Как найти работу

– Пора бы записаться на курсы, – задумчиво произнес Паша, открывая поисковую систему.

От девушки по имени Дарья он отделался общими фразами. «Простите, извините, сейчас не могу. Собака рожает», – твердил Канарейкин, сочиняя на ходу небылицы, лишь бы не проходить злосчастное интервью на английском языке. Совершенно неважно, что у него вообще нет домашних животных. Ему за сутки надо было выучить хотя бы общие фразы для ответов на вопросы, а остальное просто мелочи. Тем более, за такую зарплату он бы весь учебник вызубрил.

Зеленый плед с крупными цветками ромашки приятно согревал дрожащее тело Павла. Мысленно он поблагодарил соседку, которая приобрела этот шедевр спального гарнитура. Сам Паша мог со спокойной душой открыть поисковую страницу, взять кружку чая и поискать нужные статьи. Разноцветный логотип бил в глаза, а количество ссылок и материала заставили Канарейкина резко передумать. Зачем ему становиться специалистом со знанием английского? Он и так хороший спец, в финансовой аналитике иностранный язык ему был не нужен. До сегодняшнего дня.

– Блядь, – выругался Кенар, пытаясь проглотить неприятный ком в горле. С утра его морозило. Общее состояние оценивалось, как «средне-паршивое», и уже падало до уровня «ощущаю себя полным дерьмом».

– Пора записываться на курсы, – вздохнул Паша, признавая поражение после очередной статьи и осознавая тщетность своих стараний.

Даже при хорошей памяти, всю базу за раз Кенар бы не осилил. Он, конечно, мог накидать ответы на стандартные вопросы используя онлайн-переводчик. Но стоило ли оно того? Во-первых, не факт, что не пострадала бы грамматика. А во-вторых, стоило рекрутеру задать ему какой-нибудь внештатный вопрос: миссия провалена с треском, и Штирлиц пошел на расстрел.

– Кхе, просила же не курить в квартире, – голос Киры ворвался в его мысли неожиданно. Канарейкин не сразу сообразил, что происходит, пока Леонова разгоняла рукой дым от сигарет и открывала окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.

– Ты чего здесь делаешь? – очнулся Паша, невольно потрясая головой и сжимая переносицу. Вдруг ему все привиделось?

– Если бы кто-то не дулся целые сутки, то знал: я сегодня взяла отгул, дабы сходить в салон. В субботу корпоратив, а в пятницу мне надо появиться в офисе ради сдачи отчета, – усмехнулась она, оглядывая Павла с любопытством.

Канарейкин ежился, блуждал по пространству расфокусированным взглядом и пытался что-то найти. Одеяло он отбросил в дальний угол двуспального раскладного дивана, на столе были разбросаны таблицы и графики с расчетами, часть из которых он поправлял своей рукой – помарки ручкой соседствовали с машинописными буквами, изредка налезая друг на друга. Сам Кенар выглядел не лучше: бледный, вчерашняя щетина темнела на щеках и подбородке, а белки глаз красные, словно сосед Киры записался в группу анонимных любителей вампиризма. Слишком плохо он выглядел для того, кто постоянно хорохорился и пытался не дрожать, кутаясь в плед.

– Дай сюда лоб! – в приказном порядке сказала Кира, подойдя к удивленному Павлу, осторожно огибая стеклянный столик с раскиданными вещами, и коснулась ладонью его лба. Он показался ей таким горячим, как кипяток. Для пущей убедительности, пресекая любые вялые попытки сопротивления, она наклонилась и коснулась губами его лба.

Никаких сомнений не осталось: Канарейкин заболел и у него высокая температура.

– Сиди, – строго заявила Леонова, мысленно перебирая лекарства в их домашней аптечке. Она уже собралась уйти, но в последний момент остановилась и обернулась.

– Горло, нос? Сопли есть?

Паша мотнул головой, но затем призадумался, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Горло неприятно саднит, – признался он хрипло, попытавшись его прочистить, однако злосчастный ком все еще мешал глотать.

– Это из-за баб твоих. Нечего было ночами без шапки болтаться, шлюхан! – возмутилась Кира и, задрав нос, вышла из гостиной.

Аптечкой им служил желтый чемоданчик из-под лего. Откуда он взялся, не помнила даже Кира, хотя сейчас сей факт ее мало волновал. Заглянув внутрь, она разочарованно застонала, понимая, что там почти ничего нет от ангины: «Фурацилин» и пара пачек «Анвимакса». Еще нашелся старый советский ртутный градусник, ведь электронный никуда не годился.

Убрав обратно все в шкафчик, Кира двинулась на кухню, про себя составляя список покупок. Нужно было обязательно закупиться необходимыми лекарствами.

Разводя фурацилин в стакане теплой воды, а в другом – анвимакс. Леонова поначалу думала позвонить врачу, но вспоминая негативное отношение к ним со стороны Павла, отринула эту идею. Поставив все необходимое на поднос, Кира двинулась обратно в гостиную.

– Нет, мам. Мне уже ничего не нужно… – услышала она тихий страдальческий голос, наполненный болью и обреченностью.

Леонова осторожно приоткрыла дверь. Кенар по-прежнему возлежал на подушках, хрипя в трубку.

– Конечно, Кира за мной присмотрит. Нет, не хочу быть ей обузой. Надо бы в больницу, но что сделают эти эскулапы? Я просто умру там в одиночестве.

Леонова закатила глаза. Судя по голосу, Павел в стадию умирающего ребенка. Айседора Дункан позавидовала бы его позе: одна рука откинута на гору подушек, одеяло в районе пояса. Сам Канарейкин тяжело дышал, громко сопел и периодически издавал мученический хрип.

– Паша, ты не умираешь, – раздраженно проговорила Кира, беря в руки стакан с растворенным порошком анвимакса.

– Мам, – вновь простонал этот оболтус, сползая по подушкам, – ты не приезжай, уже слишком поздно.

– Да тебя, чудовище, ни одна зараза не возьмет. Испугается на подлете твоего мерзкого характера. Правильно Кира клоуном зовет, только паясничать можешь. Тридцать лет уж скоро, а все не поумнеешь! Чай с малиной, отдых и никаких шатаний по девицам, – услышала Леонова голос его матери, наклоняясь над Кенаром. Она тихо хрюкнула от смеха, и Паша показал ей кулак.

– Все, мам, мне пора, – проворчал Канарейкин, морщась от боли в горле, сбрасывая звонок. Павел заметил стакан и скривился от отвращения.

– Это обязательно? – послышался обреченный вздох, и Кира скрестила на груди руки, когда у нее забрали лекарство.

– Выпей все до дна, затем прополоскай горло. Я налью тебе воды и оставлю на столике графин. Пить нужно обязательно. Вернусь часа через четыре, – она настойчиво взглянула на ворчащего Пашу, посмотревшего на нее озадаченно.

– А салон? – хрипло спросил он

– Вначале маникюр, а вечером в шесть – покраска. Не волнуйся, ты все равно должен спать, – Кира помогла ему выпить лекарство и сунула подмышку градусник, дождавшись, выжидая положенные пять минут.

– Тридцать девять и девять, – мрачно резюмировала она, разглядывая ртутную полоску на нужной отметке. Паша же завернулся в одеяло и потянулся к бумагам, явно собираясь закончить работу над бизнес-планом. Пришлось возмущенно схватиться за край папки, потянув ее на себя из ослабевших пальцев больного.

– Канарейкин! У тебя температура, неужели это не может подождать? – в ответ Кира получила недовольный взгляд, а сам Кенар натянул одеяло до самого носа, – и не укрывайся.

Павел только отмахнулся от нее, ведь ему становилось все хуже. Несколько минут назад, он шутил на тему своей смерти, а сейчас чувствовал, будто голова стала огромным холодильником, который давит к земле. Было холодно, тело ломило. Казалось, болели даже те мышцы, о которых Паша не подозревал. Ощущать подобную беспомощность ему совершенно не нравилось, поэтому Кенар вновь попытался забрать у Киры свои бумаги. Ничего не вышло, она лишь забрала ноутбук и спрятала папку, зная, что сам он точно не встанет с дивана.

– Коза, – отвернулся к стене и закрыл глаза, слыша тихий вздох за спиной. Спустя несколько минут диван прогнулся под весом подруги. Леонова осторожно прижалась к нему, заставляя на секунду почувствовать себя гораздо лучше, и промурлыкала ему на ухо:

– Спи, супергерой. У тебя сегодня выходной день.

Паша поморщился от боли в горле и поплотнее завернулся в одеяло. Плед Кира унесла с собой, чтобы не вздумал закутаться в него, точно мумия, делая себе еще хуже. А он даже не заметил, как сон подступил к нему.

Глава 21. Мажоры, ахтунг и ангина

Паша Канарейкин: «Я прочитал, что через один-три дня может развиться флегмонозная ангина или острый паратонзиллит – тяжелейшая форма!».

Кира фыркнула, покачав головой, откладывая подальше смартфон. Мастер маникюра на секунду оторвалась от ее указательного пальца, ноготь на котором старательно зачищала.

– Что-то случилось? – спросила она вежливо, и Леонова вздохнула.

– Просто болеющий мужчина считает, что скоро умрет, – проворчала она невольно, озадачившись собственной говорливостью.

Девушка, на бейджике которой значилось имя «Валерия», оказалась довольно милой. Большую часть времени она болтала о каких-то пустяках, позволяя Кире мысленно отвлечься от беспокойства о больном Павле. Но судя по приходящим сообщениям, он уже проснулся и немного оклемался.

– Мужчины, – фыркнула Лера, разглядывая ноготь, беря в руки специальную щеточку и смахивая пыль. – Стоит им заболеть, как они превращаются в детей.

Кира мысленно с ней согласилась и взяла в свободную руку смартфон.

Паша Канарейкин: «Я чувствую, как миндалины отекают. Если я умру, то развей мой прах над морем. И не давай родителям закопать меня в землю!»

Кира Леонова: «Ты не умрешь. Судя по бодрому тону твоих сообщений, вполне жив и относительно здоров. Это обычная ангина, а не флегмонозная. Нет у тебя никаких осложнений. А если будут, я вызову тебе врача. Нужно?;))».

Паша Канарейкин: «Да я лучше помру».

Кира рассмеялась, откладывая смартфон подальше. Раз у Павла было время на шутки, значит, беспокоиться за него точно не стоило.