его за талию, прижимаясь к груди, уткнувшись в нее носом. Такой редкий момент единения: никаких шуток или подколов. Ничего привычного и в то же время такое приятное чувство близости. Паша осторожно приобнял ее, прижимая крепче к себе, вдыхая аромат ее шампуня. Леонова подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Она ждала этой секунды, ведь Паша уже начал склоняться к ее губам. Звонок в дверь разогнал романтичную дымку, возвращая их к суровой реальности.

– Нам надо поговорить, – прохрипел Кенар, и Кира вздрогнула. Привычный страх вновь охватил все существо. Он почти поцеловал ее, игнорируя настойчивого и незваного гостя, который внезапно стал для нее очень желанным. Во всяком случае, позволил собраться с мыслями.

– Я открою! – выдавила она из себя, отскочив от Павла и бросаясь в коридор.

— Что за…? – Паша резко обернулся, слыша радостный голос Ярослава, которого он ждал меньше всего.

– Дети мои, деда Яра пришел и подарки вам принес. Так, я не понял, вы до сих пор не поставили елку? Непорядок. А носки повесили? Нет? И куда я буду кидать жевательные конфеты в виде сисечек? Между прочим, ради них полгорода объездил! Кстати, фейерверк купил. Устроим грандиозное шоу… Не смотри так, Кира, не в квартире. Ой, а кто это у нас здесь миленький, махонький, пушистый? Леонова, дай за грудь подержаться? А че коту можно, а мне нет?

Паша закатил глаза, желая открутить Тасманову голову. Вот же идиот!

Глава 36. Король алкомаркета

Раздача подарков – дело богоугодное и веселое. Во-первых, все их любят, а во-вторых – это просто приятно.

Тасманов, естественно, пренебрег традицией подождать с дарами до полуночи и вручил те практически с порога. Порадовав Киру сертификатом в косметический бутик, он заявил, что теперь Леонова может закупаться хламом и дальше скрывать от них с Пашей свой возраст. За это он заработал подзатыльник от друга вместо благодарности, а вот Леонова обижаться не стала. Поцеловала Ярика в щеку, отдавая в ответ более скромный презент – новенький ошейник для Пуси с маячком для отслеживания передвижений шпица. Ярослав так обрадовался, будто ему вручили миллион долларов: оказалось его собака очень любила сбегать, если выдавался шанс сорваться с поводка.

Без юмора тоже не обошлось. Будучи в душе истинной гиеной, Ярослав вручил Канарейкину надувную бабу со звуковой открыткой, где была нарисована полуголая снегурочка. Красивым, почти каллиграфическим почерком Ярик написал следующее поздравление: «Дарую тебе резиновую Зину, пока белобрысая зазноба не разморозит свое сердце и не падет ниц пред твоим величием, Кенар. С любовью, Ярочка». Сказать, что Паша не сильно удивился идиотскому юмору друга – ничего не сказать. В ответ Тасманов получил целую корзину презервативов, перевязанную кокетливым розовым бантом, и пожелание дальше радовать мир своими подвигами, прямо как Геракл.

Оглядев частично сервированный стол, Ярослав предложил закупить еще спиртного для полной стерилизации организма и наилучшего восприятия речи драгоценного президента, которого они будут иметь счастье лицезреть в полночь. Никто не был против, Тасманов все равно не спрашивал. Просто увел Павла в алкомаркет за спиртным, хоть тот сильно возражал.

– Но я хочу дома побыть, Кире помочь! – возмущался Кенар, пытаясь отбиться от друга, пока Ярик усердно наматывал ему на шею клетчатый шарф.

Сникерс косился на них с подозрением. Кота не особо волновали жалкие людишки, но вот этот большой и сильный человекоподобный спас его жизнь, поселил в комфортных хоромах. А значит стоило присмотреть за ним, ибо странный блондин мог нанести ему вред. У Паши же возникло ощущение, что его хотят задушить.

– Прекрати немедля! – Кенар оттолкнул друга, раздраженно разматывая все обратно, слыша хихиканье Киры неподалеку, и невольно завис. В итоге Ярик не выдержал и схватил его за капюшон, потащив за порог.

– Паша, шапка! – ахнула Кира в последний момент, бросая головной убор Канарейкину, который ловко поймал ее, едва не вписавшись в стену между лифтом и лестницей.

– Яра, твою дивизию, – зашипел Канарейкин, пытаясь отцепить от себя друга, который волочил его задом наперед, – дай я шапку надену и одежду поправлю!

– Сейчас ты поправишь пальто, потом туфли, затем ресницы накрасишь. После чего полетишь на крыльях любви от своей ненаглядной, как последний дятел. Знаю я тебя, – ворчал Тасманов, продолжая упорно тянуть друга за собой, шагая по ступеням вниз.

– Кто здесь дятел? – огрызнулся Паша, стараясь на ходу поправить одежду, едва не рухнув на площадке между четвертым и третьим этажом. – Пусти, я сам пойду!

И надо же такому случиться, что впервые в жизни Ярослав Тасманов решил послушать друга – крайне не вовремя. В этот самый момент, когда он соизволил отпустить капюшон Кенара, правая нога Павла соскользнула со ступеньки. В итоге навалившись на Ярика, Канарейкин с воплем скатился с ним вниз, думая об одном: либо набьют шишек, либо разобьются. Удар смягчил пуховик Тасманова.

Рухнули они, сплетясь в невольных объятиях, удачно пролетев целый лестничный пролет. Как и положено любителю прекрасного, Ярослав практически повторил позу Айседоры Дункан в знаменитом танце апаш: раскинув руки и держа шарф Павла, а сам Кенар уткнулся носом куда-то в район паха друга.

– Ты посмотри, что делается-то, Глафира! Нынче эти голубые из ЛПДР приличным людям прохода не дают. Прямо в подъездах!

– И не говори, Софья, совсем мужчины нынче мужество потеряли!