Как найти работу

– Дай посмотрю, не дергайся, – коротко приказал, затем удовлетворенно добавил, перемещая пальцы на ее шею:

– Ни синяка, ни шишки.

Кира подозрительно прищурилась и посмотрела ему в глаза.

– Задушить меня вздумал? – поинтересовалась она, пытаясь не реагировать на ласковые прикосновения. Разрядить обстановку не получилось, взгляд Кенара потемнел, и он выдохнул негромко, склоняясь к ее губам:

– Замолкни уже, Львенок.

Леонова хотела возразить, но затем просто схватилась за распахнутые полы его пальто и поддалась вперед, отвечая на поцелуй. Раз уж он сегодня главный, пусть делает, что ему вздумается.

Глава 32. Тише едешь – никуда не уедешь

Каждый нормальный человек знал: работать по субботам – ад. И пусть это всего полдня, работники общества с ограниченной ответственностью «РосНефтСтрой» коллективно страдали. Мысленно многие готовились к тридцать первому декабря в понедельник, потому никто о работе думать не желал.

– Значит, вы поцеловались?

– Три раза…

– Еще и три раза, а ты молчала! – Неверова возмущенно ткнула пальцем в подругу, несколько секунд нависая над Кирой, затем села обратно на стул и на всякий случай оглянулась. Дмитрия по-прежнему не наблюдалось, поэтому девушки могли спокойно обсуждать личную жизнь, не беспокоясь о лишних ушах.

Стрелка настенных часов показывала одиннадцать утра, и народ начинал медленно стекаться в сторону конференц-зала, где готовили фуршет для сотрудников фирмы в честь праздника. Люди тихо обсуждали между собой домашние вечеринки, попутно вспоминая корпоратив. Большая часть мужского коллектива о нем благополучно забыла, зато женская – нет. Они с упоением рассказывали друг другу детали произошедшего на празднике, каждый раз находя новые уши для слива бесконечного потока ненужной информации. Кира мысленно застонала, представив, как директор объявит, что в этом году было все плохо. В следующем будет еще хуже, поэтому надейтесь, молитесь, страдайте во благо любимого предприятия. До сплетниц ей дела нет – пусть развлекаются сколько хотят.

Константин больше не появлялся после конфуза на вечере, уделяя теперь все свое внимание Анастасии. Тем не менее он продолжал кидать в сторону Киры страстные взгляды, – а вот секретарша босса не упускала возможности напомнить ей, какого мужика она упустила. Без шутливых замечаний о нанятом эскорте тоже не обошлось, и неутешительные выводы, что Паша ее непременно бросит – не в праздники, так потом.

– Он же молодой, красивый. Не думаешь, что ради денег с тобой? – интересовалась Катя с любопытством.

– Кирочка, пойми, еще несколько лет и ты не сможешь родить. Или дурочка с отклонениями. Хочешь его удержать, то рожай сейчас, – вещала ей мудрые речи главный бухгалтер, Вера Владимировна.

– Ох, Леонова, чем только подцепила такого? Говори, сколько потратила? – допытывалась Василиса.

Остальные с переменным успехом то желали счастья, то поскорее окольцевать. Например, техничка Марина возмущалась, как Кира может жить с мужчиной без штампа в паспорте, ведь она совершенно не защищена законом на имущество. О чем конкретно шла речь, Леонова даже уточнять не стала. Все это раздражало и одновременно отвлекало ее от мысли о поцелуях с Пашей. Тогда в торговом центре она отдалась в его власть, отвечала со всей страстью и цеплялась за него, словно боялась, что видение растает как дымка. Вкус его губ – мятная жевачка. Он ощущался спустя сутки, как и те головокружительные впечатления от прикосновений к волосам, легких укусов, вызывавших восторженные вздохи.

– А что скажешь, – буркнула Кира, возвращаясь из грешных воспоминаний на Землю и откидываясь на спинку своего мягкого кресла. В коридоре послышался очередной взрыв смеха коллег, проходящих мимо их закоулка, и Лана невольно бросила взгляд на время.

– Пошли, хватит в окопах отсиживаться, шальная императрица, – хмыкнула подруга, на что Леонова закатила глаза, поднимаясь и поправляя юбку, разгладив складки. Она так торопилась сегодня убежать из дома, что не посмотрела, как надела юбку задом наперед. Хорошо пришла раньше остальных, напугав только охранника. Успела исправить оплошность в туалете.

– Паша что-нибудь сказал? Как-то объяснил свое поведение? – поинтересовалась Лана, когда они вышли, вливаясь в безмятежную толпу сотрудников, шагающих в конференц-зал. Дамы из бухгалтерии шли впереди вместе с Анастасией, громко обсуждая последние новости, пытаясь втянуть в беседу других людей, – но никому не было дела. Мужчины о чем-то переговаривались, предвкушая фуршет, и возможность выпить на законных основаниях, поэтому до них никому не было дела.

– Сказал, что нам пора поговорить, – отозвалась Кира, и Неверова удивленно посмотрела на нее, накрутив светлую прядь на пальчик.

– И все?

– Отнюдь, – Леонова поджала губы, вспоминая этот позорный момент. Он так и заявил: «В ревности ты невероятно горяча, пусть пытаешься спрятаться за маской холодности. И не говори, что тебе все равно на этих самых баб».

– И? – Лана оставила волосы в покое и вздрогнула, когда Кира рыкнула:

– Сказал, что я горячая, когда ревнивая! Мудак!

Неверова беззвучно рассмеялась, и Леонова надулась, мрачно посмотрев перед собой. На самом деле ей было дико страшно, ведь внезапно Павел перешел к активным действиям, прекратив изображать доброго друга. Нет, он не напирал, но уже делал явные попытки к сближению. Его слова, поцелуи – они подтверждали крайнюю степень заинтересованности в продолжении их общения на более интимном уровне. Если можно так выразиться.

«Тебе ведь понравился наш первый поцелуй во время моей болезни. Думаешь, я не помню?».

Почему Паша заставлял ее сходить с ума? Рядом с ним Кира совершенно терялась, не знала, как поступить, боялась реакции собственного тела. Для нее Кенар был самой высокой горкой, на которую она в детстве так боялась забраться. Видела, как это делают сотни других детей, завидовала им, но никак не могла себя заставить к ней приблизиться. В день, когда они встретились, Павел Канарейкин навсегда покорил ее бедное сердце. Словно сцена из сопливой мелодрамы на федеральном канале: дождь, кафе и он – красивый и манящий за столиком у окна. Чем могла ему понравиться? Разве такая неинтересная, во всех смыслах скучная девушка привлекла бы внимание столь яркой личности? даже бывший парень назвал Леонову бесчувственной рыбиной, неспособной на эмоциональные сдвиги в отношении объекта пламенной любви.

– Я слышу движение этих жутких винтиков в твоей голове. Прекрати сейчас же, – усмехнулась Лана, не давая Кире окончательно погрузиться в уныние. – Нос по ветру, прекрати думать о всякой ерунде. Она не способствует положительному влиянию на женский организм.

– Возможно, в чем-то эти курицы и правы, – тихо ответила она, кивая в сторону бухгалтерии.

Лана нахмурилась и попыталась возразить, ее прервали истеричные выкрики Кристины Хомячковой, набросившейся на несчастного Виталика у дверей конференц-зала.

– Женщины свободны от стереотипов! Почему я должна позволять каким-то устаревшим понятиям доминировать в моей жизни? – визжала она, на что Виталя закрыл ладонями лицо, покачав головой.

– Чего опять случилось? – возмутился кто-то из толпы.

– Хомякова в своем репертуаре, – мрачно закатила глаза Лана, и Кира мысленно с ней согласилась. Вперед вышла Василиса, недовольно покосившись на бесноватую Хомякову, а затем на Виталия.

– Ты что ей сказал, Грачев? – возмутилась кассир, уперев руки в бока, и возмущенный сисадмин завопил:

– Да я просто дверь ей придержал!

– Он угнетает мои права. Будто я беспомощное никчемное существо! – продолжала истерить Кристина, а Кира с Ланой, переглянувшись, рассмеялись.

– Ты здесь вообще убираешься, свин подзаборный?

Паша с отвращением пнул кучу сваленных горой шмоток, скривившись при виде вывалившейся оттуда кружки с вековым налетом от кофе. Он наклонился, двумя пальцами выудив, красные кружевные трусики, показывая находку Ярославу Тасманову, который стоял в дверях просторной гостиной. Лучший друг с невозмутимостью питона помешивал сахар в кружке с кофе – уже новой. Паша даже не был уверен, что она чистая, учитывая гору грязной посуды в раковине на кухне. Он огляделся: заляпанные стены, разводы на диване и пол в каких-то пятнах – страшно было ботинки снимать. Кенар не стал рисковать, поскольку подошва начала прилипать к паркету еще в коридоре. Перевернутая спальня, подушки и покрывало в углу. В пыли на полках можно было выращивать картофель, а в налете на поверхности ванной завелась иная жизнь.

Захламить двухэтажную квартиру до состояния общественной помойки всего за семь дней – талант, подаренный Тасманову при рождении.

– Домработница приходит раз в неделю, – лениво отозвался Ярик. Пуся недовольно тявкнула, цокая по паркету коготками, и подбежала к Паше, радостно приветствуя его, поднявшись на задние лапы, позволив взять себя на руки.

– Неудивительно, что ее зарплата выше заработка среднестатистического менеджера в большой компании, – фыркнул Кенар, почесав собаку за ушком, опуская ее на пол. Та высунула язык, усевшись задницей на красные танго, брошенные обратно в кучу мусора.

– Ключевое слово «больше», – заметил Яр, подходя ближе к своему шпицу. Он попытался сдвинуть ее ногой, однако Пуся зарычала в ответ, не желая делиться своей добычей. Облаяв ошарашенного хозяина, она гордо подняла хвост и, схватив танго, принялась с упоением рвать их на части.

– Пуся, фу! Вот нажрешься всякой пакости, а я потом тебя лечи! – возмутился Тасманов, на что Паша закатил глаза.

– Собирайся, нам надо подарок купить, – буркнул он, перепрыгнув кучу и собаку, морщась от отвращения.

– Поправочка – тебе надо. У вас с Кирой шуры-муры, а я просто хороший друг семьи, – ответил Ярослав, уворачиваясь от удара. Кофе выплеснулось из кружки прямо на пол, но Тасманов даже не стал идти за тряпкой. Просто аккуратно затер его ногами в тапочках, делая вид, будто ничего не произошло.

– Господи, – выдохнул Паша.

– Да не ссы ты, – отмахнулся Ярик, улыбаясь другу, пока тот рассматривал на стене картины с пейзажами и фотографии людей в черных рамках.

– Почему ты перестал рисовать и фотографировать? У тебя хорошо получается, – с удивлением заметил Кенар, поворачиваясь к Ярославу, который бросил мимолетный взор на свои работы и пожал плечами. Словно бы это было что-то неважное.

– Кому они нужны, – усмехнулся он, качая головой, и сразу же шутливо добавил, желая разрядить обстановку, – у меня совсем иные таланты, сам же знаешь.