По ту сторону злобы

«Пошли вы все! Пошли вы! Сволочи!».

Через пару минут эмоции схлынули и осталась только жуткая усталость. Я шлепнулась на землю и закрыла лицо руками. Долго сидела и ревела, подвывая и всхлипывая. Никто не пришел меня утешать и успокаиваться пришлось самой. Колено саднило еще больше, кроме того разболелась голова и я решила, что как только приду к машине, заставлю всех собираться и ехать в город. Хватит! Пообщалась с природой!

Поднявшись, как столетняя старуха, я отряхнула с одежды иголки и уныло побрела дальше. Дорогу мне перегородил ручей и я обрадовалась – хоть и придется снова лезть в холодную воду, зато от него рукой подать до лагеря. Сняв кроссовки, хоть они и промокли от блужданий, я вошла в поток и скоро выбралась на другой стороне. Здесь глубина оказалась больше и я намочила бриджи почти по бедра.

«Вот черт!» – стуча зубами выдохнула я, обулась и направилась на пригорок с целью определить, как дойти до своих. К моему огромному удивлению, с вершины холма просматривался сплошной лес. Нигде не было хоть какого-нибудь просвета, что можно было бы принять за нашу полянку. Я прислушалась. Вокруг шумел ветерок и пели птички, а вот машин идущих по автодороге было не слышно. Впрочем, дело шло к вечеру, отдыхающие могли уже и уехать большей частью. Ладно. Пойду понемногу вперед. Все равно где-нибудь выйду на трассу, что шла, насколько я помню, параллельно ручью.

Через некоторое время я согрелась и даже немного вспотела, а вот дорога никак не появлялась. По времени, я должна была уже три раза до нее дойти, если, конечно, направление выбрала правильное. Мысль о том, что я могла сбиться с верного пути прошлась по спине мурашками.

«Не городи ерунду!» – выдала я любимое выражение моего отца, пытаясь себя ободрить, но у меня не очень получилось. Напротив, я начала испуганно озираться вокруг. Может, я отклонилась в сторону, когда поднималась от ручья по склону? Или… связные мысли начали пропадать в моей голове, уступая место панике. Поддавшись ей я покрутилась на месте, а потом торопливо пошла обратно к водной преграде. Слава Богу, ручей никуда не делся и я решила пройти вдоль него, чтобы найти то место, где приходила умываться от лагеря.

«Там же должен валяться пакетик от чипсов!» – вспомнила я, как бросила мусор, когда пряталась от компании. Приободрившись, я стала пробираться через папоротники, внимательно оглядывая землю. Солнце уже зашло за деревья и лесная мошкара стала пачками вылетать из травы и нападать на меня. Рана на колене подсохла, но стала болеть еще сильнее, а икры были оцарапаны травой и ветками и их ужасно жгло. Я очень устала и хотела есть, однако, знакомые места никак не появлялись. Остановившись и прислушавшись, я пару раз крикнула «Ау!», но никто не отозвался.

Наконец, решив, что по ручью нужно двигаться в другую сторону, я развернулась и пошла обратно.

Вечерело. Внезапно до меня стал доходить ужас моего положения – скоро наступит ночь, а я одна, в лесу, без еды. И по соседству бродят волки! Если я не выйду до полной темноты, придется ждать утра, а у меня даже спичек нет! Смартфон остался в палатке…

Мне тотчас стало холодно. Тонкая рубашка не мешала вечерней прохладе, а мокрые кроссовки совсем не согревали ног. Я затравленно огляделась по сторонам. Внезапно, между деревьев мелькнул свет. Я торопливо вытерла навернувшиеся слезы, боясь, что мне это просто привиделось, но яркое пятнышко не исчезло, а напротив, кажется, приблизилось!

«Это меня ищут!» – обрадовалась я и заспешила навстречу, завопив: – «Эгей! Я здесь! Помогите!».

Глава 2

Когда я стала подходить ближе к источнику света, меня начала одолевать странная тревога. Дело в том, что это светил не фонарик, а живое пламя. Оно дрожало и отбрасывало странные тени, заключенное в нечто, похожее на стеклянный сосуд. Рядом никого живого не было и это пугало гораздо больше. Даже больше, чем встреченная ранее волчица потому, что она была на виду и от нее было примерно известно, чего ждать. А кто будет зажигать в лесу светильник, а сам прятаться?

Впрочем, практичная часть моей натуры тут же нашла объяснение такому обстоятельству – если огонь зажег живой человек, у него есть определенные физиологические потребности, которые могут дать о себе знать в любой момент.

Я подошла прямо к пеньку на котором стоял светильник и огляделась. Вокруг небольшого пятачка света стояла жуткая тьма. Небо затянули тучи, а лес понемногу окутывал туман, словно подкрадывался ко мне, надеясь поглотить. Я передернула плечами и опять крикнула:

«Есть кто живой?» – и в этот момент сзади раздался негромкий шорох, а потом последовал удар по голове и я рухнула в траву, теряя сознание.

Очнулась, наверное, быстро. Однако, мир вокруг сильно изменился. Я лежала на чем-то твердом и холодном. Сверху нависал каменный потолок. А рядом горел уже не светильник, а костер. Пошевелившись, я поняла что руки и ноги у меня связаны, а рот заткнут кляпом. Страх начал перерастать в истерику и я замычала и попыталась сесть. Тут же рядом появилась какая-то тень и сильные руки не дали мне подняться с пола.

– Не бойся! – негромко прошептал мужской голос. – Тебе ничего не грозит!

В ответ на это утешение меня охватила такая жуткая паника, что я снова почти лишилась сознания. Человек поднялся и ходил вокруг, производя какие-то непонятные действия. Он был одет в темную накидку или плащ с капюшоном, как древние монахи в фильмах. До меня, не смотря на страх, стало доходить, что я попала в лапы к какому-то психу. Он исполнял странный ритуал и неизвестно, что меня ждало в конце. Смерть? Боль? Насилие?

Я следила за темной фигурой и пыталась освободить руки, но ничего не получалось. Только страх нарастал и нарастал, грозя свести с ума. Наконец, человек подошел ближе, опустился возле меня на колени и поднес к моим губам пиалу, предварительно вытащив кляп. В ней был напиток, который этот сумасшедший хотел мне выпоить. Я пробовала отвернуться, но ничего не вышло – мне пришлось глотать это горькое пойло. А потом мир медленно начал гаснуть и я уснула.

Пробуждение было не из приятных, но все-таки гораздо лучше, чем все эти события. Я лежала на склоне трассы. Руки были по-прежнему связаны, но с ног путы сняли и я попыталась выбраться на асфальт. Рядом тормознула машина и я услышала встревоженные голоса:

– Что с ней? Ее избили?

– У нее руки связаны!

– Девушка, с вами все в порядке?

Со мной ничего не было в порядке, но сказать я это не могла, потому, что во рту снова торчал кляп, притянутый веревкой. Две женщины и пожилой мужчина склонились надо мной и стали торопливо развязывать. Потом принесли воды. Меня трясло, как припадочную, я захлебывалась плачем и пыталась что-то объяснить. Наконец, меня погрузили на заднее сиденье и повезли в больницу.

Через некоторое время я пришла в себя. Как сказал врач, ни побоев, ни изнасилования не было, просто я испытала жуткий шок. Вызванный, наверное, моими спасителями полицейский записал мои сбивчивые показания, но глядел недоверчиво. Я его понимала! Вся история выглядела дико и неправдоподобно.

На другой день меня навестили мои коллеги и увидев их изменившиеся при входе лица, я поняла, что мое приключение сильно отразилось на внешнем виде. Еще бы! Странно, что я, вообще, не окочурилась в этой пещере от страха.

– Женя, мы тебя искали всю ночь! – то ли оправдываясь, то ли обвиняя говорила Оксана.

– Утром звонили в МЧС. А потом уже выяснилось, что ты в больнице… – вторила ей Валентина.

Мужчины тоже что-то поясняли. А Ивана и его Людмилы не было. Ну, и Слава Богу! Не хватало еще, чтобы он лицезрел меня в таком виде!

Потом приехали мои родители и тут все было трагично – слезы, упреки и восклицания: «Я же тебе говорила!». Я молчала и слушала. На меня вдруг навалилась страшная апатия. Мне хотелось отвернуться, уткнуться носом в пахнущую дезинфицирующим средством стену и лежать так до скончания времен. Даже мама, похоже, заметила во мне перемену потому, что внезапно прекратив воспитательский монолог, сунула передачку в тумбочку и обняв меня на прощание тихонько пошла к выходу.

Я осталась сидеть глядя в ту точку, где только что было ее лицо. Потом легла, закутавшись в больничное покрывало.

Перед мысленным взором потихоньку проходила вся моя жизнь. Какие-то радости и горести, казавшиеся важными тогда, а сейчас мне было удивительно, что я, вообще, обращала на них внимание. Мне ничего не хотелось. Все как будто покрылось серым пеплом и стало ненужным. Наверное, это было последствием стресса.

Несколько дней, что я провела в больнице это равнодушие преследовало меня. Потом, в день выписки, я, кажется, немного ожила, но лишь до приезда домой. У меня началась жуткая депрессия. Мне было сложно даже подняться с постели и заставить себя поесть, не то, что ходить на работу. Мама чуть не каждый день вызывала «Скорую» врачи которой приезжали все более неохотно.

Однажды я умудрилась самостоятельно одеться и выползти к подъезду на лавочку. На дворе наступала осень и было холодно, хоть и ясно. Я сидела, съёжившись и дрожа потому, что мой организм совершенно перестал сопротивляться окружающей среде. В это время мимо по дороге неторопко брел какой-то дед, заложив руки за спину. Он внимательно глянул на меня, затем внезапно подошел и сел на лавку напротив. Блеклые глаза неотрывно смотрели в мое лицо и во мне, впервые за долгое время, проснулась эмоция. Я почувствовала злость и хмуро буркнула:

– Чего уставился, дед?

Он ужасно удивился моему вопросу и, поглядев вокруг, тихо уточнил:

– Это вы мне?

– А ты еще кого-то здесь видишь? – совсем вышла из себя я.

– Со мной последнее время никто не разговаривает! – выдал он странное объяснение.

– Если ты на всех так пялишься, то это неудивительно! – рявкнула я, через начавшуюся от слабости одышку и тут в двери выбежала мама. Она держала в руках теплую куртку, которую накинула мне на плечи и стала тянуть меня за руку домой:

– Пойдем! Что ты тут одна сидишь! Замерзла вся!

– Скажи ему, чтобы он от меня отстал! – взвизгнула я продолжая глядеть на старика, который с интересом наблюдал за нами.

– Кому? – обвела мама взглядом двор.

– Что значит кому? Этому старому хрычу! – махнула я рукой на мерзкого деда.

Мама ошарашенно посмотрела на другую лавочку, на меня и вдруг заплакав, еще сильнее потянула меня в подъезд:

– Все хорошо, Женечка! – бормотала она. – Все хорошо! Успокойся!

Дверь позади захлопнулась и я перестала ощущать на себе пристальный взгляд сумасшедшего старика.

Глава 3

Мы шли по улице с мамой. Я, как в детстве, крепко держалась за ее руку. Последнее время со мной стали происходить жуткие вещи и самой худшей были повторяющиеся панические атаки и галлюцинации. Я стала видеть то, чего на самом деле не было.